Конец таежной банды - Евгений Сухов

– И куда ты пойдешь? – ласково спросила Анисья. – Без меня ты пропадешь. Держись рядом и ничего не будет.

Она прислушалась. В колодце молчали. Либо незадачливый кладоискатель потерял сознание, либо умер. Ей даже было страшно представить, с какой высоты он упал. Каторжник придвинулся к ней поближе.

Дай ему волю, он бы еще за ручку держался, как ребенок, весело подумала Анисья, а вслух сказала:

– Идем. Сумку с золотом оставим здесь. Заберем на обратном пути. И надо рисовать отметки на стенах, а то еще заблудимся. Возьми какой-нибудь камень и через каждые десять метров ставь кресты. Нацарапать, думаю, сможешь на скале.

Он огляделся и подобрал с пола белый шершавый камень, похожий на известняк. Кресты, нарисованные неизвестным минералом, хорошо были видны на стенках тоннеля. Они неторопливо стали продвигаться вглубь, осторожно обходили колодцы, проверяли ответвления. Вскоре Анисье пришло в голову, что проплутать они могут так еще долго. Она приказала Рыжему погасить факел, а дорогу освещали одним, чтобы хватило на обратный путь.

– Пещера длиннее, чем я думала, – заметила Анисья спустя час. Ее голос эхом разлетелся по тоннелям и вернулся назад причудливо искаженным, точно какие-то демоны вторили атаманше глубокими утробными голосами.

– Точно, – кивнул мрачный Коля.

Еще через час они наконец-то достигли гигантского грота с озером.

– Проволока, стой! – истошно заорал Коля у нее за спиной, когда она хотела войти в грот.

– Сдурел, – выдохнула Анисья, отходя от испуга, – чего орать-то так.

– Вон, смотри, – каторжник указал ей на едва заметную проволоку, натянутую поперек входа в десяти сантиметрах от земли.

– Мина, – предположила она.

– А то, – хмуро подтвердил Коля, – потянула и все, амба.

– Жаль, Лопухова нет, – с сожалением пробормотала Анисья, – он бы живо эту штуку обезвредил.

– Да наука-то не больно хитрая, любой дурак сможет, – самоуверенно заверил Рыжий, присел и перерезал проволоку ножом, – вот и все!

– А если она срабатывает на обрыв? – воскликнула Анисья, но опоздала. Дело было уже сделано. На лице Коли промелькнуло выражение ужаса.

– Ну, видать, эта была обычная, иначе бы уже рванула, – успокоила его Анисья, – Федор говорил, что некоторые фугасы срабатывают, когда обрезаешь проволоку, некоторые, когда потянешь, а некоторые от нажима. Наступил и все…

Каторжник беспомощно огляделся:

– А ведь здесь могут быть еще гостинцы…

– Могут, – согласилась она, – поэтому надо идти очень осторожно. Не хочу, чтобы нас тут похоронило.

– Да, мне тоже такой расклад не в цвет, – согласился Рыжий, заглядывая в огромный грот. – Вон чуть подальше землю копали. Там в яме хреновина. Наверное, мина.

– Ясно, иди вперед, – скомандовала Анисья.

– Почему я, – стал противиться он, – иди ты.

– Какая разница, обоих накроет, – бросила она ему и пошла по тропинке мимо озера. За грудами камней свет факела высветил нагромождение ящиков.

– Вот оно, – восхищенно выдохнула Анисья.

– Это что, все золото? – не поверил Коля своей догадке.

– Оно, родимое, – улыбнулась она, – но надо бы проверить.

– Как же мы его вывезем? – растерянно пробормотал каторжник, мечтательно улыбаясь.

– Про мины не забыл? – напомнила ему Анисья.

Рыков лежал на холодном каменном полу колодца и чувствовал, как жизнь медленно уходит из него. Он кричал, боролся со своими видениями, как вдруг что-то твердое ударило его в голову. Антон Семенович упал и понял, что не может пошевелиться. Кровь потекла из проломленного черепа на камни. Он почувствовал, что плывет куда-то. Рядом в темноте лежал слиток золота, убивший его.

Тьма понемногу отступала. Горизонт стал заметно светлеть, и каторжники, толпившиеся у входа в пещеру, воспрянули духом.

– Сейчас петухи пропоют, и никакие черти будут уже не страшны, – заверил всех Глаз.

– Ты че, какие здесь петухи, – прорычал в ответ Гриня, расчесывая бороду грязной пятерней.

– Петухи не петухи, а нечистая сила вся от солнца очком играет, – буркнул Глаз и посмотрел в черный провал входа в пещеру. – Лучше скажите, братцы, что делать будем. Отсвечивать тут до второго пришествия я не нанимался.

