Солнце полуночи - Стефани Майер

Призрак

В эти два солнечных дня, большую часть времени я не видел гостей Джаспера, пока они пребывали в Форксе. Дома я появлялся только, чтобы Эсме не волновалась. Если бы я не делал и этого, то мой образ жизни больше походил на жизнь призрака, а не вампира. Я скользил невидимой тенью, везде, где я мог следовать за объектом моей любви, рьяно преследуя навязчивую цель — я был там, где мог видеть и слышать ее сквозь мысли тех счастливчиков, которые могли быть рядом с ней даже на солнце, иногда случайно касаясь её руки своей. Она никогда не реагировала на такое прикосновение, ведь их кожа была столь же тепла, как и ее.

Ещё никогда раньше необходимость оставить школу не становилась для меня таким испытанием. Но солнце, как мне казалось, делало ее счастливой, поэтому я не мог сердиться из-за солнечной погоды. Что-то, что нравилось ей, нравилось и мне.

В понедельник утром, я подслушал разговор, у которого было много шансов разрушить мои надежды и сделать время, проведенное далеко от нее настоящей пыткой. Даже не смотря на то, что все миновало, день оказался испорченным.

Я должен был испытать немного больше уважения к Майку Ньютону; он не послал все к черту и не отправился залечивать раны. У него оказалось больше храбрости, чем я на то рассчитывал. Он решил попробовать еще раз.

Белла приехала в школу довольно-таки рано и, похоже, намеревалась, пока есть время, понежится на солнце. Она села на одну из редко используемых скамеек ожидая, когда прозвенит звонок. В её волосах, засиявших неожиданным красным цветом, играли солнечные зайчики.

Майк нашел ее там, снова что-то бормоча под нос, и был явно удивлен своей неожиданной удаче.

Просто наблюдать за этим было невыносимо, я не мог ничего предпринять, прикованный к тени леса ярким солнечным днем.

Она поприветствовала его довольно благожелательно, что ввергло Майка в восторг, а меня в ярость.

Ну вот, я ей нравлюсь. Она не стала бы так улыбаться, если бы я не нравился ей. На сто процентов уверен, что она хотела пойти на танцы именно со мной. Наверное, она поражена тем, как я известен в Сиэтле…

Он тоже заметил эту перемену в цвете её волос.

— Я никогда не замечал прежде — твои волосы отливаю красным.

Я совершенно случайно с корнем выдернул молодое тонкое дерево, на которое опиралась моя рука, когда он схватил прядь её волос.

— Только на солнце, — сказала она.

К моему глубокому удовольствию, она съежилась, когда он заправил локон за её ухо.

Майку потребовалась минута, на то, чтобы восстановить храбрость, которую он потратил на беседу ни о чем.

Она напомнила ему об эссе, которое все мы должны были сдать в среду. По мелькнувшему на её лице самодовольству, стало ясно, что её эссе уже готово. Он об это и не помнил, что весьма сократило его время.

Черт побери, это идиотское эссе.

Наконец он подобрался к сути дела — мои зубы сжались, так же как и кулаки, они, возможно, могли бы сейчас превратить кусок гранита в пыль — и даже теперь, он не мог заставить себя прямо задать вопрос.

— Я собирался спросить, хотела бы ты куда-нибудь сходить.

— О, — сказала она.

На мгновение повисла пауза.

О? Что это означает? Она собирается сказать «да»? Постой, я ведь так толком и не спросил её.

Он громко сглотнул.

— Ну, мы бы могли где-нибудь пообедать, а потом бы я занялся этим эссе.

Идиот, это ведь тоже не вопрос.

— Майк …

Каждый сантиметр моей мучительной и яростной ревности был в точности таким же, как и на прошлой неделе. Я сломал другое дерево, пытаясь удержать себя на месте. У меня возникло дикое желание со всех ног броситься через школьный двор — слишком быстро для человеческих глаз — и забрать её подальше от этого мальчишки, которого я ненавидел в этот момент всем своим существом. Я мог бы убить его, и был бы рад этому.

Могла ли она ответить ему согласием?

— Не думаю, что это хорошая идея.

Я снова мог дышать. Мое одеревеневшее тело расслабилось.

Ну конечно, Сиэтл был только отговоркой. Не стоило мне спрашивать. О чем я только думал? Разве могу я тягаться с этим уродом Калленом …

— Почему? — подавленно спросил он.

— Знаешь… — протянула она, — … если ты проболтаешься кому-нибудь о том, что я сейчас тебе скажу, то честное слово, я клянусь, что отпинаю тебя до смерти. Смертельная угроза, проскользнувшая в тоне её голоса, вызвала у меня взрыв смеха. В испуге вскрикнула сойка и улетела прочь от меня.

— Думаю, это расстроит Джессику.

— Джессика? Что? Но … О. Ну ладно. Может быть … так … Ха.

Его мысли потеряли всякий порядок.

— Майк, ты что, совсем слепой?

Я был с ней солидарен. Ей не стоило бы считать, что все будут столь же проницательны, как она, хотя в этом случае все было очевидно. Столкнувшись с такими непреодолимыми трудностями чтобы только задать вопрос Белле, неужели Майк не мог представить, что Джессике было не легче? Всему причиной эгоизм, что не позволил ему разглядеть других. Ну а Белла настолько неэгоистична, что смогла увидеть все.

Джессика. Ха. Ничего себе. Ха.

— О, — только и сумел он сказать.

Белла воспользовалась его замешательством, чтобы закончить разговор.

— Урок сейчас начнется, я не могу опоздать.

С тех пор Майк стал ненадежным источником мыслей. Пока он обдумывал и обдумывал Джессику в своей голове, Майк обнаружил, что ему приятна мысль о том, что она может считать его привлекательным. Но конечно это было совсем не то, если бы так считала Белла.

Ну вроде бы она даже и симпатичная. Неплохая фигура. Как говориться синица в руке …

Он был полностью сосредоточен на новых фантазиях, которые были столь же вульгарны как те о Белле, но теперь они только раздражали, а не приводили в бешенство. Он не был достоин не одной девушки — столь легко он заменял одну другой. С тех пор я старался избегать его мыслей.

Как только она оказывалась вне поля зрения, я переламывал пополам ствол огромного дерева, и перескакивал с мыслей одного на мысли другого, чтобы увидеть её, всегда радуясь, отыскав мысли Анжелы Вебер, через которые я мог её видеть. Я был даже благодарен в некоторой степени Вебер за то, что она такой хороший человек. Мысль о том, что рядом с Беллой был хотя бы один надежный друг, заставляла меня чувствовать себя лучше.

Независимо от того под каким углом мне удавалось увидеть лицо Беллы я не мог не отметить что она снова была чем-то опечалена. Это удивило меня — я считал, что солнца будет достаточно, чтобы сохранить ее улыбку. За ланчем, я видел как она то и дело поглядывает на пустой стол Калленов, и это взволновало меня. Во мне родилась надежда. Возможно, она тоже скучала.