Дело о продаже Петербурга - Андрей Воробьев

При появлении Рэмбо хозяин засуетился и начал кивать на Михайлову, дескать, это именно она виновата, что гость не получил вовремя денег. На это пришедший выяснив, сколько должна продавщица, коротко бросил: «Я покупаю ее». И, взглянув на Лену, добавил: «Покупаю ее… долг».

После Рэмбо иногда приезжал к Михайловой домой, привозил дорогие продукты, иногда оставался ночевать… Уходя, оставлял деньги. Единственным условием было — чтобы Лена постоянно находилась у телефона, отлучаясь лишь в определенные часы в магазин. Иногда звонили какие-то люди, оставляли для Рэмбо непонятную информацию, которую она передавала своему знакомому лично или по тому же телефону (он всегда звонил сам).

Однажды в магазине Михайлова встретила знакомую, которая некогда была ее сменщицей в ларьке. Та поведала, что хозяин очень злился на Рэмбо, обещал «навэсти порядок», а потом «поыметь Лэну». С перепугу Михайлова рассказала об этой встрече Рэмбо, но тот только усмехнулся: «Уже не поимеет». И правда, вскоре ТСБ прокрутила сюжет об очередных рыночных разборках. Взглянув на окровавленный труп одного из торговцев, красиво запечетленный оператором, женщина с ужасом узнала своего бывшего хозяина.

Она догадывалась, что новый знакомый — бандит, но старалась не думать об этом. Ей было сказано не работать — Лена и не работала. Сказано было сидеть дома — она и сидела.

Все закончилось примерно неделю назад. В этот день Рэмбо, как обычно, развалился на диване, ожидая, пока хозяйка накроет на стол. От нечего делать гость достал с полки альбом с фотографиями и начал листать. Затем он буквально ворвался с этим альбомом в кухню и, показывая на один из снимков, потребовал, чтобы Лена рассказала, кто на нем изображен. Это было фото Алексея, присланное им в Ленинград незадолго перед увольнением со срочной службы. Конечно, на снимке Нертов выглядел моложе лет на пятнадцать и был одет в спецназовскую форму с краповым беретом, но узнать его было не трудно: с тех пор он не настолько изменился, не располнел, не обрюзг, не спился… В общем, возмужал, но сходство с фотографией бравого сержанта было несомненным.

Когда Лена, недоумевая, сказала, что на снимке изображен ее бывший одноклассник Алексей Нертов, Рэмбо задумался, а потом отправился в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Как поняла хозяйка, он кому-то звонил по телефону. Но самое страшное случилось после.

Позвав Лену в комнату, Рэмбо в приказном порядке велел ей завтра же встретиться с Нертовым, попытаться уложить его в постель и, главное, выяснить один интересующий бандита вопрос. Женщина попыталась было возразить, но Рэмбо вдруг неожиданно и хлестко ударил ее по лицу: «Не смей перебивать, когда я говорю!» Затем он сухо напомнил о долге, который он купил у торговца: «Деньги не возвращены. Ты, надеюсь, понимаешь, что счетчик не выключался? А что касается последствий — ты о них и от покойничка, наверное, наслышана. Поэтому, готовься! Завтра вечером».

На следующий вечер Рэмбо приехал не один. С ним был похожий на здоровенного хряка детина.

«Ты что, еще не готова? — в голосе гостя звякнул металл. — Десять минут на сборы. А это, — он кивнул в сторону хряка, — нянька. Он с ребенком до нашего возвращения побудет. Так что, смотри…».

Как известно, первый визит к Алексею оказался неудачным. Рэмбо ждал Лену у парадной на Чайковского, затем отвез домой и, отправив восвояси хрякообразную «няньку», расчетливо избил женщину, вымещая злобу.

Несколько дней после этого Рэмбо не появлялся и не трогал свою жертву, пришел лишь вчера. Лене удалось подслушать телефонный разговор, и по обрывкам фраз она догадалась — сегодня что-то должно произойти в квартире на Чайковского.

Рэмбо не знал, что его подслушивают, как не знал и того, что сегодня утром бывшая Ленина свекровь должна была взять своего шестилетнего внука и уехать с ним в Краснодарский край к родне. Обратись свекровь с таким предложением в другой раз — Лена бы ни за что не отдала ей ребенка даже на время. И не потому, что бабушка была плохая, напротив, свекровь с малышом ладила. Просто Михайлова считала, что сын должен расти рядом с мамой. Но сейчас ситуация была другая. Поэтому утром скорый поезд увез очередных пассажиров в сторону Анапы, а Лена, которой надоело жить в страхе за себя и за ребенка, отправилась к Алексею. Но безуспешно — его не оказалось дома.

— А тут еще вы выскочили, — Лена шмыгнула носом. — Я-то перепугалась, думала — это от Него кто-то. А он все равно придет сюда. Только поздно, часам к двенадцати. Он вчера обещал…

Рассказ одноклассницы Алексея и буря эмоций, бушевавшая внутри его, были прерваны звонком «трубки». Звонила Мила. Алексей про себя матюгнулся, так как забыл ее предупредить, чтобы не пугалась погрома в квартире. Но Мила, если и волновалась, то совершенно по другому поводу.

