Роман Равдин - User

чек на пятьдесят тысяч долларов за выполнение заказа, -- с

покровительственной улыбкой закончил он. А ирландец чуть не присвистнул:

"Ого! Вот это дело..."

-- Тогда разрешите взять на операцию Вартаняна.

-- Разрешаю. Хотя приготовил для него другое дело. Но это сейчас прежде

всего.

В Теритаун они приехали под вечер. Остановились у дальнего родственника

Вартаняна, управляющего магазином торговой фирмы братьев Салливэн.

Многоэтажная коробка универмага возвышается над всеми другими зданиями

этого стотысячного городка, и с его крыши- аэроплощадки хорошо

просматриваются улицы и дворы. После восьми вечера, когда закрывается

магазин и на его крыше перестают садиться и взлетать вертолеты покупателей,

в это время очень удобно понаблюдать за "усадьбой",-- как они условно

окрестили лабораторию Притта Отсюда даже невооруженным глазом можно видеть

гущу зелени, среди которой белеет невысокое, кубической формы здание,

увенчанное серебристым куполом. А бинокль позволяет увидеть многие важные

подробности. Например, что парк "усадьбы" обнесен высокой, пожалуй, в три

человеческих роста оградой из толстых металлических прутьев ("наверняка --

из тугоплавкого материала",-- подумали наблюдатели). У ворот -- довольно

просторная проходная ("там, конечно, сейчас играют в покер охранники").

Вокруг всего дома простирается парк из старых лип, вдоль дорожек --

подстриженный кустарник ("это хорошо -- можно незаметно подобраться к

дому"...).

В общем, наблюдение с крыши универмага не изменило их первоначального

плана проникнуть к Притту с воздуха. Куполообразная крыша не давала гарантии

безопасной посадки. До темноты они копались в летательном аппарате "Добрый

ангел". А Вартанян успел еще облюбовать для своей посадки полянку в тенистом

парке и на штурманке запрограммировал направление, расстояние и скорость

полета до той точки, откуда он с выключенным двигателем начнет бесшумное

парение и спуск на полянку...

-- Ну, старина, смелее,-- сказал О'Малей приятелю, когда тот закрепил

на себе ракетный ранец и в последний раз проверил, как расходятся перья

планера.-- Все-таки это не с Арарата прыгать!

-- О том только и мечтаю,-- в тон ему ответил Сурен,-- Вот,

потренируюсь тут маленько... Отойди-ка!

Тонко запели газовые струи, из-под ног взметнулась пыль, и Вартанян

взмыл в ночное небо. О'Малей смотрел ему вслед и с беспокойством думал, что

в такое позднее время, когда любителей ангельских полетов немного, его

приятель может вызвать подозрение у охраны еще в воздухе. Но Сурену угрожало

другое: он ошибся и выключил двигатели несколько раньше, чем следовало бы по

высоте полета.

Планируя, Сурен едва перетянул через острые прутья ограды, врезался в

густую крону дерева, пробил ее и упал в кусты. Это его спасло от тяжелых

ушибов. А сильный порыв ночного ветра, прошумевший в парке во время его

падения, скрыл звуки неудачной посадки.

Он поднялся и почувствовал, как саднит лицо. Прикоснулся к щеке тыльной

стороной ладони и в свете садового фонаря увидел на руке кровь. Болела

ушибленная коленка. Он стал ходить взад-вперед по аллее, массируя коленку и

прикладывая к лицу платок. От тяжелого ранца заныли плечи. Он расстегнул

ремни и положил аппарат на скамейку. Сел и стал потирать ушибленную ногу.

"Черт возьми, чего я тут сижу? -- он взглянул на часы. Было четверть

первого.-- И вообще, что это за парк? Как я здесь очутился?.." Он посмотрел

на аппарат, потрогал себя за нос, поднял глаза к небу, усыпанному звездами,

сощурился на огонь фонаря, и глаза сами стали слипаться...

Но он быстро встрепенулся, усилием воли заставил себя сделать несколько

приседаний, стараясь отогнать сон. "Все-таки, что это значит? Какого лешего

меня принесло сюда? Ах, да, авария! -- Он радостно хлопнул себя по лбу.--

Значит, я куда-то летел. Куда же?.. Боже, как хочется спать! Так хочется,

что ничего уже не соображаю...",-- он рассеянно потер лоб, силясь что-то

вспомнить...

Вартанян мог заставить свою память выдать ему нужную информацию, если

был уверен, что в свое время он заложил ее в голову. Но сейчас, вот уже

полчаса его мучил один простой вопрос: откуда он сейчас летел и куда?

