Война глазами дневников - Анатолий Степанович Терещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как сказал поэт:
Как было в России с далеких времен,
Чем выше давление, тем крепче бетон.
И, если Державе опасность грозит,
Становится Родина, как монолит.
Не случайно Уинстон Черчилль признавался: «Я не могу предсказать действий России. Она – загадка, завернутая в тайну и погруженная в мистерию. Но, быть может, ключ все‐таки существует. Этот ключ – национальные интересы России…»
Антон Деникин утверждал, что русский не тот, кто носит русскую фамилию, а тот, кто любит Россию и считает ее своим отечеством.
Часть IX
Откровения лейтенанта Линке
Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю: битва за Москву. Она похоронила план «Барбаросса».
Георгий Жуков
В битве за Москву 87‐я пехотная дивизия входила в состав 9‐й, а затем 4‐й полевой армии, действовавшей на острие ударов по Красной армии. Несмотря на серьезные потери, понесенные в зимней кампании 1941-1942 годов, о которых подробно писал в своем дневнике лейтенант вермахта Герхард Линке, дивизия сохранила свой боевой потенциал и провоевала на Восточном фронте всю войну, капитулировав только в Курляндском котле. Он сложился осенью 1944 года, когда западная часть Латвии оставалась под оккупацией гитлеровских войск, но они оказались зажаты между двумя советскими фронтами – 1‐м и 2‐м Прибалтийскими.
7 мая 1945 года был подписан предварительный протокол о безоговорочной капитуляции нацистской Германии. Но когда по всей Европе установился мир, в западной части Латвии – Курляндии – все равно раздавались выстрелы и ухали орудийные стволы. Надо заметить, что Курляндский котел – это рухнувшая последняя надежда Гитлера. Офицер вермахта Генрих Линке не увидел главного позора Третьего рейха, случившегося весной сорок пятого года – он был убит под Москвой в феврале 1942 года. В полевой сумке гитлеровского вояки был обнаружен дневник, который вел германский офицер.
Дневниковые записи
15 ноября 1941 г.
Сегодня утром полковник Карсон из 461‐го пехотного полка принял командование над нашим участком фронта. Мы переходим на новые квартиры в Орешки. Мы будем отдыхать до возобновления наступления. В селе собрался весь полк – тут царит ужасная теснота.
16 ноября 1941 г.
Прекрасный солнечный день. Снежный пейзаж с заиндевевшими деревьями и кустами обворожителен. Однако о полном покое думать не приходится. Необходимо выставить сильное охранение, чтобы в этой местности, богатой лесами, нас не захватили врасплох. Днем при чудной зимней погоде мороз еще терпим, ночью же он мучит, и каждый старательно укутывается в свое одеяло, прежде чем лечь на подстилку из соломы. С августа никто из нас не раздевался.
Сумерки в этом крае спускаются уже к 4 часам, а светает только в половине седьмого утра. Сегодня утром противник ударил по среднему селу, по Редькино. Противотанковые и танковые снаряды упали на окраине села. Один из них – в дом, убил двух солдат, многих ранил.
После долгого перерыва, после семи недель, мы получили новую почту. Огромная радость была – получить первый привет с родины с того времени, как мы покинули линию обороны под Смоленском и приняли участие в большой операции Вяземского окружения.
Как из рога изобилия сыплются каждому письма. Я пользуюсь относительно спокойным временем, чтобы заняться корреспонденцией.
Подготовка к наступлению и рекогносцировка ведутся с полным спокойствием и тщательностью. Нас несколько тревожат предстоящие дни. Если противник спалит немногие деревни, нашим войска негде будет разместиться и обогреться.
Несколько морозных дней было достаточно, чтобы начались заболевания и случаи обморожения. Наши боевые силы заметно убывают. Наконец, после бесконечных требований полкового командования, можно сказать, в последнюю минуту, получено несколько пар сапог; после того, как первая партия зимнего обмундирования, прибывшая сравнительно поздно, распределена была на прошлой неделе, сейчас предстоит новое распределение.
17 ноября 1941 г.
Снова сказочно прекрасное утро. Термометр показывает ‐9 градусов. В Редькино все еще не вполне спокойно. Ожесточенный грохот орудий все время со стороны Горбово.
18 ноября 1941 г.
После тихо прошедшей ночи – последние распоряжения о наступлении. Весь день проходит в непрерывной суете. Полные ожидания ложимся мы на несколько часов поспать. Что ждет нас завтра? Как скажется непривычный для нас мороз?
День наступил. Мы должны принять участие в окружении Москвы. Мы надеемся, что получим при этом прочные позиции. Возможно, что тогда нас отзовут или даже отпустят вовсе. Большие надежды возлагаем мы на начало боя.
3‐й батальон быстро ломает вражеское сопротивление на опушке леса. По очень скверной дороге маршируем мы к Петрово. Там, по показаниям пленных, должны быть расположены полевые укрепления. Еще на исходном пункте доносится до нас слева шум боя. Вскоре мы видим, как немецкие солдаты подходят к селу. Тотчас наш батальон примыкает к движению и проникает в Петрово. Там все становится ясно. Наш сосед слева сбился с правильного направления на занесенной снегом лесной дороге и вступил в село, полагая, что достиг первой цели наступления. Карты настолько неточны, что ими почти невозможно пользоваться. В этом мы и сами уже не раз имели случай убедиться.
После очищения села, наглец продолжал строчить из пулемета между домами. Мы захватили удобную добычу. Привели много пленных, уничтожили один танк, взято много пулеметов и другого оружия. Два танковых ружья нового типа, о котором мы еще не знали, захвачены вместе с боеприпасами. Их нужно сохранить для изучения и оценки.
Продолжаем марш с. Охрино – Житятино – Тимонино. По пути – досадные заторы и пробки вследствие того, что злополучный соседний полк так и не занял отведенной ему полосы. Сам я, чтобы распутать эти узлы, остаюсь позади. Дубинкой следовало бы учить некоторых водителей и обозных командиров. Дисциплина в этих частях отнюдь не высока.
Через Ульево, Огарково, Горнево, после утомительной поездки на мотоцикле, я догоняю свой полк. По дороге все время снова приходится преодолевать всякие трудности. Слабые