— Если можешь — немедленно приезжай, у меня очень важный документ! — Записка от моего отца…

Закончив разговор, Нертов посмотрел на заплаканную Лену:

— Сколько тебе времени надо для сборов к сыну?..

Человек, сидящий в «мерсе», бросил телефонную трубку на соседнее сиденье, и машина, резко газанув, сделала крутой вираж.

— Ушел, гад! Ушел… Леха, мы где-то лопухнулись, — Арчи, опустив бинокль, зло сплюнул.

Перед этим они стояли на темной лестничной клетке дома Михайловой у окна и внимательно рассматривали подходы к дому, ожидая гостей. Михайловой ничего не угрожало — «Стрела» уже уносила ее в сторону Москвы, откуда бывшая одноклассница Нертова должна была пересесть на другой поезд, направляющийся к теплому Краснодарскому краю…

Записка, которую Мила получила, заглянув в почтовый ящик на своей лестнице («Я же говорил тебе — и близко не подходить к собственному дому», — вначале попробовал озлиться Нертов, но потом махнул рукой: все, что не делается — к лучшему) была странной. Набрана она была на компьютере, но внизу стояла подпись Горина — ее Мила сразу же узнала. Послание почему-то было адресовано даже не Миле, а Алексею. В нем говорилось, что отцу Милы по определенным причинам приходится скрываться, но, оказывается, у него есть определенные общие интересы с господином Нертовым. Поэтому, тот должен завтра сесть на определенный поезд, доехать на нем до некой станции, а там, мол, «вас встретят». Естественно, ехать предлагалось одному, иначе «информации о своей жене вы не получите».

У юриста не было ни времени, ни желания разбираться с вопросами, которые ему попытались задать Мила и Арчи — следовало быстрее возвращаться к квартире Михайловой и брать там Рэмбо. Поэтому, прямо от Нертова, отзвонившись в сыскное агентство и запросив подмогу на всякий случай, друзья оставили растерянную Милу одну, а сами помчались назад на Ржевку.

Когда подъехал злополучный «мерседес», из него вышел плечистый мужчина.

— И правда, на Сталлоне похож, — Алексей передал сыщику бинокль.

Но тут мужчина остановился, о чем-то поговорил по трубе и, бросив ее на сиденье автомобиля, быстро скрылся.

— Мы где-то лопухнулись! — в сердцах бросил Николай.

— Да при чем здесь мы? — не согласился Нертов. — Твои ребята в квартире — тихие, как мыши, мы — на пару этажей выше и без света. На улице — никого. Наверняка, какие-нибудь бандитские разборки. Приехал-уехал… Давай, засаду оставим, а утро вечера мудренее: я завтра с отцом Милиным пообщаюсь, ты — безуспешно полдня потеряешь, надеясь с больницей разобраться… Кстати, наверное, ты прав, с утра позвонишь в кадры «Транскросса», спросишь от моего имени данные шофера. Да и пособие какое-нибудь надо бы, наверное, его родственникам выплатить…

— Нет, Леша, ты опять горячишься, — бывший оперативник укоризненно мотнул головой. — Этот Рэмбо (я видел) перед тем, как сесть в свою «тачку», на окна взглянул. Причем, совсем не задумчиво, скорее, испуганно. У меня предчувствие, что он пронюхал о засаде.

Юрист не стал спорить, решив, что «пуганная ворона куста боится», и договорившись с сыщиками о том, что они еще некоторое время покараулят гостей дома у Михайловой, отправился домой, где его ждали запоздалый ужин и Мила, не меньше самого Алексея взволнованная странной запиской отца.

Состряпав необходимую справку, Арчи на следующее утро появился в больнице. Умудренный вчерашним визитом, он сразу попросил, чтобы из приемного покоя позвонили главврачу. Тот появился через несколько минут и, ознакомившись с запросом, удовлетворенно закивал:

— Да-да, конечно, вам все подготовят. Только, извините, я кастеляншу отпустил на час-полтора домой — ей соседи позвонили, говорят, трубу прорвало. Вас не затруднит немного подождать?.. Если хотите, я попрошу, чтобы приготовили кофе.

Бывшему оперативнику не понравилась сегодняшняя суетливость главврача, но Николай отнес это на последствия ознакомления с грозной бумагой, увенчанной сверху российским орлом на фоне щита с мечами. Наверняка главврач корил себя за вчерашний бюрократизм и теперь ожидал неприятностей. Арчи стало противно, так что от кофе он отказался, больничные запахи напоминали больше о бренности жизни, чем располагали к ожиданию. Поэтому Николай сказал, что лучше покурит на улице, а когда придет эта кастелянша — то пусть кто-нибудь из санитаров его позовет. Главврач суетливо закивал головой: