Блудный сын - Колин Маккалоу

Все сидели в онемении, пораженные очередным поворотом этого проклятого дела.

— И что ответил человек из полиции нравов? — спросил Кармайн.

— Подтвердил историю техасца. Отпечатки нашего Честера Малкужински совпадают с их отпечатками Честера Держински, который отсидел год в Синг — Синге за мошенничество, когда ему было двадцать. Это его единственная судимость. Как только в Нью — Йорке запахло жареным, он исчез вместе с той девушкой. Держински проявился через несколько месяцев во Флориде уже в качестве риелтора Честера Малкужински — его родная фамилия. И он брат Эмили Танбалл. Девушка исчезла, но по описанию очень похожа на Да — вину Танбалл, — с триумфом закончил Тони.

— Хорошая работа, Тони, — сказал Кармайн. — Наконец кусочки мозаики начинают складываться в картину.

Все еще переживая за свое глупое поведение во время разговора с мистером Престоном, Тони засиял от радости.

— Если та девушка — Давина, что об этом знает Макс? — спросил Донни.

— Он ни в чем ее не подозревает, — уверенно ответил Эйб. — Думаю, подобная новость убьет его.

— Может, и нет, если твоя жена имеет достаточное влияние, чтобы сподвигнуть на незаконную печать двадцати тысяч книг, — быстро нашелся Донни.

— Не думаю, что это как — то влияет на ИЧ, — заметил Базз. — Сейчас важнее Тинкерман и содержимое его тайника. Чем больше мы работаем над делом, тем сильнее смерти Танбаллов напоминают объездной путь на скоростной трассе, причем как убийство Джона Холла, так и убийство Эмили Танбалл.

— Согласен, у Тинкермана были ответы. — Кармайн вдруг оживился. — Конечно же, Эмили не представляла никакой угрозы для нашего убийцы, потому ее смерть и отличается так сильно от убийства Тинкермана. Она угрожала Давине, и именно Давина ее отравила. Она получила тетродотоксин от нашего убийцы, но убила не для его защиты. Она хотела защитить себя.

— Ты прав. — Эйб кивнул. — Хотя убийство Джона Холла совершил все — таки он.

— Убить Эмили, чтобы пустить пыль в глаза? — спросил Базз с недоверием в голосе.

— Нет! Эмили представляла угрозу для другого человека — для Давины, — ответил Кармайн. — Понятия не имею, в чем эта угроза состояла, но Давина знала, что Эмили — помеха ее благополучию.

— Нам нужны ордера на обыск у Танбаллов, Кармайн, — сказал Эйб. — Типография «Имаджинекса» и дом.

— Я сегодня же встречусь с его честью.

Кармайн встретился с судьей Дугласом Уилбуром Твайтесом во владениях комиссара Сильвестри в пять часов. Джин Теско накрыла стол: оливки, крекеры с сыром и специями и вафли с глазурью. Разнообразная выпивка, ведерко со льдом и тончайшие бокалы простой и лаконичной формы, которую так любил его честь. Удачный момент.

Судья расположился в компании Сильвестри и капитана полиции Фернандо Васкеса; последнего — Кармайн нутром чувствовал — Сильвестри планировал поставить вместо себя комиссаром, когда придет пора уйти на пенсию. Так как прежде Кармайн боялся, что выбором Джона станет он сам, то появление Фернандо воспринял как неожиданный подарок небес. Он никоим образом не жаждал той суеты, политической деятельности, передряг и излишней осторожности, кои неизменно сопутствовали должности комиссара. Фернандо стал, бесспорно, подходящей кандидатурой.

Конечно же, он сейчас и держал речь, рассуждая о своей страсти — бумажной работе.

— Сейчас уже не тот мир, ваша честь, — откровенно говорил он. — С такими ловкими и шустрыми адвокатами, все больше привлекающими и расширяющими свой штат служащих, вы, как судья, не знаете, с чем можете неожиданно столкнуться. Отнесем сюда погрешности в полицейском делопроизводстве или расхождение в цепи доказательств. Говорю вам, делопроизводство и алгоритм действий полиции должны быть не просто совершенны — они должны быть запротоколированы в четырех экземплярах.

— Канцелярская крыса, — сказал Кармайн, направляясь к бару, чтобы налить себе легкого бурбона с содой, безо льда.

Его честь изобразил суровый взгляд.

— А, вот и ты. Я здесь исключительно для того, чтобы вы выбили из меня сомнительные ордера. — Судья тут же сбросил враждебную маску и с улыбкой похлопал по креслу рядом с собой. — Садись сюда, Кармайн. Дотти хотела узнать, как дела у Дездемоны.

