Самая желанная - Ольга Арсеньева

— Первый раз я согласен с тем, что ложь приносит пользу. Так интересней беседовать. К тому же, когда ты замерзнешь, я начну тебя согревать, — мрачно предупредил Рино. — Все осталось у меня! Я не могу придумать другого ответа, даже если вы начнете сдирать с меня кожу.

— И все это время «стекляшки» оставались в твоей комнатенке в «Парме»?

— Да. Я использовала косметику, а бижутерию ни разу не надевала. Я же не работаю на панели… Она слишком…

Рино с улыбкой нагнулся к ней и, схватив двумя руками пояс юбки, легко разорвал ее пополам:

— Чемоданчик стоит в шкафу. Но футляра с бижутерией там нет. Куда ты его дела, стерва?

— Подарила. Вернее, отдала одному знакомому. — Кристина, прикрытая теперь лишь тонкими колготками, крепко стиснула колени.

Теперь она хоть что-то поняла про этого чудака Санту. Два бандита — Рино и парень, назвавший себя Святым, охотятся за «Голубым принцем», предполагая, что он спрятан в ее бижутерии.

— Когда? — Рино с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на дрожащую жертву.

— С неделю назад… Точно — в прошлую субботу. Он ждал меня в машине, а я вынесла ему сумку. Он взял только футляр и обещал вскоре вернуть украшения мне. А я сказала, что дарю ему их…

— Кому? Кто это был? — Рино крепко тряхнул ее за плечи. Светлые волосы рассыпались, скрыв лицо девушки.

— Не знаю! — с ожесточением сквозь слезы выкрикнула Кристина. — Я познакомилась с ним в ту же ночь на вилле Антонелли. Этот парень там пел. Он сказал, что зовут его Санта. Вернее, это прозвище, а имени он не назвал.

Рино поднялся и, взяв телефон, быстро заговорил на каком-то диалекте, в котором Кристине было понятно лишь слово «Санта» и еще «скорее». Вернувшись к ней, он провел ладонью по обнаженной груди.

— Отлично. Сейчас ребята проверят твои слова. А поскольку я уже знаю, что это ложь… — Рино сбросил свой серебристый халат, представив обозрению могучее обнаженное тело.

Кристина не успела испугаться, как уже лежала на полу, на толстой меховой шкуре, подмятая возбужденным самцом. До сих пор она знала, что изнасилование — нечто ужасное и постыдное, чего следовало бояться пуще смерти. Кусаться, царапаться, вопить, бить ногами в пах нападающего… Из всех рекомендаций ей не удалось осуществить ни одной — распластанная под могучим телом, она лишь вскрикнула от боли, когда Рино яростно овладел ею. Но тут же, сжав зубы, перестала стонать, сообразив, что ее муки еще сильнее возбуждают звереющего мужчину. Нет, она не станет рыдать и молить о пощаде. Смирение жертвы не успокаивало насильника, он входил в раж, причиняя ей сильную боль. Это было практическое доказательство того, что физические данные мужчины — фактор вполне объективный. Одно дело быть изнасилованной пузатым Эдиком, и совсем другое — лежать под этим обвитым стальными мышцами гигантом, орудовавшим как тараном своим стальным жезлом.

Кристине показалось, что еще мгновение, и он убьет ее. Зубы сами впились в смуглое, мокрое от пота плечо. Тут же Рино резко ударил ее головой в лицо. Кровь из разбитых губ залила подбородок, насильник взревел, стараясь пронзить ее насквозь, и девушка потеряла сознание…

— …Его нет в Риме. Никаких следов. Старуха ничего не может добавить, хотя Квази едва не свернул ей цыплячью шею. Она действительно не в курсе. Птичка выпорхнула, — услышала, приходя в себя, Кристина незнакомый голос.

Сквозь приоткрытые ресницы она увидела второго дружка, бывшего с Рино в клубе. Он стоял навытяжку перед развалившимся в кресле хозяином. Набросив халат, Бронзато курил длинную трубку, источавшую сладковато-едкий дым, похожий на запах камфары. Кристину затошнило, но она не шевельнулась, боясь привлечь к себе внимание.

— Что будем делать с этим? — Мужчина постоял над ней, ткнув ботинком в ребра. — Хорошая работа, шеф…

— Ты помешал мне. Я еще не завершил беседу, — ухмыльнулся Рино. — Дай-ка ей воды.

Волосатый прыснул на Кристину холодной водой, а затем, присев, приподнял ее голову к краю стакана. Она прильнула горячими губами к прохладному стеклу.

— Порядок, шеф. Можете продолжить тренировку. — Криво улыбнувшись, он поспешно удалился.

— Я вижу, у малышки не было настоящего мужчины. Что же твои Вествуд, Санта? Чему они научили тебя? Ну-ка, покажи… — Рино снова обнажился, приближаясь к сжавшейся в комок Кристине. — Твой ход, бэби. С чего начнем: «французская любовь», «грязная любовь»? Чему удивляетесь, синьорина иностранка? Объяснить понятней? Я готов. — Он возвышался над ней, как башня, готовая рухнуть и раздавить.

И в этот момент что-то тревожно загудело. Кристина не сразу поняла, что слышит телефонный звонок — протяжные позывные аппарата были похожи на завывание сирены. Бронзато взял трубку и повернулся спиной к свой жертве, чтобы она не заметила, как изменилось выражение его лица.

Последовал короткий разговор на диалекте, и Рино куда-то исчез. Через пару минут он появился полностью одетый для выхода. Постоял над Кристиной, ухмыляясь:

— До следующего свидания, киска. Разучивай пока сегодняшний урок. Только поищи мужичка покрепче, а то в следующий раз придется туго. Семь с половиной дюймов. И работает как отбойный молоток. Такую «пушку», как моя, тебе, конечно, не достать. Заходи как-нибудь вечерком, может, я выкрою для тебя полчаса. — Он швырнул Кристине плед. — Квази доставит тебя в апартаменты.

«Значит, жива! Неужели я спасена?» — думала Кристина, и хотя каждый шаг давался с трудом, неожиданное освобождение переполняло ее радостью. Наверно, так чувствует себя на эшафоте смертник, услышав о помиловании. Она даже не удивилась, увидев свой «фиат». Квази, толкнув ее на заднее сиденье, сел за руль.

— Там твои туфли и шуба. Завернись-ка получше, нам ни к чему лишний шум… А теперь — пей! — Не оборачиваясь, он протянул ей откупоренную бутылку виски.

— Не надо… — взмолилась Кристина.

Квази затормозил и, подсев к девушке, влил ей в горло обжигающую разбитые губы жидкость. Очень скоро в голове Кристины зашумело, мысли разлетелись и боль отступила. Сквозь дремоту она слышала, как Квази шутливо объяснил портье:

— Маленько перегрузилась куколка. В какой номер доставить эту синьорину? — И, получив ключи от комнаты Кристины, чуть ли не волоком поднял ее на второй этаж.

Бросив девушку на диван, довольно расправил плечи:

— Запомнила? Все запомнила? А теперь забудь. Одно слово кому-нибудь, и останешься без языка. Это в прямом смысле.

Он вышел, щелкнув замком. Кристина погрузилась в сон. Самый тяжелый и страшный, какой только можно было вообразить. Ей снилось, что она распростерта на каменном полу страшной комнаты, под стопудовой глыбой Бронзато-Потрошителя, а чьи-то глумливые голоса шепчут со всех сторон: «Ты никогда не выйдешь отсюда, никогда…» — «Никогда, никогда…» вторит эхо, заблудившееся в дебрях искореженного металла.