Промучившись напрасно, он, наконец, спросил себя: "Что я делал вчера?" И с

ужасом убедился: память ему не подвластна. "Может, у меня сотрясение

мозга?.." -- растерянно подумал он и снял шлем. Ощупал голову сквозь шапку

густых волос, но не почувствовал никакой боли...

Как обычно, в семь утра к воротам лаборатории Притта подкатил крохотный

белый электромобильчик "Капелька". Из него вышел старый негр Мур, садовник.

Один из охранников обшарил одежду Мура, два других перетряхнули все в

машине, заглянули даже под колеса и крикнули -- "О'кей!"

Старший вахтер отключил излучатель. В проходной погасла красная лампа,

висящая перед самым входом в парк.

Ворота открылись, и "Капелька" неслышно покатила по аллее, свернув

направо вдоль ограды. Почти сразу Мур заметил впереди блестящий в лучах

солнца белый шар. Он ярко выделялся на красной дорожке из толченого кирпича.

Это был шлем Вартаняна. "А вот и сам космонавт",-- иронически сказал старик,

подъехав ближе к скамейке, на которой спал Сурен, положив голову на "Доброго

ангела". Мур ничего не знал про излучение. Но что посторонних здесь не

должно быть -- это он знал точно. Не разворачиваясь, "Капелька" укатила

обратно к воротам...

С того момента, как в ночном небе растворился огонек ракетных сопел

аппарата Вартаняна, О'Малея не покидало тревожное чувство. "Как будто мы с

Суреном никогда не ходили на такие дела!" -- старался он успокоить себя. Но

интуиция подсказывала, что на этот раз они вступили в опасную игру громадных

акул, одна из которых хочет вырвать добычу из пасти другой... "Можно

представить себе, какой это куш, если нам пятьдесят тысяч обещали!" Нанял их

могущественный хозяин -- скорей всего, Пентагон. Но ведь и "Юнайтед стил" --

тоже не куропатка, ее голыми руками не возьмешь. Этот хищник может и самого

министра обороны скушать... А уж их-то с Суреном проглотят -- даже не

заметив этого. Стоит кому-нибудь зазеваться или выдать себя -- и любой

охранник, любой служащий компании пристрелит их, как собак. "Жена получит 15

тысяч страховки",-- невесело усмехнулся О'Малей.

Часы пробили три. Он выбежал из кабинета управляющего и вскочил в лифт.

На крыше гулял свежий ветер, которому он с удовольствием подставил

разгоряченное волнением лицо. "Ну, что он там сидит?" -- нервничал О'Малей.

Они договорились, что Сурен сегодня сделает лишь разведку: выяснит, где

работает Притт, какими путями можно пробраться в это помещение. Много ли на

это нужно времени!

Как жаль, что он не может связаться с ним по радио. Из-за

предосторожности Сурен не взял с собой ничего, что в случае захвата его

могло бы вызвать подозрения. В сумку он положил бутылку армянского коньяка и

папиросы "Давид Сасунский": "Летел к приятелю и вдруг потерпел аварию".

То и дело приникал он к окулярам телебинокля, ясно видел листву,

освещенную пронзительным светом ксеноновых фонарей, серебрящийся в их лучах

купол лаборатории -- там было тихо, "усадьба" спала. Наконец стало светать,

и тогда О'Малей понял, что дело плохо. Он нацедил из автомата чашку горячего

кофе и отправился к своему электромобилю. План его был прост: если Вартаняна

задержали, то его либо выпустят, либо отвезут в отделение секретной службы

на допрос. В том и другом случае он должен появиться из ворот "усадьбы".

К воротам он прибыл, когда уже взошло солнце. Подыскивая "дырку" в

сплошной веренице стоящих машин, чтобы приткнуть свою, он медленно проехал

мимо проходной, не заметив ничего особенного. Место нашлось, к счастью,

недалеко от ворот, так, что, сидя в кабине, можно было видеть, кто входит и

выходит через них. Делая вид, будто возится в багажнике, О'Малей быстро

заменил обычный номерной знак своей машины.

Через улицу наискосок, почти напротив самого входа в "усадьбу", он

заметил бар-автомат и отправился туда по- греться. Его знобило не столько от

утренней прохлады, сколько от нервного напряжения. Получив порцию виски, он

уселся за столик и с жадностью глотнул спиртного. Постепенно спина

оттаивала, противная дрожь утихала. Отсюда было прекрасно видно то, за чем

он сейчас вел наблюдение. В зале, кроме него, сидели трое парней в форменных