Золотой гребень для русалки - Наталья Солнцева

— Ну и что?

— Возможно, Лея находится рядом с той елью. Мне снился сон, помнишь? Будто я заблудилась в лесу, откуда меня вывел Альраун…

— Только не это! — прошипел он. — Не позорься, умоляю! Не хватало, чтобы Борецкий посчитал нас чокнутыми.

— Плевать. Илья! — окликнула она Борецкого. — Иди сюда.

Тот уже и так направлялся к ним, полностью одетый, с озабоченным выражением лица.

— В твоем парке есть ель-великанша?

— Есть… — удивленно протянул он. — А ты откуда знаешь? Видела?

«Во сне, — чуть не проболталась Астра. — Как ему объяснить?»

— Угу. Девушка могла выбрать ее в качестве ориентира и…

— Вряд ли. Лея ни разу не бывала в парке, — возразил Борецкий. — Хотя можно проверить. Ель действительно приметная.

Астра сложила руки в умоляющем жесте.

— В первую очередь идите туда.

— У нее «третий глаз» прозрел! — пошутил Матвей.

Борецкому было не до смеха…

«Хаммер» Вишнякова, как и другие авто, занесло снегом.

«Придется очищать, — подумала Астра. — Попрошу Бутылкина. Раз он остался, буду его эксплуатировать».

Проводив «экспедицию» из четверых мужчин на поиски Леи, она старалась чем-то занять себя. Мысли путались, растекались в разных направлениях. Хотелось поговорить с Вишняковым, но он, выпив приготовленного Ульяновной отвара, уснул.

— Теперь не скоро проснется, — довольная, сообщила та. — А я обедом займусь.

Девушки-русалки устроились у камина, притихли, любуясь огнем. Елка блестела игрушками и бусами, распространяя по залу запах хвои. Марфа-Посадница строго взирала с портрета на не угодное богу празднество, которое не приведет к добру этих молодых распущенных девиц.

— Опять наша примадонна отличилась! — ехидно произнесла Юна. — Заблудилась в трех соснах. Извольте, ищите ее!

— Ты тоже могла бы заблудиться, — покосилась на нее черноглазая Чара. Ее смоляные ресницы и брови без всякой туши выделялись на покрасневшем от мороза лице. — Парк оказался настоящим лесом, да еще метель разыгралась.

Раздражение сквозило в каждом слове и жесте девушек.

— Быть солисткой в нашей группе, — нелегкая задача, — промямлила Мио. — Я, пожалуй, отказалась бы.

— Тебе никто и не предлагает!

— Сегодня нет, а завтра…

— Вы крепко спали, девчонки? — спросила вдруг Бэла.

— Да…

— Я сразу отключилась…

— После концерта я всегда сплю как убитая, а вчера мы еще объелись и выпили много, — пространно объясняла Юна. — Потом этот костер… В общем, еле до подушки добралась…

Бэла не могла похвастаться тем же. У нее сильно болел живот; две таблетки, которые она приняла перед сном, подействовали через полчаса, и она провалилась в беспокойную дрему. Пока не раздались вопли Ульяновны.

— Кажется, кто-то из нас выходил… — предположила она. — Еще до криков. Я точно не помню — что-то слышала сквозь сон, какая-то фигура выскользнула за дверь.

Девушки возбужденно переглянулись.

— Ну не я!

— И не я…

— На что ты намекаешь?

Во время ночного переполоха никто ни на кого не смотрел — повскакивали в темноте, вылетели в коридор, метались туда, сюда, натягивали на себя первое, что попадалось под руку…

— Так это она и была, Лея! — со злобным удовлетворением заявила рыжекудрая «русалка». — Кому еще тайком шастать? У нее шуры-муры с хозяином.

— А я подумала, с «волхвом». Помните бизнесмена, который заказывал наше выступление в ночном клубе?

— В «Спичке», что ли?

— Ага, — подтвердила Чара. — Там еще скандал случился…

— Ну?

— Его фамилия — Вишняков. Он тогда Лею за столик приглашал, решил приударить за ней. Потом Калганов приказал нам держаться от него подальше. Понятно, почему!

— Ой, девочки… правда, — оживилась Мио. — Я-то гляжу сегодня — лицо знакомое.

— Не зря он маску и костюм надел…

— Такой здесь дресс-код был, новогодний.

— Боюсь, господина Вишнякова постигло жестокое разочарование, — захихикала Юна.

— Они оба за Лейкой ухаживали, наперебой! Вчера этот «волхв» ее отозвал в сторонку и как будто убеждал в чем-то. А ватафин просто пожирал ее глазами.

— Чего они в ней нашли?

— Значит, говоришь, она выходила, когда мы спали? — переспросила Мио. — Зачем, интересно?

