Ради любви к жизни. Может ли человек преобладать? - Эрих Фромм

Крупномасштабное предприятие, государственное вмешательство, акцент на управление — более сильный, чем на обладание — собственностью в области производства — вот отличительные черты всех индустриальных систем сегодня. Западная капиталистическая система, хотя и обладает многими чертами капитализма XIX в., включает в себя достаточное количество новых особенностей, чтобы очень отличаться от предшествующих систем. Три существующие сегодня формы социализма, радикально порывающие с наследием предыдущего экономического этапа, демонстрируют новые тенденции в разной степени и с разной силой: а) хрущевизм — система полностью централизованного планирования и государственной собственности на промышленность и сельское хозяйство; б) китайский коммунизм — особенно это заметно с 1958 г. — система тотальной мобилизации наиболее значимых имущественных средств, 600 млн. человек, при полной манипуляции их физической и эмоциональной энергией и мыслями, игнорирующей их индивидуальности; в) гуманный социализм, цель которого заключается в смешивании необходимого минимума централизации, государственного вмешательства и бюрократии с максимально возможными децентрализацией, индивидуализмом и свободой. Этот третий тип социализма представлен в различных вариантах — от Скандинавии до Югославии, Бирмы и Индии.

Опираясь на распознавание этих исторических направлений, тезис, который я хочу представить или доказать на последующих страницах, звучит следующим образом:

«Советский Союз под руководством Хрущева — это консервативный, управляемый государством, индустриальный менеджериализм, а не революционная система; он заинтересован в законности и порядке и обеспокоен защитой самого себя от атак революций „неимущих“ стран».

По этой причине Хрущев стремится к взаимопониманию с Соединенными Штатами, окончанию «холодной войны» и всеобщему разоружению. Война ему не нужна, да он и не желает ее.

Однако Хрущев не в силах отойти от революционно-коммунистической идеологии, не может выступить против Китая, не подорвав свою собственную систему. Следовательно, он вынужден осторожно маневрировать, чтобы сохранить свою идеологическую власть над русским народом и защититься как от противников внутри России, так и от Китая и его потенциальных союзников.

Если он потерпит неудачу в своей попытке завершить «холодную войну» с Западом, он (или его преемник) будет вынужден пойти на тесный альянс с Китаем и политику, которая оставит весьма призрачную надежду на мир.

Развитие бывших колониальных народов не пойдет по капиталистическому пути, потому что по психологическим, социальным и экономическим причинам капиталистическая система одновременно и не осуществима и не привлекательна для них. Вопрос не в том, присоединятся ли они к капиталистической или коммунистической системе. Реальная альтернатива для них заключается в следующем: они могут принять китайскую или русскую форму коммунизма, таким образом став близким союзником одной из этих двух стран, или они заимствуют один из вариантов демократического, децентрализованного социализма и сольются с нейтральным блоком, представленным Тито, Насером и Неру[11].

Соединенные Штаты, таким образом, столкнулись со следующей альтернативой: или продолжающаяся борьба против коммунизма с наращиванием гонки вооружений и, следовательно, увеличением вероятности ядерной войны — или политическое взаимопонимание на основе status quo с Советским Союзом, всеобщее разоружение (включая Китай) и поддержка нейтральных демократических социалистических режимов в бывшем колониальном мире. Последнее из двух решений приведет к поляризации мира, который будет состоять из западного блока под руководством США и Европы, советского блока с СССР во главе, Китая, социал-демократического блока под предводительством Югославии и Индии и блока нейтральных стран, не вошедших в вышеперечисленные группировки.

Бесспорно, две системы, представленные СССР — Китаем и США — Западной Европой, сегодня соревнуются друг с другом на мировой арене. Любая попытка каждой из систем победить другую при помощи военной силы не просто обречена на провал, но приведет к разрушению обеих. Для США существует только один способ соревнования с коммунизмом: посредством демонстрации того, что возможно поднять уровень жизни в развивающихся странах до уровня, сравнимого с уровнем, достигнутым тоталитарными методами, без использования методов принудительной регламентации жизни.

