Большая игра на понижение: Тайные пружины финансовой катастрофы - Майкл Льюис

Правда, к маю 2007 года разногласия между Хауи Хаблером и Morgan Stanley обострились. Что удивительно, они не были связаны с разумностью владения $16 млрд в сложных ценных бумагах, чья стоимость в конечном счете зависела от того, сможет ли стриптизерша из Лас-Вегаса с пятью объектами недвижимости или мексиканец — сборщик клубники с домом за $750 000 выплачивать резко возрастающие проценты. Конфликт был вызван тем, что Morgan Stanley не сдержал данное Хаблеру обещание о выделении его бизнеса в инвестиционную фирму, принадлежащую ему на 50 %. Возмущенный бесконечными проволочками, Хауи Хаблер пригрозил увольнением. В попытках его задобрить банк пообещал ему и другим трейдерам еще большую долю в прибылях GPCG. В 2006 году Хаблер получил $25 млн; в 2007 году он, несомненно, заработал бы гораздо больше.

Через месяц после того, как Хаблер выторговал более выгодные для себя условия, его работодатель, банк Morgan Stanley, наконец-то задал неприятный вопрос: что случится с их огромной ставкой, если дефолты в нижнем сегменте среднего класса американцев превысят ожидаемый уровень? Как поведет себя ставка при убытках, прогнозируемых самым пессимистичным аналитиком Уолл-стрит? До сих пор ставка Хаблера проходила стресс-тестирование для сценариев с 6 %-ными убытками по низкокачественным пулам, т. е. при максимальном размере убытков из недавнего прошлого. Теперь трейдерам Хаблера пришлось анализировать состояние ставки при 10 %-ных убытках. Запрос, поступивший непосредственно от директора по управлению риском Тома Долы, разозлил и обеспокоил команду Хаблера. «Запрос казался более чем странным, — говорит один из ее членов. — И породил беспокойство и тревогу. Трейдеры возмущались: мол, эти ребята сами не знают, что несут. Если убытки составят 10 %, миллионы людей окажутся на улице». (Убытки по пулам, на которые ставила команда Хаблера, в конечном счете достигли 40 %.) Как заметил один из руководителей Morgan Stanley, не входивший в команду Хаблера, «они не желали раскрывать результаты. И постоянно заверяли, что ничего подобного не случится».

Через 10 дней команда трейдеров Хаблера получила результат, который не особо хотелось демонстрировать: при 10 %-ных убытках прогнозная прибыль в $1 млрд могла обернуться убытком в $2,7 млрд. Как выразился один из руководителей Morgan Stanley, «сотрудники отдела по управлению риском вернулись со стресс-теста в расстроенных чувствах». Хаблер и трейдеры попытались их успокоить. Расслабьтесь, увещевали они, таких убытков никогда не будет.

Но отдел по управлению риском не мог успокоиться. Его сотрудникам казалось, что ни Хаблер, ни трейдеры не понимают до конца собственные ставки. Хаблер упорно твердил, что играет против рынка низкокачественных ипотечных облигаций. Но если так, почему во время краха этого рынка он теряет миллиарды долларов? Как выразился один из руководителей отдела по управлению риском из Morgan Stanley, «одно дело ставить на красное или черное и понимать, что ты ставишь на красное или черное. И совсем другое — ставить на некую разновидность красного цвета и не понимать этого».

В начале июля в Morgan Stanley прозвенел первый тревожный звонок. И поступил он от Грега Липпманна и его руководства из Deutsche Bank, который во время телефонной конференции сообщил Хауи Хаблеру и его руководству, что по дефолтным свопам на $4 млрд, проданным Хаблером отделу CDO в Deutsche Bank полгода назад, произошли благоприятные для Deutsche Bank кредитные события. Не будет ли Morgan Stanley так любезен перечислить $1,2 млрд в Deutsche Bank к концу дня? Или, как выразился Липпманн, если верить словам одного из участников этого разговора, «ребята, с вас один и две десятых миллиарда».

Низкокачественные CDO с рейтингом «три А» на сотни миллионов долларов, осевшие в фирмах с Уолл-стрит и считавшиеся безрисковыми, теперь, по словам Липпманна, стоили 70 центов за доллар. Хауи Хаблер очень удивился. «Как 70 центов? Согласно нашим моделям, они стоят 95 центов», — заявил один из представителей Morgan Stanley, участвовавший в телефонной конференции.

«А согласно нашим моделям, они стоят 70», — парировал представитель Deutsche Bank.

«Ну что ж, а согласно нашим моделям, они стоят 95», — повторил представитель Morgan Stanley, после чего принялся разглагольствовать о низкой корреляции тысяч облигаций с рейтингом «три В» в его CDO и о том, что несколько проблемных облигаций не обесценивают остальные.

Однако Грег Липпманн прервал его: «Чувак, выкинь свою модель. Я делаю рынок. Они стоят 70–77. У тебя есть три варианта на выбор. Ты можешь продать их мне по 70. Можешь купить по 77. Или отдать мне мои, черт их дери, один и две десятых миллиарда».