Бэла смутилась.

— Я точно не могу утверждать, Лея то была или нет.

Оказалось, во время ночной тревоги одна из девушек видела Лею уже в коридоре, другая спускалась вместе с ней по лестнице, третья стояла рядом в холле, но находилась ли та в малой гостиной, когда завопила экономка, никто толком не знал.

— Слушайте, какая разница? Выходила так выходила… Нам-то что?

— А то, что дверь грабителям она и открыла! — торжествующе улыбнулась Юна.

— Как ты ее не любишь…

— Это уж слишком, — покачала белокурой головкой Мио.

Рыжая обвинительница стояла на своем.

— Поэтому она воспользовалась моментом и сбежала. Вот увидите, ее не найдут! Лея была заодно с бандитами, а мы тут с ума сходим, волнуемся. Четыре человека по морозу бродят, разыскивают нашу красавицу…

Бутылкины вошли в зал, и Юна прикусила язык.

— Хотите глинтвейна? — предложил Степан. — Первейшее средство от простуды. Мы приготовили.

— Я хочу, — потянула носом Чара. — А то у меня уже насморк начинается.

Алина разливала по чашкам горячее красное вино с сахаром, лимоном и специями. Позвали Астру, которая сидела в холле сама не своя.

— Как вы думаете, Егор позволит съездить в деревню на его «Хаммере»? — спросила она. — Заодно и к соседям заглянем.

— Почему бы и нет? — вздохнул Бутылкин. — Проснется, попросим у него ключи от машины.

Упоминание о ключах подстегнуло Астру. Ни слова не говоря, она отправилась в кухню к Ульяновне.

— Вы знаете, где обычно хранятся ключи от входной двери?

Та перечислила, загибая пальцы.

— У меня… у Ильи Афанасьевича… и во флигеле были. Для удобства. Строителям то и дело в дом нужно, они сами отпирали и запирали. Когда все работы закончатся, хозяин новую дверь поставит или замок поменяет. Ему виднее.

— Идемте со мной.

— Куда? — удивилась экономка. — Мне отлучаться нельзя, обед подгорит.

— Во флигель, искать ключи от дома.

Разумеется, ключей на месте не оказалось. Впрочем, в помещении царил такой беспорядок!

— Может, они где и валяются… — заторопилась обратно к плите Ульяновна. — Потом я найду.

Астре стало ясно, что ночных гостей не было нужды впускать в дом: они могли открыть дверь обнаруженными во флигеле запасными ключами. Да это и не важно. Тут другое…

Она прогулялась вокруг «русалкиного колодца», надеясь, что здесь ее посетит решающая догадка. Отрывочные картины мелькали в уме, как быстрые снежинки, подхваченные ветром.

— Велесова книга… — бормотала она себе под нос. — Русалки… крылатый пес… дубовые ветки… огненный всадник…

Глава 29

Лею нашли возле той самой ели-великанши, о которой говорила Астра.

Борецкий, недолго думая, повел всю компанию на круглую поляну, где царила величественная лесная красавица в белоснежной накидке. Он, сам не понимая почему, проникся к «графине» небывалым доверием и не подвергал сомнению ее слова. Если такая женщина дает совет, к нему стоит прислушаться.

— Что это? — с глухим вздохом прозвучал за его спиной вопрос Витька.

— Господи помилуй…

В первое мгновение мужчины приняли увиденное за снежный мираж. Матвей, очнувшись, кинулся вперед, приложил пальцы к артерии на шее девушки. Она была холодна и тверда, как лед.

Борецкий попытался ослабить веревку, которой кто-то привязал обнаженное тело Леи к могучему стволу. Одежда девушки, развешанная на огромных еловых лапах, успела покрыться белым пухом и странным образом напоминала крылья.

Матвей подал ему нож.

— Режь. Так будет вернее.

— Она жива?

— Прошли по крайней мере два часа, которые убили ее. Судя по состоянию тканей.

— А если отогреть…

Матвей молча покачал головой.

— Давай, режь.

Руки Борецкого ходили ходуном, лезвие ножа скользило по веревке, не повреждая ее. Это было зримое, осязаемое отчаяние, безумная надежда, гаснущая с каждой секундой. Слишком прозрачной, голубоватой казалась кожа «русалки», снег короной лежал на ее светлых волосах, не таял на ее плечах, на ее нежной округлой груди…

— Снегурочка… — шептал Борецкий. — Не уходи, не бросай меня…

Нелепая мысль пришла Матвею на ум: в пьесе Островского, которого так почитал Илья, Снегурочка тоже умирает… от любви. Неужели причиной смерти этой молодой прекрасной женщины послужила обычная ревность? Тогда кто ее убил? Вишняков? Сам Борецкий? Чара?