Лазерный гусь - Дэн Пласкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы же знаете, Николай Николаевич, за чем конкретно я сюда приехал. И вы меня хотели с Михалычем поставить.
– Серега правильно тебя с собой взял. Михалыч в болото ушел, в середку самую. Случись что – отвечать мне. Проблемы такие никому не нужны! – отрезал председатель.
– Неужели я уеду ни с чем? – в отчаянии воскликнул Боря.
– Погоди суетиться, москвич. Говорю же тебе: вернутся – всё расскажут. Уж наблюдать Михалыч умеет, поверь. А не пустить Шурку с ним было бы всем дороже. Понимаешь… как бы тебе объяснить… Человечек Шурка поганый. Вроде нормальный, но как затаит на кого-то что-то себе же выдуманное, так и гложет, и гложет. Никто с ним связываться не хочет. И тебе не советую. Каждый день машина по точкам ездит. Если Михалыч с Шуркой сегодня выйдут, то привезет. Не выйдут – ждем завтра. Жди, москвич. Здесь не Москва, люди не привыкли беситься, но лучше них никого не сыщешь.
Борька вышел на улицу. Третий день и третий раз один и тот же разговор, видимо, действительно остается только ждать. Не успел он присесть на лавочку возле конторы, как услышал:
– Привет!
Боря повернул голову и увидел ту самую девушку, с которой встретился в коридоре перед отъездом за сбором гусиных яиц. Она стояла на пороге конторы и улыбалась.
– Привет, – тоже поздоровался Борька и улыбнулся.
– Говорят, ты из Москвы? – спросила она, присаживаясь рядом на скамейку.
– Верно. Из Москвы, – подтвердил Борька и без того очевидные вещи.
– А я вот ни разу не была в Москве, – произнесла она грустно, изобразив на своем красивом личике глубокое сожаление. – Хорошо, наверное, там жить?
– Я тоже много, где пока еще не был, – ответил Боря, – но у меня был… точнее, есть друг, который считает, что Москва не самое лучшее место для жизни.
Девчонка недоверчиво хмыкнула:
– Но ведь он же всё равно так в Москве и живет, и никуда уезжать не собирается? Я права? Только одни разговоры?
– Он сейчас не в Москве, – произнес Борька и задумчиво добавил: – А вот вернется ли… Это зависит от многого, – Борька машинально достал Пеликена и начал крутить в руках, в тысячный раз изучая узоры на кости, проявляющиеся в ярком солнечном свете. Он продолжал думать и не заметил, как произнес следующие слова вслух: – От меня зависит, от него, да и от всех вас тоже.
– От нас? От меня тоже? – спросила с улыбкой девушка, тоже невольно рассматривая интересную фигурку в Борькиных руках.
Борька встрепенулся от тяжелых мыслей:
– А? Что ты сказала?
Девушка весело рассмеялась, заметив внезапную Борькину рассеянность.
– Что сегодня делаешь, Борис? – вдруг задала она совсем неожиданный вопрос.
– Хмм… – Борька пожал плечами. – Вроде как ничего. Пока жду. Ты, кстати, не знаешь, где ловит сотовая связь, хоть какая?
– Могу показать, – с готовностью ответила девушка и вскочила со скамьи.
"Что-то она слишком быстро согласилась, – подумал Борька. – И интересно, сколько ей лет? Слишком юной не выглядит и одновременно заметно, что в самом расцвете своей красоты." Впрочем, он долго над этим не думал. Сейчас самое важное добраться до сети: нужно узнать, как обстоят дела в лаборатории. Но, если уж честно себе признаться, то Борьке всего лишь захотелось пообщаться с Яной. В лаборатории, он уверен, всё в порядке.
– Это далеко? – спросил он девушку.
– Минут двадцать на машине. У тебя же есть машина?
Борька на миг задумался, стоит ли ее сажать в свою машину, что-то люди здешние не совсем простые, кабы чего не вышло.
– А может ты мне дорогу расскажешь или на карте покажешь? А дальше я уже сам найду. Ну… чтобы твое время не тратить.
– Боишься? – с хитрецой в глазах спросила она.
Борька смутился. С одной стороны, он действительно побаивался, пока сам не знал чего, а с другой, не хотелось показывать этого пусть незнакомой, зато красивой девушке. В поведении каждого мужчины заложен некий изъян, который при виде притягивающего противоположного пола начинает остро проявляться и, в итоге, если вовремя не включится сознание, может привести к необратимым последствиям. Борька это всё знал. Мозгом знал. Но мозг пока не отвечал, отвечали естественные чувства.
– Чего мне бояться? – ответил он. – Волков тут нет. Навигатор есть, не заблужусь.
– Пытаешься отшутиться? – с той же хитрецой сказал девушка. – Тогда езжай один, – и она отвернулась, собираясь уйти.
– Постой! – остановил Борька. – Ты не сказала, как тебя зовут.
– Так мы едем? – вместо ответа стояла на своем девушка.
Борька вздохнул, махнул рукой и сказал:
– Едем.
В проеме окна стоял председатель, курил сигарету и задумчиво смотрел вслед отъезжающему Борькиному внедорожнику.
***
Кто не был на Крайнем Севере, тому сложно понять, что такое полярный день. Он совсем не похож на Питерские белые ночи. Солнце за Полярным Кругом вовсе не прячется за горизонт, и если не следить за его передвижением, то невозможно отследить, который час. Более того, не понять: день сейчас или ночь. Я полностью отдался природным инстинктам и в зависимости от самочувствия то ел, то ложился спать. Так поступали все гуси. Но в текущий период большинство самок сидело на гнёздах, а гусаки всегда бродили рядом, в случае необходимости готовые защитить гусыню и яйца.
Я прилетел, когда солнце склонилось очень низко к горизонту, значит была ночь. Но на количество рассеиваемого света фактически это не влияло, и я без труда отыскал своё озеро. Весь полёт занял не больше двадцати минут, а вот пешком да вплавь я это расстояние преодолевал три или четыре дня. Я обдумывал произошедшее. Что было нужно этим людям среди болот? Что они ищут? В том, что шустрый парень хотел меня завалить, я не увидел ничего сверх предосудительного. Лёгкая добыча, которая сама идёт в руки. Никто не увидит, никто не осудит. У каждого своя этика в подобных ситуациях. Так ни до чего не додумав, я решил оставить это дело на потом. Вот высплюсь и слетаю к ним. Если они ещё там, то погляжу, что у них в корзинах. Может какой-то особый вид растения собирают? С этими мыслями я засунул голову под крыло и задремал.
Проснувшись совершенно отдохнувшим, первым делом я решил проверить, насколько ко мне вернулась способность летать. Расправив крылья, я проверил, хорошо ли их ощущаю. Всё оказалось в порядке. Былая травма меня уже не беспокоила, и я вновь мог летать, сколько захочу.