Существование мира с несколькими центрами зависит от принятия существующего положения вещей всеми странами и эффективного всеобщего разоружения. Напряженность и подозрительность гонки ядерных вооружений не допускают политического взаимопонимания; нестабильная политическая ситуация не допускает разоружения. И разоружение, и политическое взаимопонимание одинаково необходимы, если мы хотим сохранить мир. Однако, чтобы эти шаги стали возможными, нужно предпринять некоторые другие: 1. Психологическое разоружение, окончание истеричной ненависти и подозрительности между основными действующими лицами, которые до сих пор делали затруднительным, если не невозможным, реалистическое и объективное мышление с обеих сторон. (Такое психологическое разоружение не подразумевает отказа от политических или философских убеждений или права критиковать другую систему. Напротив, это способствует такой критике и утверждению своих собственных убеждений, потому что они не будут испорчены ненавистью и не будут использоваться для подпитки духа войны.) 2. Массовая помощь — продуктами питания, деньгами, техническим содействием — слаборазвитым странам, которая станет возможна только когда (и только если) закончится гонка вооружений. 3. Усиление и реорганизация ООН таким образом, чтобы эта организация могла контролировать процесс международного разоружения, и организация широкомасштабной экономической помощи слаборазвитым странам.

В международной политике есть еще одна, вряд ли менее важная и связанная с первой, альтернатива. В процессе победы над бедностью и достижения богатства США, как и остальной Запад (и Россия), восприняли дух материализма, под воздействием которого производство и потребление скорее замкнулись сами на себе, чем стали обозначать более богатую, творческую жизнь. Эти и другие установленные вторичные цели и ценности стали неотличимы для большинства людей от изначальных целей жизни. Помимо всех внешних опасностей наша внутренняя пустота и глубоко укоренившееся отсутствие надежды со временем приведут к падению западной цивилизации, если только подлинный ренессанс духа Запада не придет на смену современным самодовольству, смирению и замешательству. Этот ренессанс должен быть в точности таким же, каким был Ренессанс XV–XVII столетий, — дающим силы восстановлением связи с гуманистическими принципами и стремлениями западной культуры.

Суммируя вышесказанное, можно констатировать: то, чему мы сегодня являемся свидетелями; это стремительно развивающаяся мировая революция, начавшаяся на Западе 400 лет назад. Она привела к новой системе производства, которая на первых порах сделала Америку и Европу мировыми лидерами. Она позволила широким массам трудящихся Европы пользоваться благодеяниями системы, и с тех пор народные революции в Европе (за исключением России) и в Северной Америке протекают мирно. Сейчас наступила новая стадия мировой революции — революция стран Азии, Африки и Латинской Америки. Вопрос в том, будет ли эта революция носить мирный характер, который видится возможным, в случае, если великие промышленные державы признают эту историческую тенденцию и предпримут адекватные упреди-тельные шаги. Если они этого не сделают, они не остановят революцию в бывших колониях, хотя смогут подавить ее на небольшой период времени. Но во время этой попытки притормозить колониальную революцию возрастет напряженность между двумя блоками, выставляющими друг друга в качестве противников с ядерным боезапасом, что оставит нам ничтожную надежду на мир и выживание демократии.

III. Здравое и патологическое мышление в политике

Мысль о том, что Советский Союз — консервативное, не революционное государство, и мысль о том, что Соединенным Штатам не следует подавлять социал-демократический путь развития бывших колоний, но стоит приветствовать, входят в противоречие с предположениями, которые большинство людей высказывают в связи с этими вопросами, причем не только в области сознания, но также в области эмоций. Они звучат как ересь, вздор, ниспровержение по отношению к респектабельности читателей. Я полагаю, следовательно, что будет полезно, если я несколько поясню психологический механизм, заложенный в эти реакции, чтобы подготовить почву для лучшего понимания того, что я должен сказать в последующих главах.