В Москве полночь - Вячеслав Сухнев

Итак, Самвелов, поддавшись рудиментарным советским чувствам, дал почти часовую накачку группе и распустил по рабочим местам. К великому облегчению коллектива. Но когда Толмачев, разминая сигарету, уже привстал в предвкушении хорошей затяжки, Самвелов сказал противным, под Мюллера, голосом:

— А вас, Толмачев, попрошу остаться.

— Тогда, Вартан Константинович, я закурю, — сказал Толмачев несколько агрессивно, самим тоном заставляя начальство уважить скромную просьбишку.

Самвелов оглянулся на приоткрытую форточку, за которой гомонила чуть слышно близкая Сретенка, и вздохнул:

— Травитесь, Николай Андреевич. Хочу спросить: вы сдали отчет о ваших… э… подпольных действиях?

— Так точно. Еще вчера положил на стол капитану Максимычеву. У него ничего не пропадает. Следовательно, отчет давно должен быть у вас.

Самвелов покопался на столе, нашел блестящую папочку:

— Совершенно верно, у меня. Но Бог с ним… Просто так спросил, в порядке контроля.

Он брезгливо отмахнулся от сизой струйки дыма:

— Вам не скучно работать в нашей группе, Николай Андреевич? Я к чему спрашиваю… Работаете давно, сидите на одной теме.

— Некогда скучать, — заверил начальника Толмачев. — Пока я занимался, как вы изволили выразиться, подпольными действиями, материалы за меня никто не обрабатывал. И время сейчас идет как в том анекдоте: зима — лето, зима — лето, два года отсидел.

— Понятно, — глубокомысленно сказал Самвелов, вертя блестящую папочку. — А я думал — скучно. Теперь мне жаль отпускать вас.

— Куда? — удивился Толмачев. — Неужели на повышение?

— Не совсем, не совсем… Ф-фу, какие у вас сигареты вонючие!

— Это наши, — охотно объяснил Толмачев. — Американские лучше. Но достать не могу. Так куда вы меня сплавляете, Вартан Константинович?

— Почему — сплавляю? — нахмурился Самвелов. — Просто обидно за такие слова. Вы — наш лучший разработчик…

— Апре ву! — поклонился Толмачев.

— Чего, чего?

— После вас!

— A-а… Повторяю, вы лучший разработчик, и мне искренне жаль отдавать вас чужому дяде.

— Понимаю. Как в другом анекдоте: отдай жену дяде, а сам, значит, иди…

Самвелов побагровел, помолчал, а потом рявкнул, не удержался, сердешный:

— Может, хватит клоуна строить, Николай Андреевич? И если доверительные отношения с прежним руководством…

— Вартан! — перебил Толмачев, разозлившись. — А не пойти ли тебе на двадцать третью букву?

Самвелов удивился и зашевелил губами, глядя в окно. Сказал с недоумением:

— Ничего не понимаю. Разве есть русское ругательство на букву ч?

— Русского нет, — заверил Толмачев. — Ты две буквы не посчитал: ё и иван краткий. В свободное время займешься. А пока предупреждаю: не надо меня воспитывать, не мальчик. Честно говоря, я и сам не хочу оставаться в твоем подчинении. Так что не казнись, не рви совесть… Куда отдаешь?

— Противно слушать, — сказал Самвелов. — И спорить не собираюсь. Не моя инициатива. Приказано выделить тебя в новое подразделение. Вот и все. Не знаю даже, в какое. Кстати, пока ты тут мозги канифолишь… Через двадцать минут, Коля, тебе надо быть на совещании у Демичева в здании «Д».

— Побежал! — вскинулся Толмачев, посмотрев на часы. — Еле успеваю. Дружеский совет, Вартан: не надувайся!

— Иди, иди, — вздохнул Самвелов. — Бомж!

…В здание «Д» на Петровке Толмачев прибежал взмыленный. Лифт, как назло, только что вызвали наверх. Поднимался по лестнице бегом. В кабинете заместителя начальника Управления Демичева, курировавшего работу подразделений по борьбе с преступлениями в сфере экономики, уже все собрались. Пришлось, отдуваясь, извиняться и садиться в первый ряд кресел, пред светлые очи начальства.

— Вот тут для некоторых, — вздохнул Демичев, маленький и толстый генерал-майор, — которые часов не наблюдают…

Снова воспитывают, подумал Толмачев. Что за день такой! Но попытался состроить на физиономии глубочайшее раскаяние.

— Для некоторых повторю. Идет, понимаете, глубокий развал экономических связей. Что и неудивительно. Создаются дутые финансовые структуры. И через них народные денежки, значит, уплывают в неизвестном направлении. Если коротко… Так дальше жить нельзя. Без штанов, понимаете, останемся! Демократия демократией, бизнес бизнесом, значит, а контроль не повредит. Поэтому руководство поручило нам тщательно разобраться с деньгами. В том числе, и со средствами бывшей партии. Вам понятно, опоздавший?

