Великая охота - Роберт Джордан

На этот раз они хоть не ушли.

Скрестив ноги. Ранд сел рядом с Ингтаром, Мэт и Перрин сидели по другую сторону от шайнарца.

– Интересно, почему Уно все смотрит на меня так. Наверное, из-за этой проклятой куртки.

Ингтар задумался, перестав ненадолго жевать. Потом он заметил:

– Без сомнения, Уно гадает, заслуживаешь ли ты клинка со знаком цапли.

– Мэт громко хмыкнул, но Ингтар, ничуть не смущенный, продолжал: – Пусть Уно тебя не волнует. Дай ему волю, он бы с Лордом Агельмаром обращался как с зеленым новобранцем. Ну, положим, не с самим Агельмаром, но с кем-нибудь еще – пожалуйста. Язык у него как напильник, но советы он дает толковые. Кто же, как не он: Уно участвовал в походах и сражениях еще до моего рождения. Прислушивайся к его советам, не обращай внимания на его язык, и ты поладишь с Уно.

– А я-то думал, что он как Масима. – Ранд отправил ложку варева в рот. Оно оказалось слишком горячим, но юноша проглотил с жадностью. Они не ели с тех пор, как выехали из Фал Дара, а этим утром Ранд был слишком взволнован и занят и не успел позавтракать. В животе заурчало, напоминая, сколько прошло уже времени. Мелькнула мысль: если сказать Масиме, что ему понравилась еда, хоть как–то отношение шайнарца к нему улучшится? – Масима ведет себя так, будто ненавидит меня, и я этого не понимаю.

– Масима три года служил в Восточном Пограничье, – сказал Ингтар. – У Анкор Дейл, против Айил. – С хмурым видом он помешал ложкой тушеные овощи. – Заметь, я ни о чем не спрашиваю. Если Лан Дай Шан и Морейн Седай решили сказать, что ты из Андора, из Двуречья, то так оно и есть. Но Масима-то не может выкинуть из головы облик Айил, и когда он видит тебя… – Ингтар пожал плечами. – Я ни о чем не спрашиваю.

Ранд со вздохом уронил ложку в миску:

– Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь. Я – из Двуречья, Ингтар. Я выращивал табак вместе… вместе с отцом и пас овец. Вот и все. Вот кто я есть. Фермер и пастух из Двуречья.

– Он из Двуречья, – с презрительной насмешкой откликнулся Мэт. – Мы выросли вместе с ним, хотя сейчас и не подумаешь. Вы всю эту чушь об Айил наваливаете ему в голову точнехонько поверх всякого разного, а в ней и без того вздора хватает, и теперь один Свет знает, что из этого выйдет. Глядишь, айильский лорд получится.

– Нет, – сказал Лойал, – внешность у него как раз такая. Помнишь, Ранд, как-то я уж однажды отмечал это, правда, я-то думал, что это из-за того, что я тогда плохо знал вас, людей. Помнишь? "Пока не сгинет тень, пока не спадет вода, в Тень, оскалив зубы, с последним вздохом бросить вызов, чтобы в Последний День плюнуть в очи Затмевающему Зрение". Ты помнишь. Ранд?

Ранд уставился в миску. Обмотай шуфу вокруг головы, и ты вылитый айилец. Так сказал Гавин, брат Илэйн, Дочери-Наследницы Андора. Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь.

– Что это? – спросил Мэт. – Ну, о том, чтобы плюнуть в глаза Темному?

– Сколько сражаются айильцы, они так говорят, – сказал Ингтар, – и не сомневаюсь, что так они и сделают. Айил делят мир на две части, не считая торговцев и менестрелей. Это сами Айил и враги. Пятьсот лет назад они сделали исключение для Кайриэна – по какой-то причине, которую никому не понять, кроме айильцев, но, по– моему, снова такого никогда не будет.

– Я тоже думаю, что нет, – вздохнул Лойал. – Но Туата'ан, Странствующему Народу, они разрешают пересекать Пустыню. И огир они врагами не считают, правда, сомневаюсь, чтобы кому-то из нас захотелось побродить в Пустыне. Иногда айильцы приходят в Стеддинг Шангтай за воспетым деревом. Но народ они суровый и жестокий, сильный и стойкий.

Ингтар кивнул:

– Хотел бы я сам иногда быть таким сильным и стойким. Хотя бы наполовину.

– Это что, шутка? – засмеялся Мэт. – Да пробеги я милю со всеми вашими железными штуковинами, что на вас, я свалюсь и просплю неделю. А вы-то так весь день милю за милей одолеваете.

– Айилы – сильны и выносливы, – сказал Ингтар. – Мужчины и женщины, все такие. Я сражался с ними, я знаю. Они пробегут пятьдесят миль, а потом будут сражаться в битве. Они – смерть на двух ногах, с оружием ли, без него. Кроме меча. По какой-то причине они к мечу и не прикасаются. И верхом не ездят, разве только когда очень надо. Если у тебя меч, а айилец с голыми руками, это равный бой. Если ты хорошо мечом владеешь. Они пасут скот и коз там, где вы или я умрем от жажды еще до исхода дня. Свои деревни они вырубают в громадных скальных пиках в Пустыне. Они живут там почти что с самого Разлома. Артур Ястребиное Крыло пытался выгнать их из своих нор, но лишь обескровил свои войска, потерпев единственное крупное поражение. Днем воздух в Айильской Пустыне от жары дрожит, а ночью он промерзает. А айилец окинет тебя голубоглазым взглядом и заявит, что нет на земле иного места, которое нравится ему больше. И он не лжет, нет. Если они когда-нибудь решат прорваться, нам будет стоить немалых трудов остановить их. Айильская Война длилась три года, а тогда воевало всего четыре клана из тринадцати.