Morgan Stanley больше не желал покупать низкокачественные ипотечные облигации. Хауи Хаблер больше не желал покупать бумаги, обеспеченные низкокачественными облигациями: он выпустил из рук веревку, связывающую его с рвущимся ввысь шаром. Тем не менее он не хотел терять деньги и настаивал на своем варианте: ему не нужны дополнительные облигации по 77, но его CDO с рейтингом «три А» все равно стоят 95 центов за доллар. Он просто переложил решение вопроса на свое руководство, которое после переговоров с руководством Deutsche Bank согласилось перечислить $600 млн. Альтернативой для Deutsche Bank была передача вопроса в комиссию из трех произвольно выбранных банков с Уолл-стрит для оценки реальной стоимости CDO с рейтингом «три А». Это было принятое на Уолл-стрит средство обмана и введения в заблуждение, и Deutsche Bank не горел желанием прибегать к нему.

В любом случае Deutsche Bank воспринимал обеспечение не так уж серьезно. «Та телефонная конференция, которую организовал Грег, — рассказывает один из руководителей Deutsche Bank, — была последним делом с точки зрения ведения бизнеса. Капитал Morgan Stanley составлял $70 млрд. Мы знали, что у него есть деньги». В Deutsche Bank даже возникли разногласия по поводу точности названной Липпманном цены. «Он заломил такую сумму, — говорит один из участников обсуждения, — что многие сомневались в ее справедливости. Вряд ли Morgan Stanley действительно был должен нам $1,2 млрд».

Но правильность суммы подтвердилась. Это было начало падения, завершившегося всего через несколько месяцев на телефонной конференции с участием генерального директора Morgan Stanley и аналитиков Уолл-стрит. Число дефолтов росло, облигации повсеместно обесценивались, а вместе с ними и CDO на их основе. Несколько раз Deutsche Bank предлагал Morgan Stanley возможность выйти из сделки. Когда Грег Липпманн позвонил Хауи Хаблеру в первый раз, тот мог выйти из 4-миллиардной сделки с убытком в $1,2 млрд; когда Липпманн позвонил во второй раз, цена выхода поднялась до $1,5 млрд. Каждый раз Хауи Хаблер или кто-нибудь из его трейдеров пытался оспорить цену и отказывался от предложения. «Мы без конца спорили с этими недоумками», — говорит трейдер из Deutsche Bank. Агентов Deutsche Bank по взысканию долгов не покидало ощущение того, что трейдеры по облигациям из Morgan Stanley не ведали, что творят. Они не лгали, они действительно не понимали сути низкокачественных CDO. Корреляция между низкокачественными облигациями с рейтингом «три В» составляла не 30, а все 100 %. Стоило обесцениться одной, как обесценивались все остальные, поскольку все они зависели от одних и тех же экономических факторов. В конечном счете вряд ли стоило ждать, что CDO будут падать со 100 до 95, до 77, потом до 70 и, наконец, до 7. Входящие в их состав облигации были либо полностью качественными, либо полностью некачественными. Так что CDO стоили либо 100, либо ничего.

Грег Липпманн позволил Morgan Stanley выйти из сделки по цене в 7 центов, хотя за вход тот заплатил примерно 100 центов за доллар. Убытки по первым $4 млрд из 16-миллиардной ошибки Хауи Хаблера составили приблизительно $3,7 млрд. К этому моменту Липпманн перестал общаться с Хаблером, поскольку последний потерял место в Morgan Stanley. «Хауи вроде как отправился в отпуск на несколько недель и больше на работе не появился», — говорит один из членов его команды. Ему позволили уволиться в октябре 2007 года с несколькими миллионами долларов в кармане, обещанными ему в конце 2006 года в качестве стимула. Общая сумма причиненных им убытков, по данным, представленным совету директоров банка, составила чуть более $9 млрд — самый крупный операционный убыток в истории Уолл-стрит. Другие фирмы потеряли намного больше, однако их убытки, как правило, связывались с предоставлением низкокачественных ипотечных кредитов. В момент крушения рынка Citigroup, Merrill Lynch и прочие сидели на горах этого добра, которое, по сути, представляло собой отходы поточного производства CDO. Банки держали CDO, обеспеченные низкокачественными ипотеками, не ради самих этих бумаг, а ради вознаграждения, которое могла принести их продажа. Потери Хауи Хаблера стали результатом простой игры. Хаблер и его трейдеры, считавшие себя очень умными, решили сыграть на неэффективности рынка. Но своими действиями лишь усугубили эту неэффективность.

Перебравшись в Нью-Джерси и обзаведясь засекреченным телефонным номером, Хауи Хаблер утешался тем, что оказался не самым большим дураком. Он отпустил веревку слишком поздно и не успел спасти Morgan Stanley, но, хлопнувшись на землю, видел, как взмывший в небо шар тащит за собой кое-кого из обитателей Уолл-стрит. В начале июля, всего за пару дней до звонка Липпманна с требованием выплатить $1,2 млрд, Хаблер нашел парочку покупателей для своих CDO с рейтингом «три А». Одним из них была Mizuho Financial Group, трейдинговое крыло второго по величине банка Японии. Японцы, озадаченные новыми финансовыми изобретениями американцев, старались держаться от них подальше.