— Так точно, товарищ генерал-майор! — вякнул Толмачев.

— Ага, хорошо… Теперь, значит, для всех. Сейчас выступит руководитель создаваемой группы полковник Кардапольцев. Он детально введет в курс. Прошу!

К столу генерала вышел сутулый седой человек в сильных очках и принялся долбить пальцем в полированную столешницу, словно отмеряя количество слов в предложениях:

— Есть программа выхода через модемы на компьютерную сеть некоторых банков. Нам придется считать активы и счета, на которые поступят заказы. Кроме того, мы должны будем…

Ничего себе работенка, мысленно удивился Толмачев. Вот так просто — взять и влезть в компьютерное хозяйство банка? А средства защиты? А элементарное право на тайну вкладов? Не дай Бог, штатские разнюхают — разразится скандал, почище хваленого «уотергейта»!

Полковник сыпал цифрами, характеристиками, демонстрировал новые средства считывания звуковой и магнитной информации с оконного стекла, стен и электросети. Толмачев покосился на соседей. У всех на лицах было одно выражение опасливой настороженности.

Через полчаса полковник остановился, в последний раз долбанул бедный генеральский стол и сказал:

— Такие, в общих чертах, задачи… Вопросы есть?

— Разрешите? — поднял руку кто-то в заднем ряду. — Я, товарищ полковник, из группы таможенного контроля, и не совсем понимаю свое место в новом подразделении. Мне кажется, характер предполагаемой работы…

— Вы аналитик? — перебил полковник. — Значит, предполагаемая работа именно для вас. Я, знаете ли, тоже не родился с лазерным считывателем в зубах.

И полковник Кардапольцев, ощерившись, металлически сказал:

— Х-ха-ха!

Пошутил, стало быть. Теперь и у Толмачева вопросов не было. Вернее, не осталось. И никто вопросов не задавал. Генерал Демичев предупредил, что членам вновь образованной спецгруппы будут выданы особые пропуска и талоны на усиленное питание. В счет средств, сбереженных для державы нашими трудами, подумал с сарказмом Толмачев. Ладно, хоть наемся по-человечески.

32

«Резюмирую», — написал Седлецкий и надолго задумался. Последние несколько фраз должны быть энергичными, точными, содержащими всеобъемлющие выводы из материалов отчета. Едва он нащупал конструкцию первой фразы резюме, в дверь стукнула жена:

— Алеша, к телефону!

— Лиза… — отпихнул машинку Седлецкий. — Я же просил!

Аппарат в кабинете он в часы работы отключал, а тут… Однако, взяв трубку, позабыл о раздражении.

— Господин Седлецкий? Включите, пожалуйста, телевизор. Я потом перезвоню.

Так… Неизвестные звонят по телефону, который зарегистрирован на фамилию жены и номер которого знает очень узкий круг доверенных людей. Звонят неизвестные и дают рекомендации. Занимательно! Он тут же позвонил в Управление, в группу прослушивания телефонной сети, назвался и сказал:

— Мой телефон — на запись. Немедленно! Фиксируйте, откуда пойдут звонки.

И лишь потом включил телевизор — солидный, с прекрасным цветом, «шарп». Шел выпуск информации. Полковник Лопатин на фоне камуфлированного борта боевой машины пехоты напряженно смотрел в камеру:

— …просто подставили! Нас втягивают в новую авантюру, сродни афганской. Я готов идти под суд, но мне придется рассказать, как высокопоставленные жулики…

— Вы можете назвать конкретные имена? — перебил корреспондент.

— Могу, — вздохнул Лопатин.

— Не раскаиваетесь, товарищ полковник, в том, что сделали?

— Нисколько, — сказал Лопатин и развел руками. — А что оставалось еще? Спасибо вам, спасибо всем на телевидении, кто не испугался… По крайней мере, теперь на меня труднее будет навешать собак. Народ сам разберется.

На экране появился просторный и голый кабинет заместителя министра обороны. Все тот же корреспондент напористо спросил:

— Полковник Лопатин уже арестован, или это только слухи?

— Об этом говорить рано, — угрюмо сказал замминистра. — Служебное расследование начато. Да… Перед законом мы все равны.

— А те высокопоставленные жулики, о которых говорил полковник?

— Я не исключаю… что в нашей среде есть… нечестные люди, — сказал заместитель министра. — И, вполне возможно, какими-то действиями они подтолкнули командира дивизии… к поспешным решениям. Вполне возможно, повторяю.