Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков

Мораль в том, отметил про себя Сен-Жермен, что Блезо выпустили на свободу, но никто — ни первый министр, ни начальник полиции — не был наказан.

Бог с ними, с Бурбонами, Габсбургами, Ваза, Веттинами, Гогенцоллернами, Брунсвиками, Романовыми!..[110]

Приближавшийся стук копыт отвлек графа. Шамсолла резко натянул вожжи, и Сен-Жермен едва удержался, чтобы не упасть на внезапно проснувшуюся Жанну. Женщина испуганно вскрикнула. В то же мгновение в дверь кареты кто-то отчаянно забарабанил ногой и Сен-Жермен поспешно распахнул створку.

В прогале возникло сосредоточенное и на удивление спокойное лицо Массена.

— Мсье, — объявил он, — дело плохо! В Шалон прибыл отряд конных полицейских. Они вывесили ваше изображение и пообещали награду всякому, кто укажет, где вы прячетесь. В трактире я встретил своего знакомого, он служит в бригаде конной полиции. Он рассказал мне, что сам командир бригады раздал старшим ваши изображения, объявил об усиленном розыске. Они к тому же имеют описание мадемуазель Роган. Я бы сказал, очень точное.

Жанна вскрикнула еще раз и прижала ладошку ко рту.

— Они все словно очумели, — продолжил Андре, — только и разговоров, как бы им побыстрее словить вас и «вашу птичку». Так они выразились.

— Ну, знаете! — обиделась Жанна.

— Мадемуазель Роган, я прошу вас взять себя в руки, — сурово обратился к ней Сен-Жермен, затем спросил Массена. — Полагаете, что они не пожалеют сил, чтобы отыскать меня?

— В кровь разобьются, — кивнул сержант. — Подмазать их не удастся.

— По-видимому, Морепа расщедрился, — покивал Сен-Жермен. — Что вам еще удалось узнать? Вы исполнили мое поручение?

— Записку я передал, вас ждут. Усиленные разъезды выставлены на дороге, ведущей в Страсбург. Рисунки с вашим изображением разосланы по всем пограничным заставам.

— Но как же, черт возьми, они узнали, в каком направлении мы движемся?

— Эх, господин Сен-Жермен, эти ищейки, когда надо, проявляют дьявольское усердие! — вздохнул Андре. — Товарищ сказал, что утром был проведен опрос на всех выездах из Парижа. У ворот Сен-Мартен вас и опознали.

— Интересно, какой портрет они имеют в виду? — спросил граф.

— Я захватил его с собой, — криво усмехнулся Андре.

— Вы очень предусмотрительны, мой юный друг.

Массена вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист бумаги. На нем была изображена гравюра — поясной портрет Сен-Жермена и внизу подпись: «Если он сам и не являлся Богом, то Божья сила воплотилась в нем». Та самая, которую распространяли в Париже около сорока лет тому назад, и на которой отлично погрел руки хозяин типографии мсье Мартен.

— Вот она, оборотная сторона земной славы, — с нескрываемой горечью заключил граф.

— Кроме того, — добавил Массена, — к портрету был приложен список имен, какими вы можете воспользоваться при пересечении границы. Должен признаться, его длина удивительна.

— Господин Массена, вы способны удивляться?

— Редко, господин Сен-Жермен, очень редко… С тринадцати лет, когда мне пришлось дать деру от родственников, я много повидал, но человека у которого было бы столько имен, вижу впервые.

Он протянул список графу. Тот с интересом заглянул в него.

«Граф Сен-Жермен — наиболее распространенное и широко известное имя, которым он пользуется во Франции. В настоящее время представляется господином Сен-Ноэлем, может также объявить себя маркизом де Монферра, графом Белламаром или Аймаром, шевалье Шенингом, шевалье Уэлдоном, графом Салтыковым, графом Цароги, принцем Ракоци, маркизом Бетмером из Португалии, господином Сармонтом или графом Зурмонтом, монахом-иезуитом Аймаром, сыном сборщика податей из Савойи Ротондо. Возможно, будет называть себя «американцем из Фелдерхоффа»…

— Список далеко не полон, — заключил граф, — но мне в любом случае надо попасть в Шалон-на-Марне. Дорогой Массена, вы прекрасно справились с поручением. Позвольте-ка вручить вам оставшееся вознаграждение и — до свидания. Если желаете, прощайте!

Андре Массена выпрямился в седле. Конь затанцевал под ним, однако всадник, натянув поводья, быстро успокоил скакуна. Затем отставной сержант с откровенным недоверием оглядел щуплую фигуру графа, бросил взгляд на Жака, который, повернувшись на скамейке, приоткрыв рот, сверху наблюдал за всем происходящим. Затем без всякого смущения, веско, чуть грубовато, уставился на мадемуазель Роган. Смотрел долго, пока та не закраснелась, поджала губы и не отвернула лицо.