– Ну, подождем еще немного, если они не вернутся, тогда будем когти рвать, – предложил Хмурый.

– Давай сейчас на скоряк валить, – возбужденно затараторил Суслик, – Колян с атаманшей уже давно там ласты склеили. Заделали их начисто… Сколько уже времени прошло! Я в натуре говорю… Эй, парни, валим. Уходить надо!

– Закрой варежку, пока старшие разбираются, – рявкнул на него Змей, сворачивая из обрывка оберточной бумаги самокрутку.

– Да, я тоже думаю, сваливать надо, – пробормотал Гриня с тоской в глазах, – нехорошее это место. И клад этот, наверно, проклят. Видели, сколько там черепков и мослов. Это все фраера лежат, которые до нас туда перли за золотом…

– Так это были обычные фраера, а наша атаманша не простая баба, ее ничего не берет, – напомнил ему Глаз. – Давай еще час подождем. Если не вернутся, то сваливаем. Вдруг они в натуре золото добудут…

– Ладно, ждем, – согласился Гриня и посмотрел на остальных: – Парни, давай базар держать?

– Ждем, – кивнул Змей и зажег спичку, чтобы прикурить самокрутку.

– Ждем, – вздохнул Хмурый, обнимая свой пулемет, с которым не расставался последние несколько часов.

– Каторжане, да вы с катушек слетели, – возмутился Суслик.

– Хватит базлать, – одернул его Змей.

– В натуре, баклан, заткнись, – согласился Гриня.

Суслик посмотрел в лица остальных и, не найдя поддержки, сник:

– Значит, вот какой расклад. Поперли на меня буром… В плечах шире, да?! Я че, Ванек? Мы же вместе в дело вошли, из одной кодлы ж, а теперь наезжаете, как на последнего чушку…

– Не лезь в пузырек, а то печники живо в угол поставим, – ласково посоветовал ему Гриня.

Суслик замолчал, он знал, что Гриня был мастером опускать почки.

Обсуждение свернули. Змей угостил всех махоркой, и некоторое время бандиты молча смолили самокрутки, поглядывая в пещеру.

Они поехали к священной горе на рассвете. Томыспаев объяснил, что ночью этого делать не стоит, а лучше выждать два часа и с первыми лучами солнца отправиться на поиски золота. Охотники выразили свое молчаливое согласие и никто не попытался возразить. Слишком велик был авторитет шамана. Ни один даже не спросил, зачем они вообще сюда поехали на ночь глядя.

Утром на тропе в гору Томыспаев заметил свежие следы от лошадиных копыт.

– Семь всадников, подковы, как у наших лошадей, – сообщил он спутникам, – это, наверно, каторжники Серого. Надо подходить осторожно, чтоб они нас не заметили.

– А что будем делать, когда подберемся к ним, – спросил один из охотников.

– Убьем, – просто ответил Томыспаев. Он потянул носом воздух и добавил: – Курят… Нападем быстро. Они даже не смогут воспротивиться… Так повелели мне духи. Эти чужаки осквернили священную гору…

Вздрогнув, Евдокия открыла глаза и села на лавке, сжимая в руке «маузер». В окно лился тусклый солнечный свет. В голове у нее мелькнула мысль, что уже рассвело, а ее до сих пор не позвали. Красные давно должны были подойти и напасть. Или они избрали другую тактику, а может, чего выжидают. Задумчиво она посмотрела на спящего чекиста. Его лицо блестело от пота, им же пропиталась вся одежда – видно, болезнь выходила. Выглядел он значительно лучше, чем накануне. До этого Евдокия всерьез полагала, что парень долго не протянет, однако организм чекиста оказался на редкость выносливым и сильным. Осторожно приблизившись, она пощупала Алексею лоб. Жар еще был, но небольшой. Инфекция отступала. Она еще немного постояла, посмотрела на него, а потом пошла во двор, чтобы умыться. Вытирая лицо полотенцем, она снова подумала о нем. Чем-то он напоминал ей Серого. Возможно, своей отчаянностью. Если бы он не был чекистом, возможно, у них бы что-нибудь получилось. На губах Евдокии появилась мечтательная улыбка и сразу исчезла. Она вспомнила, где находится и что происходит. Везде вповалку на вещах спали переселенные люди, а в любой момент могли напасть красные. Расслабляться было нельзя. Повернувшись на звук шагов, она увидела Патрикея. Было видно, что за ночь он и глаз не сомкнул.

– Поспала хоть немного? – по-отечески поинтересовался бывший приказчик вместо приветствия.

Евдокия, опустив глаза, кивнула. Выходило так, что пока она спала, другие прикрывали ее, сидели всю ночь в блиндажах, наблюдали… Как-то нехорошо вышло.

– Что, красные не напали? – спросила она, чтобы сменить тему.