Приключения Бормалина - Алексей Зотов

Во-первых, они как бы пошли навстречу вашему пожеланию жить вроде с изнанки родины, о чем мы уже говорили.

Во-вторых, они изолировали вас от внешнего мира, которому вы могли бы однажды поведать некоторые нежелательные секреты. Ведь вы существо живое, со своими настроениями и минутами слабости, — словом, ничто человеческое вам не чуждо, и для них это не секрет.

И в-третьих, уйдя на пенсию, вы остались при деле, как это принято в стратегическом мире. Присматриваете за островом, поддерживаете репутацию неминуемой гибели, добываете и поставляете дешевую рабочую силу и, наверно, оказываете еще много других услуг, над чем можно, конечно, хорошенько задуматься, но с меня довольно.

А иногда — я в этом уверен — вас одолевают воспоминания! Вам ведь есть о чем вспомнить и рассказать, о да! Не исключено даже, что однажды вы напишете книжку о своей жизни, такое часто случается с бывшими стратегическими работниками.

И вполне возможно, в один прекрасный день какого-нибудь далекого года я получу очередной каталог издательства «Марина» и увижу, что готовится к печати роман «Фергатор».

Может такое быть, Самсонайт?

Эге, да вы спите!

Да, снотворное сморило и его самого. Он крепко спал, шмыгая во сне носом, поди разбери, каким именно, и его лицо хранило выражение большого отчаяния. Либо перед пучиной сна он переживал, что его жизнь ему же ставили в укоризну, либо просто отчаялся дослушать меня до конца.

И теперь, глядя на исчадие поверх костра, стараясь вызвать в памяти прежний образ безжалостного злодея и разностороннего преступника, я испытывал лишь жалость, только жалость. И уже сомневался, поднимется ли рука к трубке телефона в ближайшем порту, повернется ли язык попросить телефонистку соединить меня с Интерполом, а если и поднимется и повернется, то как я буду жить потом, под игом совести, которая ведь достанет меня из-под земли.

Ведь Самсонайт в руках темных влиятельных сил был просто послушным орудием. Без сторонней помощи он не мог даже шагу ступить. Да к тому же он пускает корни там, где провел хотя бы час, потому что такова уж его природа. Не его вина, что эксперимент вышел из-под контроля в первой же стадии.

Огонь Свечи заметно ослаб, пламя уже не гудело в высоте, а обмякло и даже завалилось набок от ветра. Близились сумерки, и ночь жалась к костру.

Глава 4

Выручай же меня, спорт!

Терпеть не могу сомнений и колебаний со своей стороны! Но, как назло, то и дело оказываюсь перед выбором и иногда даже завидую тем, кому выбирать не приходится.

Вот сгружаю вниз Самсонайтовы спящие руки и думаю, верно ли поступаю, не слишком ли много на себя беру? Ведь я сейчас вмешиваюсь в его жизнь и хочу изменить ее, и довольно круто, но имею ли я на это право? Да и лучше ли будет Самсонайту вдали от Рикошета, Свечи и какого-никакого дела и что я ему предложу взамен? Пыльный чердак гимназии «Просвет»?

Чердак, конечно, можно и обустроить, но вот добраться до гимназии без документов да с такой внешностью очень непросто. Первый же милиционер вызовет «Альфу», и нас будут брать. Да что «Альфа»!.. Узнав об исчезновении Самсонайта, темные влиятельные силы мигом включат глаза и уши, чтобы поскорее его найти и отбить ему память…

Но скоро я перестал обо всем этом думать, потому что вспомнил Роберта и стал не на шутку волноваться за него.

А следом и Гарри вспомнился, и Меланхолик, и Авант, и стало вовсе не по себе.

Легкую руку Самсонайта, уснувшую на палубе барка, я заранее отметил угольком и теперь время от времени поглядывал в ее сторону: не проснулась ли? Но нет, разносторонний преступник со всеми своими принадлежностями крепко спал.

Между тем незаметно, но неминуемо близился рассвет, и стало гораздо ветренее. Звезды, налитые таинственным светом, словно таращились на нас. Мельком глянув через плечо в небо, я потом долго не мог отделаться от чувства, будто за нами следят.

Пламя Свечи теперь бросало из стороны в сторону, и причудливые тени мелькали вокруг, внося сумятицу в привычный расклад местности и тревожа ее. Вдобавок из-под земли стал доноситься какой-то нарастающий, невнятный гул странной природы. Трудно сказать, что это гудело, но на всякий случай я нашел свою дымовую шашку и положил поближе. Не оружие, конечно, но пыль в глаза пустить можно.

С большой осторожностью, боясь разбудить, я вытянул из пропасти метра четыре легкой руки, свернул из нее кольцо, собрался с силами, разбежался и бросил его обеими руками, как бросают что-то среднее между лассо и спортивным молотом. И — надо же! — получилось!

Свеча была опоясана кольцом спящей руки, и оно медленно сползало к свечному подножию. Вот петля затянулась — и остатки легкой уползли обратно в бездну и там повисли.

— Роберт! — громким шепотом покричал я по сторонам. — Сэр Роберт, где вы?!

Но не было мне ответа, и это наводило уже на совсем нехорошие мысли. Но ведь я отчетливо слышал шум расправляемых попугаевых крыльев, когда Самсонайт швырнул его. Что же могло случиться?

Долго я шарил среди валунов, уподобляясь Форелли, собиравшемуся по грибы, и скоро отыскал пару мешков. Потом с полчаса возился под Самсонайтом, выкорчевывая его и аккуратно складывая корни в мешки, корешок к корешку. А связать мешки лентами из тельняшки и прикрутить их к телу безжалостного злодея, чтобы он и его корни составляли неразрывную ношу, заняло еще полчаса. Кому доводилось заниматься такой работой, знают, сколь она кропотлива.

В Самсонайте было футов шесть, а весил он около двухсот пятидесяти фунтов, и, когда я взвалил его на плечи, хорошенько к себе привязал и сделал несколько шагов, ноги сразу начали подгибаться и противно дрожать в коленях. Это была почти непосильная ноша.

Выручайте меня, прежние кроссы и ежедневные гантели, съеденные впрок витамины и поднятые на тренировках тяжести! А ну-ка давайте всем скопом уносить отсюда мои ноги и его руки, корни, способности и нерастраченный запас стратегических воспоминаний.

И вот я спускался по легкой руке, хозяин которой громоздился на мне, вокруг меня и подо мной, мешая каждому моему движению и продолжая во сне шмыгать носом. Ну и удивится же он, проснувшись посреди океана!

Во сне рука вытянулась, обмякла и напоминала гуттаперчевый канат, каким спускаются из-под купола цирка акробаты, отработав коронный номер. Отталкиваясь подошвами сандалий от скал, я медленно перебирал руками, весь отданный на откуп мышцам плечевого пояса, а, давая им отдых, некоторые участки просто съезжал. Нужно было только чуть ослабить хватку, и тогда наша общая тяжесть из обузы становилась порукой.