Амфитрион - Анна Одина

– Дьявольщина какая-то, – пробормотал он. – Что еще за совпадение?..

Заинтриговав таким образом читателя, оставим Митю размышлять о причудливо тасующейся колоде, а сами перенесемся на несколько километров дальше от московского центра.

Алена подняла взгляд на лектора. Игорь Христофорович был довольно молод и вполне привлекателен, только на Алену никогда не смотрел, хотя она и сидела всегда в первом ряду. Это папа вечно говорил Алене: «Сиди в первом ряду, записывай, смотри в глаза лектору – четверка на экзамене обеспечена». Алена подавила вздох и ткнула тонкой палочкой в экран наладонного компьютера. «Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte <77>»{2} – отозвалось электронное письмо, предлагавшее в приложении посмотреть на картинку под названием beaver.jpg[2].

Алена внутренне покраснела, но, кинув быстрый взгляд на спину Игоря Христофоровича (тот чертил на доске схему расстановки русских колонн на Шипкинском перевале), кликнула стилом по картинке. Не то чтобы она коротала лекции за разглядыванием голых женщин… просто ей надо было иногда это делать для поддержания себя в рабочей форме.

Конечно, Алена никому не отдавалась за деньги и никого не эскортировала. Она лишь танцевала два раза в неделю в обнимку с блестящим хромовым столбом, и все. «Доброго времени суток!» Проклятые идиоты, как сказал бы Митя, – можно подумать, человек обидится, если увидит «добрый день» или «здравствуйте».

Алена переложила ноги поудобнее. Ей было неуютно: сидеть в первом ряду, конечно, хорошо, но Алена была длинная, и все из-за ног. Она даже довольно долго сутулилась, пока родители не отвели ее в школу фигурного катания. Из-за роста ее поначалу не хотели брать, но взяли, когда Аленин отец приватно поговорил с начальником. Ничего драматического, просто Вот Такая отцова харизма в паре с бутылкой коньяку подействовали безотказно: многие и по сию пору предпочитали безвкусным взяткам испытанный временем душевный бартер. Так и пошло: Алена встала на коньки, коньки встали на лед, и осанка тоже встала – куда ей было деваться.

И все-таки Алена комплексовала и на катке, и вне его из-за своей слишкомдлинности: слишком длинная шея, слишком длинные ноги! Пришлось отрастить волосы, потом пришлось их, бесцветные, осветлить, потом – научиться завивать… За куаферскими тревогами незаметно прошло время, и случился дефолт 2008–2012 годов. Слово, похожее на проколотый шарик. Отец цепко держался за харизму, но без особенных результатов. Коньяк весь вышел. Мать же по патриархальному обыкновению держалась за отца и верила той хтонической верой, какая бывает лишь у женщин, что коньяк вернется, а вместе с ним и кризис они как-нибудь переживут. Алена, слава богу, в это время уже была в средней школе, не сутулилась и умела ненавидеть свою длину молча.

Так что же писал Алене Джургали Джугаевич с изысканным e-mail’ом [email protected]? И почему так долго молчит Митя? Митя, который каждый час слал ей СМСки: «Малыш, я скучаю», «Аленушка, сегодня у нас фильма про Джеймса Бонда», «Ты ведь доехала? И не пишешь, потому что на лекции?», «К тебе никто не приставал в метро?» Если же Мите случалось забыть телефон или зарядное устройство, он слал с работы или из ближайшего интернет-кафе письма приблизительно такого же содержания: «Ты не пишешь, потому что у тебя отключен мобильный, потому что ты на лекции, а СМСки слишком громко пищат, да?»

«Как-уменьшить-расходы-на-рекламу», – писал Джургали Джугаевич, а на кроваво-бордовой картинке с нарисованными стразами добавлял для наглядности: «Предлагаем e-mail рассылки. Только бызнес-аудитория». Ох, «бызнес» Алена ненавидела. А вот Митю любила, и на каждую его СМСку тщательно отвечала: «Митечка, зайчик, все в порядке. Скучаю» или: «Как дела у моего деловара?», или: «Не про Джеймса Бонда, а о Джеймсе Бонде». У Алены была врожденная грамотность, и потому спеллчекер программы Word был включен у нее обычно больше для веселья, чем для помощи.

Игорь Христофорович почти незаметно зазвенел голосом, рассказывая, как Белый генерал ак-паша Скобелев{3} велел солдатикам, «серым скотинкам», таскать с собой сухое бревно, чтобы тысячами не гибли они от обморожения на Шипкинском перевале, и Алена подняла на лектора одетые в голубые линзы глаза. Сидеть в первом ряду, преданно смотреть, записывать. Скоро сессия. Только сначала – Новый год. Что же не пишет Митя?