— У нее все хорошо, ваша честь. Ее блюда просто божественны. Прежде чем Прунелла Балдуччи уедет в Лос — Анджелес, я подкину ей детей на несколько дней, и тогда вы все сможете прийти к нам на ужин. Я не вижу другого способа уладить наши разногласия.

— Ей нужно несколько дней, чтобы приготовить еду? — спросил судья Твайтес.

— Конечно. Дездемона сделает один соус, который требует трехдневной готовки.

— Давайте разберемся с ордерами, чтобы спокойно наслаждаться напитками, — предложил Сильвестри.

— Что тебе нужно, Кармайн? — спросил судья.

— Ордер на обыск дома Макса Танбалла. В него должны входить все части дома, даже закрепленные за другими людьми, включая Уду Савович. А также ордер на обыск типографии.

Судья Твайтес скривился.

— Кармайн, ты же знаешь мое отвращение к обыску частной собственности. Рыться в нижнем белье его жены, читать личную переписку. Да, я знаю все, что ты хочешь мне сказать: твои обыски всегда имеют основание и почти всегда приносят плоды. Поэтому я сэкономлю время и подпишу ордер. Но только ради улик по делу тетродотоксина. Если ты найдешь доказательства, что Танбалл планирует взорвать Городское управление или устроить беспорядочную стрельбу во время следующей игры «Холломен Хаскис» на местном стадионе, даже не надейся на понимание. Понятно?

Кармайн кивнул: каждый раз одно и то же.

— Да, сэр, понятно. Думаю, Городское управление и «Холломен Хаскис» в полной безопасности.

15 января 1969 года, среда

На этот раз, когда Кармайн с Эйбом Голдбергом приехали с ордером на обыск, застали Давину врасплох. Макс находился в типографии, а сама Давина только встала.

— Советую вам и мисс Савович собрать малыша и присоединиться к вашему мужу в типографии, — сказал Кармайн. — С данной минуты я не могу позволить вам передвигаться по дому без сопровождения полиции. Будет разумнее покинуть дом, мадам.

Давина побледнела, Уда молча стояла рядом.

— Вы назвали Уду моей девичьей фамилией, — проронила Давина.

— Она — ваша сестра, и мы это знаем, — ответил Эйб.

— Я возьму малыша, — сказала Уда с чудовищным акцентом. — Вина, надень пальто и сапоги.

— Вы подбросите улики! — воскликнула Давина. — Здесь никого не будет, и вы подбросите улики!

— Нет, мадам, мы так не поступаем, — заметил Эйб и обратился к Донни: — Отправляйся с мисс Савович.

На то, чтобы выпроводить женщин из дому, потребовалось полчаса, но наконец дело было сделано. Все четверо увидели малыша и сделали выводы. Спокойный мальчик, в равной степени обожающий заботившихся о нем Уду и Давину. Те были уверены, что младенец гораздо симпатичнее Джима Хантера в детстве и совсем не похож на доктора, за исключением зеленых глаз.

— Обыщем сначала владения Уды, — объявил Кармайн. — Если там что — то найдем, тогда и решим, как поступить дальше.

В доме имелась просторная мансарда, которую и переделали в апартаменты Уды. Красивое окно с мягкими сиденьями возле него, шикарный ковер из шерсти и дорогая мебель. Уде нравились менее кричащие цвета, чем ее эффектной сестре: похоже, зеленый был ее любимым и присутствовал во всем, включая отделанную зеленой плиткой ванную комнату, в которой помимо душевой кабинки расположилась полноценная ванна. Окна гостиной смотрели на крышу дома доктора Маркофф и базальтовый утес Норс Рок. «Красивый вид по осени», — подумал Эйб. Маленькая кухонька использовалась исключительно для приготовления кофе по — турецки: полдюйма кофе на дне крохотной чашки.

Самым интересным в комнате оказалась рабочая зона. Вдоль одной стены стояли книги на немецком, французском, итальянском и также английском. Уда была крайне начитанна. Названия разнились неимоверно, и среди них нашлись книги по ядам, британским судебным разбирательствам убийства, по психологии, промывке мозгов, генетике и про близнецов. В помещении был и швейный столик со встроенной профессиональной швейной машинкой; на нем остались аккуратно сложенные куски тканей и частично законченные платья, несколько поразительных шляпок и даже шелковое нижнее белье, на котором Уда вышивала крохотные бутоны роз. Вместо корзины для рукоделия она использовала ящик для инструментов, состоящий из нескольких ступенек, разделенных на секции. На другом столе стояли чернила, лежали рейсфедеры, разнообразная глянцевая бумага, гуашь, кисти, бумага для набросков и пишущая машинка со сферической головкой.

— Женщина самых разных талантов, — заметил Тони.

— Нет. Я думаю, Давина тоже здесь работает, — возразил Эйб.