О людях и нелюдях - С. Алесько

Седмица, другая, и путники вышли к первым селениям нелюдей. Деревеньки отличались от людских разве что отсутствием увенчанных позлащенными крылосами храмов, да стайками шаловливых детенышей: котят, щенят, медвежат и волчат, в которых прекидывались дети нелюдей, достигшие десятилетнего возраста.

Лето миновало, и юные оборотни предпочитали проводить свободное время в теплых шкурках, а не в ветхой одежонке, не только не греющей, но и ужасно неудобной. Забудешь стащить перед оборотом, непременно где-нибудь порвется-испачкается, а мамка потом запилит, стирая-штопая, а то и подзатыльника даст.

Так думалось Винке при виде резвящихся зверят. В теплое время года на улицах и во дворах нелюдских селений наверняка полно голых ребятишек, поминутно меняющих облик во время игр. Вот и осуждай теперь Вьюна за нежелание одеваться… Ему просто так удобнее, он не видит в этом ничего предосудительного. А Дрозд так и не привык, не поборол внушенный в детстве стыд наготы. Она б тоже не смогла…

Малышня звериного облика казалась девушке на удивление трогательной. Смотреть на их возню с не достигшими возраста первого оборота детьми было одно удовольствие. Винке так и хотелось потрепать какого-нибудь волчонка или мишутку. Но маленькие нелюди издали чуяли в ней человека и не подходили близко.

Как-то в очередном селении волчонок, улепетывавший от полосатой кошечки, чуть не врезался в колени девушки, но вовремя затормозил и плюхнулся на хвост прямо перед ней. Винка не удержалась и протянула к детенышу руку, желая погладить, но тот тут же зарычал, обнажая мелкие острые зубки. Подоспевшая к приятелю кошечка выгнула спину и зашипела.

— Ах вы, мелочь пузатая, кыш отсюда! — прикрикнул на них Вьюн.

Зверята отбежали на безопасное расстояние, причем волчонок тут же перекинулся, повизгивая от боли, и завопил что есть мочи:

— Батя, тут людь! А с ней еще какие-то кошак с кобелем! Они меня обидеть хотели! — и повернулся к путникам, демонстрируя торжествующую щербатую улыбку.

Винка не к месту с удивлением подумала, что в зверином облике недостающие зубы вовсе не бросались в глаза.

— Вот злыдень мелкий, — процедил Вьюн. — Придется его батю ждать, объясняться.

— Объяснимся, — кивнул Дрозд. — Заодно спросишь про эти твои Запечинки. Уже, по-моему, море вот-вот покажется, а их все нет.

— Я не хотела его обидеть… — начала было Винка, но заметила вышедшего на крыльцо ближайшего дома мужика и замолчала.

— Ну чего орешь, Хвостик? Сколько раз тебе повторять: дошутишься. Чуть что, у тебя, сразу "Люди! Люди!" Тебе уж не верит никто. Вот заявятся они, крикнешь, а помощи не дождешься.

Журя сынишку, волк оглядывал путников и принюхивался.

— Я не кричал "Люди!" — заныл мальчишка. — Я сказал: людь, кошак и кобель.

— Парень, за языком следи. Я не кобель, я — пес.

— Велика ли разница? — усмехнулся мужик, впрочем, довольно беззлобно.

— Для меня велика, — ответил Дрозд.

— Да ладно вам к словам цепляться, — вступил в разговор рыжий. — Хозяин, мы твоего пацана не трогали. Это он нашу подружку чуть с ног не сбил.

— Подружку? — переспросил волк, подходя к путникам и внимательно разглядывая девушку, отчего той стало не по себе. — На Лихой, что ли, собрались?

— Да какой Лихой, — махнул рукой кошак. — Просто идем вместе, дорога свела. Знаешь, как бывает?

— Не-а, не знаю. Я по дорогам не таскаюсь, у меня семья.

Мальчишка тем временем перекинулся назад в волчонка и нырнул под ближайший забор. Остальные звереныши уже давно разбежались, зато из домов стали появляться взрослые оборотни. Винка прижалась к Дрозду, он приобнял ее за плечи.

— Это что еще за оборванцы, Чуткий? — поинтересовался подошедший селянин, смахивающий на медведя комплекцией и косматостью.

— Да вот, бродяги какие-то, — ответил волк. — Людину с собой таскают.

Винка с неудовольствием услышала знакомое слово. Видно, оно и впрямь нехорошее, ведь мальчишка называл ее по-другому. А сейчас детей поблизости нет, и взрослые в выражениях не стесняются.

— Мы не бродяги! — возмутился Вьюн. — Идем в Запечинки, к моему дядьке. Всего-то хотели дорогу узнать, а вы сразу зубы щерить да хвосты задирать.

— Мы пока еще не начинали, — проговорил пожилой мужик. — А скажи-ка, рыжий, как твоего дядьку кличут?

— Шорст.

Собравшиеся вокруг оборотни запереглядывались, несколько кивнули.

— Проживает в Запечинках такой кошак, — подтвердил один. — Я его знаю. И вроде даже говорил он как-то, что сестрица у него в городе, не помню, в котором. Мол, давно ничего от нее не слыхал.

— Ладно, тогда ступайте с миром, — собравшиеся расступились, давая путникам возможность пройти.

— Ну вот, так бы сразу, — проворчал Вьюн. — Мало стражи на дорогах, еще и в Землях Клыкастого свой брат-оборотень начнет препоны чинить.

— Почто ж вы с собой людину водите? Были б вдвоем, никто б вам слова не сказал. А так… Может, вы девку умыкнули, и за вами следом стража пожалует, а то и Соколиный отряд пришлет. Нам свои шкуры дороги.

— Неужто князь теперь и за пределы своих земель за оборотнями выезжает или людей отправляет? — спросил Дрозд.

— Нет, мы о таком не слыхивали, но граница близко, и один Клыкастый ведает, что душегуб темными ночами измышляет. Особливо, опять же, если выяснится, что мы лиходеев каких привечали.

— Никакие они не лиходеи, и никто меня не крал, — не выдержала Винка. — И никто не ищет. Я сирота. И мы вовсе не собирались обижать волчон… мальчика. Я просто хотела его погладить…

Селяне-оборотни уставились на девушку, будто на ненормальную.

— Может, меня погладишь? — не растерялся молодой парень, и его уши на глазах стали превращаться в собачьи, но не торчащие, как у Дрозда, а с обвисшими кончиками.

В толпе раздались смешки. Местный острослов высвободил из штанов лохматый хвост и вовсю завилял им. Девушка с раздражением подумала, что для полноты картины ему следует вывесить изо рта длинный собачий язык, но произносить это вслух не стала.

— Есть у нее, кого погладить, — заверил оборотней Вьюн, начиная покусывать губу, чтобы не рассмеяться.

Дрозд, к собственному удивлению, не сумел сдержать звериного рычания в адрес дурашливого парня, но привычные к подобным проявлениям чувств нелюди не обратили на это ни малейшего внимания.