Экзамен для гуманоидов - Вячеслав Шалыгин

— Он смотрит на нас, как на муравьев, бессмысленно строящих свой неуютный и шаткий дом посреди асфальтового шоссе, — шепнул я Музе. — Он даже не хочет тратить время, чтобы смести натасканные нами веточки и травинки, первый же автомобиль сделает это и без него.

— Очень поэтично, — совершенно серьезно ответила Лена, вставая с кресла. — Однако он всего лишь человек…

— Ты куда? — я попытался схватить ее за плечо, но не успел.

На это простое движение ушла целая вечность, за которую Лена проделала весь путь от рубки до машинного отделения. Я снова перевел взгляд на экран. Звук исчез. Бойцы медленно подносили друг к другу кулаки, плавно падали и лениво уворачивались от ударов. Кровь яркими круглыми каплями зависала в воздухе, словно раздумывая размазаться ей по стене или плюхнуться на пол. Единственным более-менее подвижным оставался все тот же лейтенант. Он изо всех сил старался набрать на выносной консоли своей чертовой «пушки» слово или код, видимо, запускающий аппаратуру. В нормальных временных условиях его пальцы должны были мелькать над клавиатурой со скоростью звука, но сейчас они едва шевелились, с каждой растянутой секундой все медленнее и медленнее. Лена появилась в отсеке как раз тогда, когда палец лейтенанта завис над клавишей «ввод». Ей тоже было трудно, это я видел, но в отличие от других она могла двигаться. Причем достаточно быстро. Она перехватила снижающийся со скоростью минутной стрелки палец лейтенанта и отвела его руку далеко в сторону. Затем она грубо выдернула из разъема кабель, соединяющий аппарат военных с «искривителем», и, легко подвинув тяжеленный ящик моего прибора, воткнула его провод в освободившийся порт.

Сначала ничего не происходило. Замершие в самых нереальных позах, люди не двигались. Немного погодя я заметил, что один из диверсантов чуть присел, а нападающий на него ополченец потерял равновесие и начал падать через плечо атакуемого вниз головой. Я сумел скосить глаза и обнаружил, что на пороге машинного отделения постепенно появляется новая пара персонажей: Павел и Аля. Вовремя. Лену пора выводить из этого мордобоя, а иначе…

Нет! Я подскочил бы, если б смог. Все быстрее и увереннее отведенная Музой в сторону рука лейтенанта тянулась к торчащей из головы Мартынова рукоятке оружия. Паша! Аля! Вы видите это?! Сделайте что-нибудь! Ради всех святых! Я приказываю, я прошу, я умоляю! Сделайте!

Я выпрямил непослушные ноги и, переворачивая кресла, медленно шагнул к выходу. Второй шаг, возможно, дался немного легче, но настолько немного, что особой разницы я не заметил. Ускорилось мое продвижение шага с десятого, уже на пороге рубки, как раз в тот момент, когда путь мне преградил генерал Сомов.

— Ты все-таки решил сделать по-своему, — генерал переступил через порог, втолкнув меня обратно в рубку. — Теперь нам предстоит в два раза больше работы. Тот, кого ты называешь Порядком, теперь здесь, на корабле.

— Нет, мы успели восстановить защитное поле, разве не заметно? — возразил я.

— Да, да, успели, — в голосе Сомова прозвучали саркастические нотки, — после прорыва! Надо было ударить в образовавшуюся брешь из «пушки», а вы закрыли ее, впустив на борт врага. Отныне ему не придется припудривать нам мозги малоэффективными наваждениями, он здесь собственной персоной, и выкурить его обратно мы не в силах. Я даже не могу представить, что с нами будет!

— Если Порядок на борту, то он должен себя как-то проявить. Почему же этого не происходит?

— Теперь уже твоя тупость способна добить кого угодно. Порядок отныне в нас! Во всех людях на этом звездолете, в приборах, машинах, и ему совсем не обязательно себя проявлять. Например, он собрался выйти в нормальную Вселенную, так зачем ему останавливать нас? Проще выждать, когда мы налетаемся и решим вернуться, не так ли?

— Интересная версия, но пока безосновательная. Я не верю тебе, Сомов. Ты не пошевелил и пальцем, чтобы хоть как-то повлиять на ход нашей экспедиции, а теперь стараешься втянуть меня в околонаучный спор и тем самым отвлечь от активных действий. Похоже, ты прав насчет того, что Порядок проник в нас, ты яркий тому пример!

Я изо всех сил ринулся к двери, отбрасывая с пути генерала. Время почти выровнялось в своем течении, и до машинного я добежал очень быстро. Картина, представшая перед моими глазами, была достойна кисти Босха. Все помещение было завалено трупами и залито кровью. У искривителя застыла группка выживших. На полу сидели со сцепленными на затылке руками пятеро уголовников, над ними возвышались тяжело дышавший лейтенант и двое его воинов. Муза лежала на руках у Павла и что-то быстро шептала ему и склонившейся над ними Алевтине.

