В рабстве у бога - Михаил Ишков

Фраза была корява и в устах ди неожиданна. Я хмыкнул — подобную сентиментальность от ди трудно было ожидать.

— Как вы узнали о его самочувствии?

— Случайно, — ответил капитан, потом поправился. — Повезло… Перед отлетом желательно согласовать дальнейшие этапы нашей совместной работы. Итак, пункт первый:

установление прямого контакта и обследование спрятанной на Луне приводной станции;

проверка её готовности выйти на окололунную орбиту и включить специальный маяк. Только с его помощью фламатер может стартовать с Земли;

проверка систем стартового комплекса, расположенного на спутнике Сатурна Титане;

подготовка его к работе.

Я помолчал, подумал, потом сделал замечание.

— График слишком расплывчат, здесь возникает куда больше вопросов, чем ответов. Хотя бы каковы границы по времени?

— Первый этап около месяца. Второй столько же. Уход в серое лимбо по мере готовности.

— А этот ваш уход в лимбо не сотрет Землю в порошок?

— Мы не собираемся губить Землю, — в голосе капитана послышалось легкое раздражение. — Разве что небольшой местный катаклизм. Ну, землетрясение или извержение вулкана. В любом случае сила толчка не превысит трех-четырех баллов. Нам бы хотелось получить принципиальное согласие…

— Ага, — наконец догадался я. Вот в чем смысл разговора. — Вы что, санкцию у меня просите?

— В некотором роде. Но не у вас…

— Хорошо, я доведу вашу просьбу до сведения сонма. Надо бы как-то детализировать намечающееся соглашение. Определить обязанности сторон.

— До этого дело ещё дойдет, — ответил капитан. — Нам важно получить принципиальное согласие. Володя, время не терпит. У нас в запасе разве что несколько месяцев.

— Все передам, — кивнул я.

Я шел по расширенному, со сглаженными стенками туннелю — шел, облаченный в скафандр. Ковчег был заправлен энергией до отвала, психокинетическая мощь тоже в пределах нормы. Голова свежая, руки и ноги сильны, жаждут движения. Керамические подошвы чуть пружинят. Я свободно справлялся с весом своей новой оболочки. Мне бы сейчас парочку раруггов для разминки. Я бы их одетыми в металлокерамические перчатки руками. Пикнуть бы не успели.

В шлюзе подошел, похлопал койс по матовому лоснящемуся боку. Тот сразу ожил.

— Что, Серый, на побывку?..

— Так точно! — ответил я. — Погуляем. Какой тебе гостинец привезти?

— Уголька бы горку, — вздохнул вернослужащий, — Высококачественного. Я бы из него алмазов нажал. Крупных… Огранил бы, любовался… Тебе бы подарил.

— Ишь ты, — удивился я, — ювелир какой! Что ж, в Якутии уголька сыскать не мог? Здесь чего только нет.

— Сыскал, выжал. Поиграл, отобрали…

— Что-то у меня нет желания лезть в шахту за углем.

Койс вздохнул.

— Тогда бувай.

— И тебе того же.

Створка люка отъехала, и я шагнул в ночь. В ту же секунду включился двигатель, и я, не касаясь земли, не оставляя следов на снегу, побрел в небо. Все выше и выше карабкался по невидимым ступеням, приближаясь к звездам. Стартовал на высоте нескольких десятков метров — остановился, замер на мгновение, бросил взгляд окрест. Луна сияла истово, во весь диск, свету было достаточно, видно далеко. Вот она чуть стронулась с места, и я ощутил легкую тяжесть в теле. По мере нарастания ускорения почему-то скачками менялся масштаб под ногами. По баллистической траектории, обдаваемый излучением радаров противоракетных систем, невидимый ими — всю энергию поверхность скафандра поглощала практически полностью, а крошечный остаток отражался в противоположную сторону, — неуловимой боеголовкой я поразил один из пологих, обрывающихся к океану холмов на северном побережье Ирландии. Меловая гора расступилась передо мной, и руслом подземного ручья, минуя один живописный подземный грот за другим, я добрался до обширной светлой пещеры, вырубленной гномами в эпоху царств гоблинов. На ровном, покрытом мелкой сеточкой трещин полу в центре овального зала поблескивала гладь небольшого озерка. Журчал вытекающий из водоема ручеек. Тут же в сложенном из обтесанных гранитных блоков очаге бездымно горел огонь. На граните время от времени отчетливо и кроваво проступали таинственные руны. Возле очага на дубовом ложе лежал Георгий. Был он бледен, черные волосы отросли и завивались колечками. Щеки ввалились, густая золотисто-рыжеватая щетина уже курчавилась на подбородке и скулах. Заметив меня, он слабо улыбнулся.

— Наконец-то! Я жду, жду — неужели, думаю, никто в вашем звездном профкоме обо мне не вспомнил. Ну, что там у тебя? Яблочек молодильных принес?

— Яблочек не принес. Не сезон, а вот на чудо заморское можешь полюбоваться, — я указал на свой скафандр. — Тебе бы такую оболочку, всю бы нечисть в одночасье разогнал. Самому Гагтунгру досталось. Нет, кроме шуток, эта оболочка что-то необыкновенное.

— Конечно, импортная вещица. Куда нашим лаптям. Вот так славяне и продаются. Чуть что — начинают слезу пускать, в грудь себя бить — родину, мол, жалко. Стоит показать заграничную тряпку, за уши не оттащишь.

Я засмеялся.

— Где супруга? — спросил я и присел на кровать в ногах. — Скафандр хочу снять, хорошо у вас тут.

— Ваньку-Джони укладывает. Совсем меня мальчишка замурыжил — начитался сказок про короля Артура и теперь требует предъявить камень, в котором был упрятан королевский меч. Я помалкиваю, что этот меч вон там, в углу комнаты висит. Только скажи огольцу, покоя от него не будет. Все тут порубает. Такой сорванец…

— А наследница?

— Эту не тронь. У неё переходный возраст. Экологиня, не дай Бог! Как только, говорит, коронуюсь Флорой на следующий же день мак, коноплю, табак под корень изведу.

— А старший?

— Этот из молодых да ранний. Этакий юный Мерлин в очках. Вообще, этих британцев я до сих пор понять не могу. Упрямые, как… — он постучал по дубовой спинке в изголовье кровати. — Решил к моменту защиты магистерской диссертации составить свод преданий, пословиц, поговорок, притч, сказок, баллад и исторических песен всех народов Земли, вплоть до фольклора раруггов и игвов. С бичурой якшается, а ведь он из хорошего древнего рода.

— Смотри, голову ему эти подземные рапсоды откусят. Сам-то как?

— Хреново, Володь. Какую-то отраву они к металлу подмешали. Совсем ослабел. Удивительно, даже Доротея не может определить, что за яд.

Между тем скафандр по моей мысленной команде раскрылся, я выбрался наружу. Так и остался в нательном облегающем комбинезоне. Потом наконец ответил.

— Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Что спектральный анализ показал?