2. Следы Трисмегиста

«Что такое действительность? – думал Митя, сидя на кухне и доедая салат «Столичный», оставшийся со вчерашней продуктовой закупки. – И чем бы она ни была, укладываются ли в нее рифмующие девушки, раздающие листовки с моим именем?» Тут он подпрыгнул: «Надо же было взять у нее еще один листочек! Если бы там тоже было мое имя, стало бы понятно, что это просто совпадение».

– А если нет? – спросил кто-то сзади.

Митя резко обернулся.

– Что? – нервно спросил он. Сзади молчали. Митя встал, зачем-то взял с плиты пустую сковороду, подошел к входной двери и выглянул в глазок. Заглянул во все три комнаты и на всякий случай в ванную, но квартира была пуста. Пушистый белый кот Рагнарёк{4} с интересом смотрел на хозяина, высчитывая, причитается ли ему что-нибудь со сковородки.

– Это же не ты сказал? – на всякий случай уточнил Митя. Рагнарёк пожал плечами и язвительно ударил себя лапой по уху. Митя вздохнул, отнес сковороду на место, взял трубку и набрал номер, указанный в объявлении. Вопреки ожиданиям, на том конце сразу же ответил «приятный женский голос»:

– Корпорация «Гнозис», добрый день.

– Добрый день, – поздоровался Митя и зачем-то переспросил: – «Гнозис»?

– Да-да, «Гнозис», – отозвался приятный голос. – Чем могу быть полезна?

– «Гнозис», – повторил Митя, внутренне поражаясь несмазанности своих разговорных навыков, – это по-гречески, кажется, «будущее».

Девушка на другом конце улыбнулась.

– Вообще-то мне казалось, что «гнозис» по-гречески – «знание», – заметила она деликатно. – Как-то довелось подслушать разговор двух профессоров на филфаке.

– МГУ? – зачем-то спросил Митя.

– МГУ, – подтвердила девушка. – А вы зачем звоните?

– Я вообще-то по поводу работы, – с готовностью замялся Митя. Он вдруг понял, что прекрасно знает, как переводится слово γνοσισ.. – Я… а вас как зовут?

– Меня зовут Салли, – ответила девушка. – В оригинале – Александра. Но мне никогда не нравилось это мужское имя. Так что я пошла в паспортный стол и его поменяла.

– На Салли? – удивился Митя.

– Да, чтобы людям особенно не надо было переучиваться.

– Скажите, Салли… а я могу прийти на интервью?

– Конечно! Приходите сегодня, хотите?

– Но ведь уже пять часов вечера!

– А у нас ненормированный рабочий день.

– И у отдела кадров? Я думал, так не бывает.

– Вполне вероятно. Но у нас нет отдела кадров.

– В корпорации?

– Как вас зовут?

– Э-э… Дмитрий, но мне не нравится, что-то есть в этом большое и обязывающее… от митрополита как будто. Так что можно просто Митя.

– Митя… Как у Бунина{5}. Так вы придете?

– Что же, все-таки сегодня?

Девушка нетерпеливо вздохнула.

– Ну хотите – завтра. Приходите завтра в двенадцать, хорошо? Да?

– Хорошо, – ответил Митя, немного ошарашенный темпом диалога, – да…

– Ну вот и чудесно. Буду вас ждать. Пока! – с этими словами быстрая Салли повесила трубку.

Митя отдалил переговорное устройство от уха и опять посмотрел на кота, на сей раз в поисках поддержки, но Рагнарёк, верный своей природе, поддерживать хозяина не стал, а вместо этого положил голову на лапы и закрыл глаза. Тогда Митя задумчиво упер взгляд в декоративную разделочную доску на кухонной стене, а потом подцепил объявление с гладкой клеенки и еще раз изучил его на предмет адреса. Адреса не было.

– Как у Бунина, – задумчиво повторил Митя и опять набрал телефон.

– Да, – отозвались на другом конце провода с торопливым придыханием.

– Это Митя, – представился Митя и, опомнившись, продолжил: – Я только что разговаривал с Салли.

– Понятно, – угловато согласился мужской голос и крякнул. – Спешите поделиться радостью?

– Нет-нет, – неловко усмехнулся Митя, – я, собственно, узнать адрес.

– А-а-а, – как будто с некоторым разочарованием сказал мужчина. – Адрес простой. Переулок Изумрудной Скрижали, дом 4.

– Но в Москве нет переулка Изумрудной Скрижали! – удивился Митя.

– В Москве есть Фруктовая улица, есть Изумрудная улица, есть Заповедная улица, есть даже улица Кирпичные Выемки, – тоном смертельно раненного краеведа ответил голос. – Хотя, казалось бы, все выемки должны быть одинаковыми. Сиреневый бульвар – и тот есть. Я вот, хоть убей, не понимаю, что надо сделать с бульваром, чтоб он стал сиреневым, – душить его, что ли?

– Может, там сирень растет? – Митя, неоднократно бывавший на Сиреневом бульваре, почувствовал, что должен его защитить.