Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

{143}

Спешу, отбрасывая страх и не боясь беды,Через пустыню, где песок сметает все следы.

Меня верблюдица несет, проворна и крепка,Не зная отдыха и сна, не требуя воды.

Она стремительней, быстрей рассветного луча,Она спешит, не нужно ей ни плети, ни узды.

Неси, послушная, меня, к халифу торопись,К его богатому дворцу, в тенистые сады.

Халифа щедро одарил достоинством АллахИ доброй славой увенчал высокие труды.

Двойной короной наградил избранника господь,Величье и Смиренье в ней — две яркие звезды.

Когда ярится ураган, халифа голос тверд:«Со мною, ветер, не борись, не заводи вражды!»

Ему подобных не найду. Родители егоИ благородством выше всех, и отпрыском горды.

Прожита жизнь. Я не видел счастливого дня.Нет ничего, кроме бед, — у тебя, у меня.

Что будет завтра, не знаю. Сегодняшний деньПразднуй, довольствуясь малым, смиренье храня.

Смерть приготовила стрелы в колчане своем,Цели для них выбирает в молчанье глухом.

Мы — обреченные. Нет избавленья от стрел.Зря суетимся, напрасно по свету снуем.

Завтра, быть может, в Ничто откочую, мой друг.Так для чего ж на верблюда наваливать вьюк?

Стоит ли деньги копить, выбиваясь из сил,Стоит ли гнуться под грузом позора и мук?

Те, для кого надрывался без устали я,Кто они? Дети и внуки, родные, семья.

В землю отца положили — и дело с концом.Что им, беспечным, печаль и забота мож

Все, что для них накопил ты за множество лет,То ли на пользу пойдет, то ли будет во вред —

Ты не узнаешь. Так празднуй сегодняшний день.Время уйдет, и назад не вернешь его, нет.

Правит всевышний мирами по воле своей.Смертный, смиряйся. Избегнешь ли доли своей?

Бог наделяет удачей одних дураков,А мудрецы изнывают в юдоли скорбей.

Терпи беду любую, крепись — недолог век.Никто из нас не вечен. Ничтожен человек.

Несчастья в этом мире бесчисленней песка.Везде людская доля бесславна и горька.

Да можно ли на свете счастливого найти?Таких, как мы, без счета на горестном пути.

Тоска и униженье — удел земных дорог.Найду ли утешенье в тебе, единый бог?

{144}

О Рашид! Справедливы твои повеленья.Благородный, спаси меня, жду избавленья.

Да не знаешь ты козней завистников злобных!Ты великий, тебе я не видел подобных.

Помоги! Я в темнице, в объятиях страха.Помоги! Я молю тебя, словно Аллаха.

Каждый день в заточенье меня убивает,А свобода — то рядом, то прочь убегает.

День за днем безнадежно уносятся годы.Я, наверно, умру, не дождавшись свободы.

Я ночи провожу без сна, меня подушка обжигает.Душа изнывшая моя лишь от рыданий оживает.

Сюда бессонница пришла — незваный, нежеланный гость,Сидит у ложа и меня ежевечерне ожидает.

Невольник, расплатился я за горькую любовь к тебе.Найду ль кого-нибудь еще, кто этой доли пожелает?

Ей, не верящей мне, скажи:Мое сердце в огне, скажи.

То не бог испытал меня,Злобный рок истерзал меня.

Разум мой охватила тьма.Исцели, не своди с ума!

Исстрадаюсь, отчаюсь я,За себя не ручаюсь я!

{145}

Живи, пока живется, вкушай покой блаженный.Твоим дворцам высоким нет равных во вселенной.

Едва проснешься утром — отказа не встречаешьЖеланию любому иль прихоти мгновенной.

Но в час, когда охватит тебя предсмертный холодИ затрепещет сердце под оболочкой бренной,

Внезапно ты прозреешь, и вся земная радостьПокажется ничтожной, бесплодной и презренной.

{146}

Бывало, вспомню о тебе — и на душе светло.Теперь в печали и тоске рыдаю, вспоминая.

Бывало, радостно спешил к тебе я во дворец.Теперь к могиле прихожу, где прах и пыль земная.

Я жаждал только одного — чтоб ты подольше жил,Меня доверьем одарял, наветы отвергая.

Я приходил к тебе в нужде, спасенье обретал,Я был ростком, а ты росой меня живил, сверкая.

Ты был отрадой для друзей, неудержимо щедр,Как дождь, который туча шлет, густая, грозовая.

Ты укрывал от зноя нас, светил во тьме ночной,И в час беды мы шли к тебе, о помощи взывая.

Ты помогал. Ты был высок — и саном и душой.Теперь тебя покоит бог в высоком круге рая.

Ты — смертный, и тебя настиг неотвратимый рок,От тела душу отделил, шутя извлек, играя.

Не помогли тебе ни двор, ни войско, ни друзья,Ни стража, ни валы, ни рвы, ни мощь твоя иная,

И вот перенесли тебя из пышного дворцаВ жилище новое, где тлен, и прах, и пыль земная,

И дверь, забитая землей, — ни сдвинуть, ни раскрыть,—Застыла, Страшного суда недвижно ожидая,

И опустели навсегда дворцы, что ты возвел,И в яме поселился ты, где затхлость нежилая.

Ты ложе мягкое свое на саван променял,Забыв о мускусе, застыл, могильный смрад вбирая.

Ты навсегда ушел в страну, откуда нет вестей.Ты здесь чужак, хоть и лежишь в земле родного края

Прощай, наш доблестный эмир, защитник рубежей.Ты мчался в битву, ураган беспечно обгоняя.

Прощай! Найдется ли когда подобная твоейОтвага, дерзкая в бою, и ярость огневая.

Прощай! Не в силах мы тебя достойно восхвалить —Нет лучшей славы на земле, чем жизнь твоя благая.

Ты нас за гробом ожидай. Ведь следом за тобойМы скоро двинемся, хвалу предвечному слагая.

{147}

О господь, где твоя справедливость хранится?Неужели удел Ибрахима — темница?

Ведь отравлена жизнь и утрачено счастьеДля меня, если он в подземелье томится.

Он в оковах, в тюрьме, разлученный с друзьями,Их сердца безутешны, нахмурены лица.

Нашу радость низвергли во мрак заточенья.Чем забыться, утешиться, развеселиться?

{148}

Хвала скупцу за добрые дела —Не грабит он, не причиняет зла.

Он всех засыпал щедрыми дарами —За широту души ему хвала..

Мне, недостойному, такие благаЕго рука радушная дала!

Какая честь мне выпала на долю —Мне подали еду с его стола!

А он об этом не подозревает,Великодушный, скромный, как пчела.

Любимая в цвете своей красоты!Языческих статуй прекраснее ты.

С тобой позабуду сокровища рая,Эдемского сада плоды и цветы.

Сколько дней я повсюду собрата искал,Человека с утра до заката искал!

Вместо дружбы нашел я одно вероломство,Вместо доброй улыбки — звериный оскал.

О моих недостатках крича и трубя,Себялюбцы безгрешными числят себя.

Лицемеры в глаза улыбаются сладко,Отвернешься, — как змеи, ужалят, шипя.

Полон мир нечестивых, спесивых людей.Не ищи, не найдешь справедливых людей.

Только истину должно искать в этом мире,Только правде будь верен, склонись перед ней!

IX век