– Серые глаза от матери айильцем его не сделают, – сказал Мэт.

Ингтар пожал плечами:

– Как я говорил, я ни о чем не спрашиваю. Когда Ранд наконец-то устроился НА своих одеялах на ночь, в голове гудело от непрошеных мыслей. Вылитый айилец. Морейн Седай решила сказать, что ты из Двуречья. Айил опустошили все на пути до Тар Валона. Рожденный на склонах Драконовой Горы. Возрожденный Дракон.

– Меня не используют, – пробормотал он, но сон пришел не скоро.

Лагерь Ингтар снял утром, еще до восхода. Все позавтракали и отправились на юг, а облака на востоке еще были розово-красными, и на листьях подрагивали блестки росы. Сегодня Ингтар выслал разведчиков, и хотя вел отряд быстро, выбранный им аллюр не настолько изматывал лошадей. Ранд подумал, что Ингтар, наверное, понял: за один день они не обернутся. Как сказал Хурин, след по-прежнему ведет на юг. Но через два часа после восхода галопом возвратился один из разведчиков:

– Милорд, впереди покинутый лагерь. Вот на той вершине холма. Прошлой ночью, милорд, там их было тридцать или сорок.

Ингтар пришпорил лошадь, будто ему сказали, что Друзья Темного еще там, и Ранду пришлось тоже погнать своего – коня, а не то его стоптали бы шайнарцы, галопом поскакавшие вверх по холму вслед за командиром.

Особо любоваться там было не на что. Остывший пепел бивачных костров, хорошо спрятанных под деревьями, в золу накидано то, что выглядело остатками ужина. Сваленные кучей отбросы – слишком близко от костров, и над ними уже гудели мухи.

Ингтар жестом остановил отряд, спешился и медленно обошел стоянку вместе с Уно, внимательно разглядывая землю. Хурин, принюхиваясь, объехал вокруг лагеря. Ранд сидел на своем жеребце рядом с остальными: у него не было никакого желания поближе рассматривать поляну с лагерем троллоков и Приспешников Темного. И Исчезающего. И еще чего-то худшего.

По холму поднялся спешившийся Мэт и прошелся по бивачной стоянке.

– Вот так, значит, выглядит лагерь Друзей Темного? Немного пованивает, но, по мне, он не сильно отличается от какого-нибудь другого. – Он пинком разворошил одну из куч золы, потом нагнулся и поднял обгоревшую кость, оказавшуюся на виду. – Что едят Друзья Темного? На баранью кость не похоже, да и на коровью тоже.

– Тут произошло убийство, – мрачно сообщил Хурин. Он высморкался в носовой платок. – Хуже чем убийство.

– Тут были троллоки, – сказал Ингтар, глядя в упор на Мэта. – Полагаю, они проголодались, а Друзья Темного оказались под рукой. Мэт выронил почерневшую кость; у него был такой вид, будто его сейчас стошнит.

– Теперь они двигаются не на юг, милорд, – сказал Хурин. Эти слова привлекли внимание всех. Нюхач махнул рукой в обратном направлении, на северо-восток. – Может, они решили в конце концов прорываться в Запустение. Обойти нас. Может, направившись на юг, они пытались оторваться от нашей погони.

Судя по голосу, сам он этому не верил. Говорил он с недоумением.

– Как бы они ни старались, – прорычал Ингтар, – теперь я их настигну. По коням!

Но прошло чуть больше часа, и Хурин натянул поводья.

– Они вновь свернули, милорд. Опять на юг. И здесь они убили кого-то еще.

Здесь, в седловине меж двух холмов, пепла не было, но после нескольких минут поисков обнаружили тело. Скрюченный в три погибели мужчина, запрятанный в кусты. Затылок размозжен, а от силы удара глаза вылезли из орбит. Его никто не опознал, хотя одежда на нем была шайнарской.

– Незачем терять время на похороны Приспешников Темного, – процедил Ингтар. – Мы скачем на юг. – Он последовал своим словам, едва они слетели у него с губ.

Тем не менее день этот ничем не отличался от предыдущего. Уно осматривал след и помет, говорил, что они немного нагнали свою добычу. Наступили сумерки, но ни троллоков, ни Друзей Темного никто не видел, а на следующее утро обнаружили другой брошенный лагерь – и здесь, как заявил Хурин, совершено было еще одно убийство, – и опять след сворачивал, на этот раз на северо-запад. Менее чем через два часа на этом следу нашли еще одно тело – мужчины с расколотым ударом топора черепом, – и опять смена направления. Опять на юг. Опять сократили разрыв, как сообщил Уно, осмотрев эти следы. Опять не видели ничего, кроме далеких ферм, и так до наступления ночи. И следующий день был таким же: смены направления, трупы и все остальное. И следующий. С каждым днем погоня немного приближалась к цели, но Ингтар почти кипел от гнева. Утром, когда след изменил направление, он предложил срезать – наверняка они вновь выйдут на след, когда тот опять свернет к югу, и выиграют время, – но не успел никто слова сказать, как командир заявил, что эта идея никуда не годится: вдруг те, кого они преследуют, на сей раз не свернут на юг. Он требовал от каждого скакать быстрее, выступать раньше и двигаться до полной темноты. Он напоминал солдатам о задании, которое дала им Престол Амерлин: вернуть Рог Валир, и ничто не должно помешать им исполнить приказ. Он говорил о ждущей их славе, о том, что их имена останутся в сказаниях и хрониках, в повествованиях менестрелей и песнях бардов, – имена тех, кто найдет Рог. Он говорил, словно не мог остановиться, и смотрел на след, по которому шел отряд, так, словно все его надежды на Свет ждали в конце пути. Даже Уно начал коситься на него.