Диспетчер атаки (сборник) - Станислав Шульга

   Новая работа означала перемену места жительства. Вернее было сказать, что на следующие полтора-два года у них вообще не было бы дома. Работа на Магистрали подразумевала постоянное перемещение. Магистральщики проводили большую часть своей жизни на своих бортах - джипах, суперванах, микроавтобусах, которые обычно и были их домом. В лучшем случае они ночевали в мотелях, кемпингах или кейджах. Жизнь кочевника.

   Катя провела несколько бесед с центровыми симулякрами и перешла в мобильную группу, работавшую в Восточной Европе. Самый серьезный разговор должен был состояться с родителями.

   Они восприняли ее решение спокойно. Может быть, потому, что знали то, что она пыталась скрывать от них. Может, потому, что она уже была действительно взрослой, и решение о том, как, где и с кем ей жить, дальше зависело только от нее. Отец был серьезен и немного ироничен. Он знал Славика и не раз высказывал мнение о том, что у "парня есть будущее". По правде говоря, эту фразу он произносил, когда рядом была мать. Наедине с Катей отец говорил немного по-другому. Время от времени отец по своим каналам наводил справки о том, как и чем занимается Славик, и том, как смотрят на симулякров официальные органы. И выкладывал свои выводы Кате. Последний разговор наедине был более жестким, чем обычно. Планы оказаться на Западном побережье с семизначной цифрой на счету он отвергал сразу, считая это глупыми юношескими мечтаниями. Перспектива работы на Магистрали рассматривалась им в контексте уголовного кибернетического кодекса. И тут он был прав по большинству пунктов. С выездом на Магистраль вероятность получить три года условно возрастала примерно на порядок. Вероятность получить "приличную работу" стремилась к нулю. Провал в резюме надо было объяснять, и если бы выяснилось, что претендент провел два года на Магистрали, интервью можно было считать законченным. "Ты слишком рано сжигаешь мосты". Это было последней его фразой в этом разговоре.

   В его словах была большая доля правды. И легкая зависть к тому, что сейчас собиралась сделать она.

   Ковецкий снял "стекла".

   - "Платформа", здесь ди-эм-два. - Здесь "платформа". - Цель: Екатерина Гармаш. Приступайте к голосовой отработке цели. Принимайте необходимые данные. - Понял, ди-эм-два.

   Ковецкий повернулся к Васильичу:

   - Едем в аэропорт.

   Круг знакомых, бытовые мелочи, привычки, соседские сплетни. Все, на чем стоит нехитрая вязь ежедневных разговоров, этой естественной каждодневной потребности узнать. Тетя Маша была одинокой вдовой, две дочки которой давно съехали из их шестнадцатиэтажки в спальном районе и воспитывали своих детей. Старшая - в Перми, младшая - в Барселоне. Тетя Маша не любила кошек и соседа с третьего этажа, хронического алкоголика, медленно, но верно пропивающего деньги, доставшиеся от продажи второй квартиры. Тетя Маша ежемесячно снимала дивиденды с акций "Пром-эксим" и любила смотреть новости с виртуальной версией Евгения Киселева, звезды телевидения конца прошлого века.

   С матерью Кати их связывала давняя соседская дружба, единство места и времени. Они знали друг друга лет с четырнадцати, когда тетя Маша, тогда еще Мася, приехала в новый дом и пошла в восьмой класс средней школы.

   Все эти детали, необходимые для поддержания пятиминутного разговора, операторы "платформы" восстановили по той открытой информации, по тем следам, которые составляли нехитрый жизненный путь вдовы. Неоднократные жалобы на соседа выудили из архива местного отделения милиции. Нелюбовь к кошкам - из того же отделения, но уже из жалобы соседки на тетю Машу. Список акционеров "Пром-эксим" и стандартные пакеты услуг вытянули из регионального клирингового центра. Вечно молодой Киселев мог появиться на экране ее терминала только при условии подписки на один из гейткиперских информационных каналов, корни школьной и дворовой дружбы восстановили по фотографиям из кластеров и сайтов двух одноклассников матери Екатерины и тети Маши. Подделка модуляции голоса и телефонного номера была делом еще более простой техники. Голос оператора, пропущенный через фильтр, мог быть опознан с помощью трубок типа Errikson-GHJ, в функции которых входила подобная услуга. Вероятность опознания пятьдесят на пятьдесят, но у Кати был другой аппарат.

   Оперативное голосовое сканирование, короткое, но ключевое звено в отработке "цели". Короткий разговор, позволявший провести идентификацию голоса и географическое расположение отвечающего.