— С такими бойцами вы надеетесь прорваться через выставленные заслоны, господин Сен-Жермен? — он прищурился.

— Да, сударь, — ответил граф, — хотя это будет непросто.

— Я старый солдат, господин Сен-Жермен. Поверьте моему опыту, для этого вам понадобится отличный стрелок и мастер фехтования?

— Вполне может быть, сударь, — согласился граф.

— Вы надеетесь на вашего друга в Шалоне?

— Да.

— Но, господин Сен-Жермен, он же простой аптекарь. И, хотя по виду является последователем Руссо, но в бою от него никакого толку.

— Вынужден согласиться…

— Позвольте предложить вам и вашей даме свою помощь.

— Послушайте, мой юный друг — я могу вас так называть, ведь вы, согласитесь, очень молоды по сравнению со мной?

Сержант кивнул.

— Так вот, мой юный друг, эта молодая дама моя хорошая знакомая. Не более того. Мой долг позаботиться о ее безопасности. Вот еще что, я прибыл в Париж открыть глаза неким особам, что положение критическое и дальше так продолжаться не может. Меня не пугает слово «конституция», я слишком много видел, чтобы полностью доверять печатному слову. Но республика — это слишком! Здесь я решительно возражаю! Это — хаос, кровь, одичание. Против этого я и хотел предостеречь некоторых высокопоставленных особ. Однако меня начали подозревать в низменных целях, хотя я для себя ничего не просил. В настоящее время со мной сводят личные счеты.

— Кто? — коротко поинтересовался Массена.

— Министр Морепа и начальник полиции Тиру-де-Крон.

— Тогда тем более я с вами! — заявил Массена. — Мне достаточно и этих монет. А насчет республики? Это не мое солдатское дело. Конечно, как же без короля… Кто-то же должен командовать, отдавать приказы. Я только против аристократов и попов, которые вообразили, что они соль земли, а сами ничего не умеют, портят девушек и обворовывают государя. Вот с этими я бы хотел разобраться в первую очередь.

— Хорошо, я согласен, — неожиданно заявил Сен-Жермен, — если не будет возражать мадемуазель Роган.

— Я не против, — смутившись сказала Жанна.

— Итак, присоединяйтесь к нам, господин Массена, — Сен-Жермен пригласил Андре в салон. — Смелее, смелее. Посмотрим, чему вас научили в армии и так ли славен в деле храбрый французский солдат, а насчет награды не беспокойтесь. В щедрости никакому Морепа меня не перещеголять, — он неожиданно рассмеялся. — Только учтите, ваш друг Жак тоже сватался к мадемуазель Роган!

— Ваша светлость! — воскликнула Жанна. — Мне и в голову никогда не приходило принять подобное предложение.

— Конечно, — подал сверху голос Шамсолла, — матмуазель Роган потавай храбрый французский солдат. Такой, как госпотин Массена.

— Буду рад услужить вам, мадемуазель, — невозмутимо ответил Массена и, сойдя с коня, поклонился Жанне.

— Вы очень великодушны, — тихо ответила великовозрастная девица.

— Тогда в путь, — граф похлопал в ладони. — Далеко ли до Шалона?

— Час пути. До города мы доберемся, но выехать из него будет непросто.

— Что ж, придется, господин Массена, вам побыть некоторое время аристократом. Каким желаете — английским баронетом или русским графом? У меня есть выписанные разрешения на пересечение границы и на того и на другого.

— Какой из меня баронет, тем более русский граф!

— Тогда, возможно, кавалер де Пейрак? Этот титул вас, поклонника Руссо, устроит? А вам, мадемуазель Роган, придется исполнить роль его супруги. — Он внимательно осмотрел Массена, потом добавил. — Думаю, выходной сюртук Жака вам подойдет. Вы оба ребята статные, грудь колесом. Мне же придется на время стать вашим лакеем, барон.

До самого Шалона они провели время в разговорах. За это время Массена поведал свою историю. Воспитания у него не было, не умел он ни читать, ни писать. Отца потерял рано, жить его определили у родственников, которые без конца издевались над сиротой — графу вспомнились парижские подмастерья Жером и Левелье, безжалостно лупившие кошек. В тринадцать лет Андре сбежал от тетки, поступил на торговое судно юнгой. Четыре года плавал, потом завербовался в солдаты. Четырнадцать лет тянул лямку — достаточный срок, чтобы понять, что сыну мелкого торговца не на что рассчитывать в королевской армии. Ушел в отставку. Теперь мечтает жениться, заняться какой-нибудь торговлей.