— Ты! — взревел я, бросаясь через тела к диверсанту. — Скотина!

Лейтенант устало шагнул в сторону, и, когда я, не успев среагировать на его перемещение, промчался там, где он только что стоял, остановил меня тяжелым ударом в живот. Я почувствовал, как окаменели внутренности, в глазах рассыпались миллионы желтых искр, а ноги переплелись и подкосились.

— Достаточно, — раздался от входа голос Сомова. — Господин Афанасьев уже все понял!

Диверсант расслабился и присел на край моего аппарата. Я, мучительно пытаясь вспомнить, как же выполняются элементарные дыхательные движения, встал на колени и, стряхивая с глаз пелену нокдауна, помотал головой. Лена! Я, не вставая на ноги, подполз к Павлу и взглянул на Музу. Руки пилота и комбинезон на коленях были испачканы кровью. Моя Муза снова уходила от меня, на этот раз я все видел и обманывать себя не мог. Что она шепчет так быстро? Я не разбирал ни слова. Только спустя некоторое время я понял, что не знаю этого языка. Павел же сосредоточенно кивал и даже что-то уточнял на том же наречии. Я старательно прислушивался, но не сумел определить даже примерно, о чем они говорят. Никогда в жизни я не слышал подобного членораздельного чириканья. Это не земной язык, вдруг дошло до меня! Вот в чем все дело! Моя Муза не человек! И Павел. И Аля. И лейтенант этот чертов! Сомов? И он тоже! Я не только единственный гражданский субъект на этом корабле, я, выходит, еще и единственный землянин!

— Слишком скоропалительные выводы, Санечка, — прошептала Муза, заметив, наконец, меня. — Очень жаль, что и второй выпавший нам шанс мы не смогли использовать как надо. Прощай.

— Нет, Муза, подожди…

«Хочешь, я помогу!» — пришла в голову чужая мысль. Я чувствовал холод от ее прикосновения к мозгу и страх от разящей за версту чужеродности разума, ее породившего.

«Так значит, Сомов был прав, ты здесь!»

«Конечно, я здесь. Как можно отказаться от такого заманчивого приглашения? А у вас уютнее, чем я думал. Столько милой моему сердцу упорядоченности…»

Лежащий справа от меня труп подмигнул мертвым глазом.

«Чем ты можешь помочь, если все твои устремления направлены в сторону предстоящей Музе смерти? Добьешь ее, чтобы прекратить мучения?»

«Нет, я остановлю ее личное время. Просто вынесу за пределы вашего поля, и она останется жива. У тебя будет время настроить медицинскую аппаратуру, подготовить операционную… Ну как, идет?»

«А что взамен?»

«Пустяк, безделица, всего-навсего молчание о том, что я на корабле, когда мы выйдем в ваше пространство…»

— Не верь ему, Санечка, — с трудом прошептала Лена вслух. — Я успела закрыть брешь почти вовремя, поэтому он просто слаб и пытается добиться от тебя еще одного отключения поля, тогда он проникнет на борт в полной мере и завладеет вами. А пока, стоит выйти в нормальную Вселенную, и он исчезнет, растворится в мировом хаосе без следа…

«Что скажешь на это, дорогой Порядок?» — мысленно спросил я, но не получив ответа, усмехнулся.

А мысль он подал верную. Остановить личное время.

— Паша, неси ее в «красную зону»! Аля беги вперед, настрой свободный «саркофаг»!

— Она умирает, Александр Николаевич, — тихо возразил Павел, исподлобья глядя на меня, как на больного. — Анабиоз здесь не поможет…

— Выполнять! — свирепо оскалясь, приказал я и, чтобы избежать дальнейших пререканий, отвернулся.

Муза была права, когда говорила, что нам лучше прервать полет, теперь это стало предельно ясно. Жаль, что слишком поздно. Не так уж я непогрешим, как мне того хотелось.

— Сомов, командуй, черт возьми! — крикнул я генералу. — Надо выходить из этого пространства или нам крышка!

— Сомов спит, господин академик, — неожиданно заявил сидящий на выступе защитного кожуха «искривителя» генерал. — Командуете экипажем только вы.

Я зло посмотрел на диверсанта и вдруг понял, что он сказал чистую правду. Вот почему этот тип, так похожий на генерала, предпочитал не вмешиваться в управление «Ермаком». Он не знал, как им управлять! Или опасался, что выдаст себя, сказав что-нибудь, не характерное для настоящего Сомова. Седьмой диверсант. Но, кто же он? Ладно, позже разберемся.