   - Все, есть, мы ее засекли. Мегакомплекс в районе Белогорской. - Это не так далеко от аэропорта. Екатерина Гармаш, двадцати трех лет от роду, уроженка Харькова, ники... - Не отпускайте ее, но никакого ближнего наблюдения. Только спутники и местные камеры. Наложение ее профиля на базу симулякров уже сделали? - Да, возможно, с ней работают еще двое. Но никаких связей ников с реальными лицами мы пока не обнаружили. - Работайте над этим. Да, сделайте мне график возможных маршрутов отхода в западном и юго-восточном направлениях из той точки, в которой она находится сейчас. Рейсы, время отлета. Все. - Уже сделано. - Хорошо, ну и что мы имеем? - Она заказала билет на рейс LARG-554. Маршрут Прага - Париж - Нью-Йорк - Лос-Анджелес. Отлет через три часа. - Что с ее дублерами? Что-то есть? - Нет, ничего не прорубилось. - Ясно... Ладно, значит, так, два техника с малым джентльменским набором и два опера-"быка" в аэропорт. Выйти в городе, переодеться и добираться на такси. Никаких "ирокезов" в радиусе десяти километров. Точка сбора: южный терминал. - Принято. - Выдвигайтесь прямо сейчас. Саша, сделай билет на ее имя по маршруту Прага - Сингапур - Лос-Анджелес или что-то типа того. Короче, чтобы она улетала отсюда по большому кругу через юго-восток, желательно, чтобы стыковка рейсов была часов на пять-шесть и в транзитной зоне, где нет доступа к терминалам Си-Джея. - Ясно, ди-эм-два. - Да, и купи билет в бизнес-класс. - Принято.

   Ковецкий взял сумку с заднего сиденья.

   - От Толстого нет новостей?

   - Нет, молчит как рыба об лед.

   - Плохо. Если бы он дал добро на откат своим ребятам сегодня, нам не пришлось бы гоняться за парнем завтра.

   - Ты думаешь погасить ее в аэропорту?

   - Если она успеет передать его своей дублерше, то нам придется сажать в тень все спутники, дающие картинку на "портретную" плоскость. Очень не хотелось бы это делать. Слишком много возни.

   - Она уже могла передать вахту.

   - А вот это еще не факт. Ладно, давай воспринимать неприятности по мере их поступления.

   Размявшись после почти восьмичасового сидения в кресле, Катя пошла обратно в камеру хранения за вещами.

   Прежде чем выйти на уровень стоянки, она зашла в женский туалет, нашла пустую кабинку и закрылась там. Она сняла красный комбинезон и надела синие просторные джинсы, черный свитер, который был на два размера больше, новые кроссовки Reebok и куртку цвета хаки. Термоформ она решила не надевать. Ей надоела эта маскировка. Через четыре часа она сядет в самолет, а еще через день будет там, где ее никто не знает. Длинные волосы она перехватила вокруг головы широкой повязкой. Из багажника в сумку перекочевала ее косметика, фен, смена нижнего белья и другая необходимая мелочевка. В самом багажнике почти ничего не осталось. Немного поколебавшись, Катя засунула в него свой красный комбинезон. Нажав на кнопку слива воды, она вышла из туалета.

   На парковочном уровне было тихо. Пройдя мимо охранника, она отметила про себя, что утреннего сухопарого брюнета сменили.

   Подойдя к мотоциклу, Катя открыла багажник и вытащила из него шлем. Черный и блестящий, верно служивший ей все это время. Жаль, придется оставить все здесь: и "суд-зуки", и всю амуницию. Она положила его обратно в багажник. Отсутствие шлема на голове было достаточным основанием для того, чтобы дорожная полиция остановила ее и оштрафовала. Но сейчас ей хотелось проехаться так вот, не оглядываясь назад и не прислушиваясь к сигналам и сообщениям в эфире. Катя вытащила из сумки свой цифровой плейер. На цветном мониторе поплыли названия групп и альбомов. Она всегда гордилась своей коллекцией. Рок семидесятых и восьмидесятых, классика харда. На кристалле флэш-памяти было записано больше двух сотен альбомов. Катя нашла Iron Maiden, Live After Death, сборник восемьдесят пятого года, живые концертные записи, пик популярности команды.

   Мотоцикл вынес ее на трассу, ведущую к международному Пражскому аэропорту.

   Размеренная речь Черчилля, которой начинался альбом, сменилась дробью ударника и ритмичными переборами сологитар. Она вырулила на хайвей, когда хриплый голос Брюса Диккенсона прервал медленное вступление и все три гитариста дружно ударили по гитарным рифам.

   "Судзуки" петлял между машинами, переходя из ряда в ряд. Ветер бесшумно бил в лицо, и вокруг не было ничего, кроме дороги впереди нее и виртуозного двенадцатиаккорд-ного хард-рока, пулеметной очередью разрывавшего окружающее пространство. Ритм песни задавал ритм движению. Все остальное не имело значения. Ни сигналящие водители машин, ни то, что, может быть, где-то в этом ряду за ней идет гейткиперский суперван. Она обгонит его, потому что она едет за солнцем, на запад. Теперь только туда. Катя долго ждала этого момента. Два года жить мыслями о том, что одним утром или вечером, без разницы, они рванут в ближайший аэропорт и что Магистраль и все, что на ней было, останется позади. И все то, что было до Магистрали, тоже. И сейчас этот момент пришел. И все, что тревожило, уходило куда-то назад, оставалась только легкость от того, что решение принято и скоро, совсем скоро все будет по-другому.