Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим - Константин Владиславович Рыжов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока римляне восстанавливали боевой строй, к ним подоспели Луций Корнелий Сципион и Гай Марций, посланные на подмогу по приказу Квинта Фабия с подкреплениями из задних рядов войска. И вот, хотя галлы, выставив перед собою щиты, стояли сомкнутым строем и ясно было, что рукопашная будет нелегкой, тем не менее по приказу легатов воины подобрали копья, усеявшие землю между тем и другим войском и метнули их во вражескую «черепаху»; много копий вонзилось в щиты, а некоторые даже в самые тела врагов, и клин их развалился, причем повалилось много не раненых даже, а только оглушенных. Так переменчиво было на левом крыле счастье римлян.
На правом крыле Фабий, как было сказано, весь день тянул время; а потом, когда уже стало ясно, что и крики врагов, и натиск их, и удары их дротиков потеряли прежнюю силу, он приказал начальникам конницы вести отряды в обход самнитского крыла, чтобы по знаку ударить на них сбоку всею силою; легионерам же своим Фабий приказал шаг за шагом продвигаться вперед и теснить врага. Увидев, что неприятель не сопротивляется и явно измотан, он стянул все силы, какие сберегал до времени, и устремил легионы вперед, а коннице дал знак броситься на врага. И самниты не выдержали натиска: мимо галльского войска, бросив в опасности союзников, они врассыпную побежали к лагерю. Галлы же выстроились «черепахой» и продолжали стоять плечо к плечу. Тут Фабий, узнав о смерти товарища, приказал отряду кампанцев – около пятисот всадников – покинуть строй и, зайдя галлам в тыл, напасть на их войско, а за ними идти принципам третьего легиона и, где увидят замешательство во вражеских рядах под натиском конницы, туда ударить и рубить дрогнувших противников. Сам же Фабий направился к лагерю, куда стекались толпы охваченных страхом самнитов. У самого вала те, кого оттеснила толпа соплеменников попытались отбиваться, но были перебиты. В этом бою пал самнитский полководец Геллий Эгнаций. Наконец самнитов загнали за вал, и после короткой борьбы лагерь был взят, а галлов обошли с тыла. Двадцать пять тысяч неприятелей было перебито в этот день, восемь тысяч попало в плен. Но победа не была бескровной: из войска Деция полегло семь тысяч, а из Фабиева – тысяча семьсот
В те же дни и в Этрурии пропретор Гней Фульвий исполнил данное ему поручение и не только учинил страшное разорение на землях неприятеля, но даже нанес ему сокрушительное поражение в битве, в которой перузийцы и клузийцы потеряли более трех тысяч убитыми и лишились двадцати военных знамен. А самнитское войско, спасавшееся бегством через пелигнийские земли, окружили пелигны и из пяти тысяч беглецов около тысячи было перебито.
Но и после всех этих успехов ни в Самнии, ни в Этрурии по-прежнему не было мира.
5) Консульство Луция Постумия и Марка Атилия
После Квинта Фабия и Публия Деция консулами были Луций Постумий Мегелл и Марк Атилий Регул [294 г. до Р. Х.]. И тому и другому было предписано вести войну в Самнии, ибо молва донесла, что враг набрал три войска, одно для возвращения в Этрурию, другое – для возобновления набегов на Кампанию, а третье – для охраны границ.
Когда противники разбили друг против друга свои лагеря, самниты решились на такое, на что едва ли осмелились бы даже римляне, одержавшие столько побед, – напасть на римский лагерь. Положась на туман, как на укрытие для засады, самниты, при первых утренних лучах, едва к тому же пробившихся сквозь туманную мглу, подходошли к римским часовым, несшим у ворот свою службу не слишком прилежно. Нападение было внезапным, и для сопротивления не хватило ни мужества, ни сил. С тыла, через Декуманские ворота самниты ворвались в лагерь.
Не понимая, какой оборот принимает дело, римляне поначалу отступили и впустили неприятеля в глубь лагеря. Но потом, когда консул Марк Атилий воскликнул, не намерены ли они оказаться за валом и потом брать приступом собственный лагерь, воины, издав боевой клич и собрав все силы, сперва остановились, а потом стали наступать и теснить врага. Нагнав страху на противника, они уже не ослабляли натиска, пока не вытеснили его за ворота и за вал. Эта небезуспешная дерзость подняла дух самнитов, и они не позволяли римлянам не только переносить свой лагерь дальше, но даже запасаться продовольствием на их землях.
Молва о случившемся вскоре достигла Рима и консул Луций Постумий, задержанный в городе болезнью, поспешил на помощь своему товарищу. Не надеясь выдержать натиск двух войск, самниты отступили, и тогда консулы двинулись в разные стороны, разоряя земли и города противника.
Марка Атилий привел легионы к осажденной самнитами Луцерии и здесь дал сражение. Ожесточение уравняло силы противников; бились с переменным успехом, и явной победы не одержал никто; но для римлян последствия оказались более тяжелыми и, уходя с поля боя, они ясней, чем в пылу сражения, увидели, насколько больше их собственные потери и убитыми и ранеными. От этого всех в лагере охватил такой ужас, что, случись нечто подобное во время сражения, римлянам не миновать сокрушительного поражения. Ночь они провели в тревоге, ожидая вот-вот вторжения самнитов. Между тем неприятель, хотя понес меньшие потери, духом пал не меньше. Когда рассвело, у самнитов не было иного желания, как уйти без боя. Но дорога была только одна, и вела она как раз мимо вражеского лагеря. Когда самниты двинулись по ней, это выглядело так, будто они пошли на приступ.
Римляне были сильно напуганы этим движением. Пристыженные консулом, они мало-помалу вооружились и вышли длинной нестройной вереницею из лагеря. Угрюмо, словно побежденные, легионеры пошли на врага, столь же растерянного и малодушного. Но едва началось сражение, они обратились в бегство. Тогда консул, выехав
