Объятия страсти (СИ) - Ирэна Зайцева

Дрю — правая рука ее мужа — смог только настоять на том, чтобы восстановить ее силы после тяжелых родов. Мало кто мог похвастать наличием в своем клане человека, который обладал бы целительскими способностями, но у Блюзтеров им был молодой Дрю. Он стоял рядом, в любой момент готовый ее поддержать при малейшем проявлении слабости со стороны Селены. Он отлично видел, как она замкнулась в своем горе, ушла глубоко в себя, и достучаться до нее не было никакой возможности. Целитель… Дрю мрачно повел головой. Как можно заставить жить тело, если душа стремится уйти. Он видел, чувствовал, как она ускользает. Пройдет совсем немного времени, и придется хоронить еще одного члена клана. Это видели все. А то, что она оставляет за собой младенца и клан, хозяйкой которому стала со смертью мужа, ее не волнует. Еще одно поколение, оставившее ребенка одного. Селена так и не взглянула на нее, что уж говорить о том, чтобы найти в себе силы жить ради дочери.

Главы кланов, присутствующих на похоронах, статуями застыли вокруг закрытого гроба, мрачные, поджав губы. На месте Кевина мог быть каждый. Действительность обрушилась на них непосильной ношей, заставляющей прогибаться под своей ношей. Взгляд некоторых из них все еще выражал недоверие по отношению к случившемуся. Было слишком тяжело верить в то, что это сделали бывшие члены их семей. И все же это было так. Другие ожесточенно наблюдали за тем, как гроб стал опускаться в могилу.

'Я никогда не смогу его простить. Он отказался от меня в тот самый миг, когда решил уйти вслед за мамой'.

Эрик сжал кулаки, холодные капли стекали по волосам за шиворот, но он не обращал на это внимания. Все внутри него застыло от холода, наполняющего тело.

'- Нельзя так говорить, он твой отец.

— Ты не прав, Эрик. Моя семья — это вы.

— С каких это пор я стал твоим… братом? — усмехнулся он, лениво поглядывая на юношу.

— С тех самых, как расквасил за меня нос этому идиоту Кристену.

— Заслужил, — отрезал он. — Только я могу над тобой издеваться, — с этими словами он отвесил мальчишке подзатыльник, стремительно увеличивая расстояние между собой и яростно пыхтящим братом'.

Горло перехватило от переполняющих его эмоций, тело одеревенело. Почему он? Почему не кто-то другой? Их столько было на этом несчастном собрании!

Первые комья влажной земли полетели на гроб.

'- Что ты сделал?

— Кевин, подожди…

— Боже мой, ты убил его!

— Дай объяснить… — попытался он ухватить его за локоть, но тот стремительно обернулся, вырываясь из захвата.

— Объяснить что!?

— Я… — его остановили глаза брата, полные обвинения и ненависти, разгорающейся в их глубине'

Что было бы, если бы он тогда не промолчал, давая Кевину тогда уйти? Уйти из дома, потом и из его жизни… Был бы он сейчас жив? Простил бы его? Обвинял еще, в чем-либо? Или снял бы груз тяжести содеянного с его плеч? Понял бы он необходимое зло, вынужденно совершенное Эриком? Если там, на небе все же что-то есть, он наверняка уже знает правду. Но Эрик уже никогда не сможет рассказать ему эту правду сам. Не сможет увидеть его лица, чтобы понять, будет ли она что-либо решать для него или суть обвинения от нее не изменится.

Небо над головой прорезала злая, громовая молния, уходя далеко на запад.

'Мы всегда будем братьями…'

Ложь. Ложь, в которую Эрик свято верил до того самого момента, как Кевин не отвернулся от него. И даже после…

Трагедия для многих расставила все по местам. И для этого им нужно было увидеть гибель одного из своих. Когда судьба с косой дышит тебе в затылок, многое начинаешь осознавать. В том числе и очевидную истину, на которую ранее предпочитали закрывать глаза.

Взгляд Эрика остановился на жене Кевина, прозрачной тенью стоящей у могилы.

Селена так ни с одним из них и не заговорила, стеклянными глазами провожая в последний путь своего мужа, лишь пальцы слабо подрагивали. Человека, который стал для нее всем в тот самый первый раз, когда она его увидела и стала Избранной Кевина. И сейчас вместе с ним хоронили и ее жизнь: прошлое, будущее, настоящее. В ней не было больше сил жить, существовать. Ничего более не держало ее бренное тело в этом мире. И даже ребенок. Сморщенный, крохотный комок живого тепла, которое она рожала, пока убивали Кевина. Его ребенка, часть его самого, продолжение его рода, на которое она теперь не могла даже взглянуть, не говоря уже о том, чтобы взять на руки. И Дрю ничего не смог с этим сделать, как ни старался. Зачем, если она уже все для себя решила.

Кайла стояла рядом с Эриком, поддерживаемая мужем. Глаза ее покраснели от слез, белоснежный платочек в руках был безнадежно мятым, выдавая внутреннее состояние своей хозяйки. Она с тоской в глазах наблюдала за тем, как земля падала на гроб, скрывая его в своей бездонной пасти навсегда. Плечи слабо подрагивали от сдерживаемых рыданий. От ледяной красавицы не осталось и следа, сейчас это была полная горя женщина, тяжело переживающая потерю близкого человека.

Они с Эриком так и не сказали друг другу ни единого слова с утра, но Кайла больше не обвиняла его в смерти Кевина. Около одиннадцати утра приехала Ширли и клятвенно пообещала, что они с Сандрой не сдвинутся из дома, разве только погуляют в саду. Эрик постарался, чтобы Сандра с Кайлой не пересекались.

Последняя горсть земли опустилась на могилу, оставляя после себя аккуратный небольшой холмик. Дождь щедро поливал рыхлую землю, слегка утрамбовывая ее под своей тяжестью. Единственное, что остается после человека.

Серафионы тихонько стали расходиться, ненадолго задерживаясь у могилы, один за другим прощаясь с Кевином. Трагедия этих дней навсегда останется в их сердцах, оставляя щемящее чувство утраты не только погибшего, но так же и надежды та то, что темные могут вернуться, избавившись от черни в своих душах, и безумие отступит. Напрасные надежды, потерпевшие сокрушительный крах в безумии этих дней, истаявшие до конца. С этим еще надо было примириться, расстаться с мечтами о том, что члены семьи, ушедшие из лона своих кланов, однажды смогут заново переступить порог дома, который они покинули.

Дрю тихонько повел Селену прочь к дому, поддерживая за плечи. Она покорно следовала за ним, не сопротивляясь, медленно передвигая вперед ноги. Только Эрик видел перед собой куклу, пустую внутри, потерявшую волю к жизни, слишком быстро сгоревшую.

Уже после похорон большинство гостей предпочли разъехаться по домам, предварительно выразив членам клана свое соболезнование. Тяжелая, мрачная атмосфера давила, рождая в душе холодную пустоту. Эрик задержался. Он не мог объяснить причины своего поступка, просто на подсознательном уровне чувствовал, что ему еще рано уходить. Что-то принуждало остаться, не давая уехать, оставить жителей этого дома за его порогом, а самому исчезнуть из столь тяжкого места.