В рабстве у бога - Михаил Ишков

Королева фей пожала плечами, бросила взгляд на мой скафандр, который стоял у стены. Мы все невольно глянули в ту сторону. Действительно, мой ковчег производил жуткое впечатление — было в этой огромной, черной, имеющей человеческие очертания махине что-то звероподобное. И в то же время притягательное… Хотелось подойти к нему поближе и погладить. Как тигра… Я не мог отделаться от ощущения, что он внимательно прислушивался к нашему разговору, более того, тянулся к нам.

— Может, у них просто не остается времени? — задумчиво, обращаясь как бы к самой себе, спросила Каллиопа. — Возможно, аппарат износился до такой степени, что все решают годы. Для них мгновения… Или что-то случилось у них, в родных краях.

— Не знаю, — признался я. — Я вообще ничего не знаю. Только догадки, предположения, гипотезы. Они любят рассуждать о высоких материях, Творцах, Чете-Нечете, как организационном принципе устройства нашего мира. Хлебом их не корми. Я собственно ничего не имею против мировоззренческих вопросов, но во всем надо знать меру!

— Посиди под землей такой срок, без права высунуть нос на поверхность, сразу задумаешься — зачем все это, кому это надо? — буркнул Георгий.

— Мне от этого легче? — спросил я его. — Одно могу сказать наверняка они уважают силу. Впрочем, как, по-видимому, повсюду во вселенной. Вот чего я боюсь: не являются ли эти разговоры о Творцах, истине, силе и справедливости средством маскировки? Кстати, передо мной флам постоянно предстает в образе некоего всемогущего верховного существа, служить которому я обязан без тени сомнения, честно, не жалея сил. Более того, в мои обязанности входит необходимость с воодушевлением проявлять инициативу, быть готовым к подвигу. Конечно, в силе и глубине моего религиозного чувства фламатер сильно обманывается. А может, и нет, иначе давно бы выдумал некий ритуал и заставил бы им пользоваться. Хотя с другой стороны, — я неопределенно пошевелил пальцами, — что-то божественное в нем все-таки есть. Ибо он сам верует… Что-то знает об изначальном замысле Создателя. Дьявольщину считает не столько мистическим, сколько физическим явлением. Он вообще очень много знает. Жаль было бы выпускать его с Земли.

— Слышу голос дикого зверя, — погрустнел Георгий. — Злобен ты, Серый, как самый распоследний обыватель. Сколько в тебе ещё от твоих предков-лютичей.

— Конечно, нам до благородных далеко, — огрызнулся я. — Мы — серые лошадки.

— Не прибедняйся, потомок Сварожича и Аполлона, не хвались худостью рода. Не скоморошничай! Ты дал слово сотрудничать с пришельцем, — заявила Каллиопа. — Согласно твоему положению в иерархии хранителей ты имел на это право. Условия контракта обговорены — они покинут Землю. Это, на мой взгляд, лучший выход из положения. В качестве князя света ты уполномочен действовать по собственному усмотрению, но договор в любом случае должен быть выполнен. По крайней мере, с нашей стороны.

— Утверждаю!

Громовой голос раздался в пещере, и рядом с ложем, где располагался царевич Георгий, очертилась фигура Змея Огненного Волка.

— Дедушка явился! — обрадовалась Флора.

— Мое почтение, дед! — по-русски приветствовал гостя Джордж.

Змей, кивком поблагодарив детей, зычно добавил.

— Утверждаю и визирую.

Был он в мирском костюме, в привычном образе кандидата наук. Седовласый, высокий, на лице большие очки.

— Пусть летят. Контакт, техническое знание, не самое главное, однако сомнения Серого волка имеют под собой почву, — сказал он. — Вот вам задачка на сообразительность. Итак, Вовик уронил пояс в море. Так вот, там его тоже нет, он даже до поверхности не долетел. Гляньте.

Перед нашими глазами возникла сцена, когда я, лязгнув зубами, уронил древний талисман. Падение наборного, отливающего тусклыми, похожими на серебряные бляшками ремешка вдруг замедлилось. Вот он коснулся бугров тумана, погрузился в них… Изображение перешло в инфракрасную область спектра, тут мы ясно разглядели в прозрачной мути некую амёбообразную структуру с приметным ядрышком в середке.

— Узнаете?

— Цечешище!.. — выдохнул я.

— Вот именно, — кивнул Змей. — Сверхъестественное коварство, незлобивое такое, гуманное… До смерти не убивает, просто выводит из строя. Терпелив, в своем роде добр, источает благо, средоточие ума… Этакий, по воле фатума попавший в темницу Зевс. И мы ничего о нем не знаем. А надо бы знать.

— Так давайте начнем! — воскликнул я. — Прямо со скафандра. Изучим до тонкостей. Постараемся создать что-нибудь подобное.

— Глупости! — возмутилась Каллиопа. — Не дозволям! Повторить эту вещь мы не сможем, а вот свихнуться на попытке воссоздания — это вполне реально. Надо смотреть правде в глаза. По отношению к фламу мы находимся на мифологическом уровне. Как ни пытайся, но дикарю невозможно объяснить принцип работы двигателя внутреннего сгорания. Что он видит: божество заливает в металлическую коробку вонючую жидкость, нажимает ногой на дощечку — и машина поехала. Знай себе крути обод… Могу согласиться, что, если мировоззрение дикаря дает ему возможность осознать степень своего невежества, он в каком-то описательном приближении сможет понять, как работает мотор: мол, если в земле пробурить дырку, выкачать оттуда кровь, называемую «нефтью», перегнать её. Если добыть руду, выплавить металл и так далее… Умозрительно он все это в состоянии связать, но воспроизвести?! А вот потерять себя, уйти с предназначенного ему пути — может!

— Но я-то построил летучий корабль в двенадцатом от рождества Христова веке, — возразил Георгий.

— Вот и фламатер соорудил скафандр, — ответила Каллиопа.

— Прекратите этот бессмысленный спор, — прервал я их. — Послушайте, в чем моя идея. Общую картину в отношении фламатера необходимо прояснить любыми способами: что он из себя представляет, где его энергетическое сердце, какова внутренняя структура. С этой целью следует использовать проникшие в него земные элементы. Надо использовать все, что под рукой зверюшек, корни деревьев, подземные воды. Для этого Каллиопе необходимо посетить окрестности сопки в каком-нибудь экзотическом виде. Только не в облике крупных млекопитающих — они их ловят и перерабатывают на биомассу. Мышка какая-нибудь под камнями шур-шур-шур… Корешок кедрового стланика невзначай главной жилы коснется — замерит сопротивление, сечение, определит химический состав. Одним словом, следует провести полное геофизическое, психокинетическое, биологическое, химическое обследование. Что-то он все-таки выделяет… Тебя, Джордж, попрошу собрать все сведения, все заговоры, наговоры, заклятья, ворожбу, воздействующие на мертвую природу, составить свод белой и черной магии, парапсихологических и трансцендентальных приемов, создать гербарий, в который надо включить цветок папоротника, плакун, — одолень, — сон-, разрыв-траву, калюка, крапивное коренье, волшебный горох, Петров крест, чистотел, ноготки, беладонну. Теперь самое главное — дозволь, королева фей, запечатлеть тело твое живое и прекрасное в сознании. По его образу пусть флам изготовит биокопию. Измучили меня его безродные выкормыши — человеческого в них ни на грамм. Если же эта проделка удастся, перед нами откроются широкие возможности. Как, Георгий, ревновать не будешь? Думаю, навалиться на пришельцев надо осторожно, но плотно.