Тайна 21 июня 1941 - Чунихин Владимир Михайлович

«Усиление разведки» со стороны командования округом (слова Захарова). Одновременно этим же занят НКГБ (директива Кобулова).

Как так?

И всё это, вместе взятое, делалось тайком от Сталина?

Берия и Меркулов — благородные борцы со сталинизмом…

М-да.

Кстати, здесь, по-моему, самое время упомянуть вот о чём.

Захаров нигде ни одним словом не написал в своих воспоминаниях о том, что всё, что предпринималось в округе, делалось «тайком» от Сталина.

Это утверждалось другими людьми. В то самое время, когда мемуары самого Захарова «почему-то» лежали под спудом в течение двадцати лет.

Очень удобно для утверждающих.

Далее.

Военно-воздушные силы округа занимаются рутинной, в общем-то, боевой подготовкой. Однако направленность этой подготовки, как выяснилось немного позднее, была весьма и весьма своевременной.

«Проводятся НОЧНЫЕ тренировки по перебазированию самолетов с постоянных аэродромов на оперативные».

Понятно, что именно эти меры и помогли без потерь переместить всю авиацию округа в ночь на 22 июня.

И здесь мы еще раз встречаемся с необходимостью читать между строк.

Кто именно приказал проводить боевую подготовку именно в этом направлении?

Не будем забывать о том, что речь здесь идёт не о двух часах или даже не о двух днях.

Командование округа по своей собственной инициативе?

Тогда нам придется забыть о тщательно оберегаемом до сих пор тезисе, что Сталин запугал военное командование, и оно не смело предпринимать никаких мер, направленных на отражение агрессии. Как видим, принимало. И очень активно.

С другой стороны, такая подготовка в масштабах целого военного округа, не могла быть тайной для руководства страны. Хотя бы по линии НКГБ. Или Главного политического управления РККА.

И, если она противоречила мнению Сталина, что Германия не нападет на СССР, такая инициатива окружного командования должна была быть расценена им как провокация. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Командование округа этого не понимало?

Понимало, но шло на смертельный риск?

И никто ничего не заметил?

Ещё одно удобное объяснение.

Изящно получается у обличителей Сталина. Весь советский военно-морской флот целый год занимается тем-то. Одновременно с ним, несколько меньше по времени, но тоже не два дня, Одесский военный округ занимается тем-то.

А Сталин, по их уверениям, ничего этого не видит. Потому что доложить ему об этом некому. Видимо, так.

Заметим ещё, что ни генерал Черевиченко, ни адмирал Кузнецов товарищами и единомышленниками не были. Один — старый конармеец, будёновец. Другой — совсем ещё молодой командир новой формации. Более того, служили они в разных наркоматах.

А занимались, между тем, одновременно одним и тем же.

Длительной и планомерной подготовкой к отражению германской агрессии.

И еще. Боевая подготовка в армии ведется по плану. Эти планы утверждаются всегда вышестоящим командованием. Если приведенные выше мероприятия не входили в планы боевой подготовки Одесского военного округа, тогда они должны были проводиться в ущерб подготовке, утвержденной Наркомом обороны.

Тем более, частые ночные тренировки, выматывающие, конечно, личный состав. Которому днём, между прочим, летать…

Так что, если эти тренировки не были учтены в планах, утверждённых Москвой, должно это было серьёзно мешать их выполнению.

Не забудем при этом, что срыв боевой подготовки армии, тем более в такое время, является деянием весьма опасным для виновных.

Пора делать выводы, по-моему.

Думаю, ясно любому непредвзятому человеку, что меры по подготовке авиации округа к передислокации на запасные аэродромы должны были быть санкционированы верховным командованием РККА.

Но, если это так, тогда такие же точно меры должны были проводиться и в других военных округах.

Не только Одесском.

Однако, то, какова была направленность этой подготовки в других округах, мы просто не знаем. Надо полагать, это до сих пор является государственной тайной.

Так что, нет ничего удивительного в том, что мемуары маршала Захарова были опубликованы через двадцать лет после их написания.

Чтобы не разгласить ненароком самую большую государственную тайну Советского Союза.

Несколько слов об этой самой тайне. Какое-то время назад наблюдал я с интересом за сетевыми дебатами по поводу книжек Резуна. И вот какой мне там запомнился эпизод. Один из моих оппонентов, человек умный и старающийся мыслить беспристрастно (такие, как это ни удивительно, среди резуноидов иногда встречаются), выдвинул такой вот последний довод. Звучащий примерно так.

«Хорошо. Вы (имелась в виду группа критиков Резуна) поймали Суворова на том-то и том-то. Но неужели вы не видите самого главного его доказательства? Ведь вся Красная армия придвигалась к западным границам. Не несколько армий, а почти вся РККА. Что-то оставляли на Дальнем Востоке. Что-то оставляли в Средней Азии и Закавказье. Но ВСЕ войска внутренних военных округов двинулись на запад».

Отвечаю. Да, движение было. Но причины такого движения могут быть не одна, а две. Причиной может быть не только стремление напасть, но и стремление отразить нападение.

И тогда он приводит самый последний довод.

«Но, если перемещали на запад в таком количестве войска только для обороны, почему же тогда масштабы этого перемещения войск были такой большой тайной не только в то время, что вполне понятно, но и целые десятилетия после окончания войны?

Если это было подготовкой к отражению немцев, почему тогда это так тщательно скрывалось целые десятки лет? Почему только Суворов громко и во всеуслышание обратил на это внимание?

Вот и получается, что, если это было засекречено так долго, значит, речь может идти только о подготовке к нападению».

Такой вот разговор.

И невдомёк было всю прожитую жизнь этому умному (повторю опять) человеку, что была в советской военной истории тайна, не в пример более строго охраняемая, нежели передвижение войск. Ведь это передвижение, при известной усидчивости, вполне можно выловить даже из мемуарной литературы. Что, кстати, Резун и сделал.

Настоящая тайна была в другом.

Самой охраняемой в СССР тайной было то, что Сталин знал о возможном германском нападении. Знал о концентрации немецких войск на границе. И сведениям советской разведки об этом вполне доверял. Так что выдвижение РККА на запад было вызвано именно угрозой германского нападения.

Единственно, не знал он того, что точная дата нападения всё-таки определена Гитлером, и потому не мог до конца понять, до какой степени авантюризма может он дойти.

Но, не зная и не понимая всего этого, он, тем не менее, выдвигая на запад Красную армию, принял адекватные меры к противодействию возможной угрозе. Иными словами, поступил как политик разумный и ответственный.

Что и явилось после его смерти самой большой государственной тайной Советского Союза.

Конечно, можно возразить (и мне возражали по этому поводу в комментариях к одной из прошлых статей, за что отдельное спасибо уважаемой belke), что в послехрущёвское время отношение к Сталину, с ведома, конечно, руководства, сильно изменилось. Стало более терпимым к его личности. Появились озеровское «Освобождение» и последующие фильмы. В мемуарах можно было встретить вовсе не ругательные для Сталина мнения.

Процесс этот был настолько явным, что расценивался тогда многими (впрочем, расценивается и сейчас), как чуть ли не возврат к похвалам Сталину.

Тем не менее, беру на себя смелость утверждать, что было это изменение тональности вызвано не стремлением к справедливости, а иными причинами, сугубо практического свойства.

Да, действительно, после свержения Хрущёва прекратились самые уж крикливые ругательства в адрес Сталина. И тон в мемуарах, написанных после 1964 года сразу же поменялся.

Только надо понимать, почему произошло на рубеже 60-х и 70-х годов изменение этой самой тональности. И почему не противодействовала этому цензура.