Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа - Рамеш Балсекар

Относительно тождественности «Я» и Бога; интересно отметить очень близкую схожесть учений великих мистиков, принадлежавших к различным системам верований и различным эпохам. Святой Иоанн Креста говорит в своей книге Песнь Песней: «Нить любви так крепко связывает Бога и душу, и так объединяет их, что преобразует и делает их едиными, и хотя по сути они различны, но во славе душа кажется Богом, а Бог – душой». (Песнь Песней XXXI). И далее: «Позволь мне так преобразиться твоею красою, чтобы, глядя на другого, каждый мог видеть в нем свою собственную красу, и краса обоих – лишь Твоя краса, моя же – растворена в ней». (Песнь Песней XXXVI). Великий Плотин также говорит нам: «И если человек видит, что он стал един с Единым, он имеет в себе подобие Единого; и если он рассматривает себя как образ его архетипа, это значит, что он достиг конца своего пути. Это можно назвать полетом одного к Одному». (Эннеады, VI. 9. 9. 11.). Мистики рассматривают отношение человеческого «я» и Бога как отношение образа и его прототипа, но не более чем подобие, не в полном отражении, хотя и как достаточно близкие явления, чтобы это можно было как-то выразить.

Бхакти и Джняни в действительности не отличны друг от друга. В обоих случаях отождествление с индивидуальной сущностью на конечных этапах исчезает, и Махарадж с характерным для него прямым и непосредственным подходом к этому вопросу просит нас сразу же принять эту истину за основу и полностью отвергнуть ложное представление. Он не говорит, что это легко, но в то же время призывает нас прекратить погоню за тенью, как за идеалом. Он желает, чтобы мы приняли свое истинное положение прямо сейчас, прочно, с уверенностью – и пусть тень растворится в том, что ее отбрасывает! «Если вы будете продолжать гоняться за тенью как за идеалом, – говорит он, – идеал будет всегда ускользать от вас».

Господь Кришна указывает в Бхагавадгите (глава 10, стих 10): «Тем, кто постоянно с любовью поклоняется Мне, Я даю Буддхи-Йогу, Йогу различения, посредством которой они приходят ко Мне». По мере того как величие Бога начинает раскрываться перед поклоняющимся, и он все больше и больше погружается в свою любовь к Богу, Природа приводит его к тому, что необходимо для его дальнейшего продвижения. Махарадж говорит, что Гуру всегда где-то рядом и готов помочь своей милостью; все, что требуется, – способность впитать, необходимая восприимчивость, чтобы принять ее. Все, что необходимо, – искренность и решимость. Все остальное делает Природа в соответствии с потребностями и обстоятельствами каждого отдельного случая.

Интересно будет в данном контексте посмотреть, что говорят по этому вопросу два великих индийских мистика – Джнянешвара, Джняни по своей сути, и Тукарама, признанный одним из величайших Бхакт.

В своей книге Джнянешвари (XVIII 1130 – 1183), являющейся, наверное, величайшим комментарием к Бхагавадгите, который до сих пор был сделан, Джнянешвара говорит:

«Через зеркало знания и преданности он (мистик, наделенный интуицией) растворяется во Мне и становится единым со Мной... так же, как если зеркало помещается напротив зеркала, как можно сказать какое из зеркал и что будет отражать?.. Он предается восторгу во Мне, хотя и стал со мной одним...»

В Джнянешвари и особенно в Амританубхаве мы видим величие Джнянешвары как философа. Но мы видим как в его произведениях, относящихся к литературе Абханги [Литература Абханги на языке маратхи содержит лирические излияния Бхакт во славу Бога], его сердце изливает любовь Бхакты. Обычно считается, что Джнянешвара, который также известен как Джнянадева, будучи Джняни, не испытывал мучительных страданий отдельности от Бога, какие переживает Бхакта. Но есть довольно много его ранних Абханг, которые свидетельствуют о том, что подобно Тукараме и другим Бхактам, Джнянешвара также тосковал по Богу, своему Возлюбленному. Он изливает слезы, страдая от того, что хотя он и един с Богом, он не может видеть Его. «Я тоскую по Тебе, – говорит он, – как жаждущий человек мечтает о воде.» Затем, пребывая в глубоком отчаянии, он говорит: «Да будет воля Твоя, ибо тщетны все мои мольбы».

Джнянешвара воспаряет на крыльях поэзии, описывая блаженство, наступающее после слияния с Богом. «Когда приблизился я к Богу, мой интеллект застыл и, узрев Его, я стал Им...» (Абханга 79). И опять: «В течении всего своего переживания я преисполнен был безмолвием. Что мне делать, если я не могу вымолвить ни слова? Нивритти показал мне Бога в моем сердце, и каждый день я наслаждаюсь каким-то новым его аспектом» (Абханга 76). И далее: «Исполнившись Богом, внутри и снаружи, пытаясь обнять Его, становишься с Ним единым. Отринуть Бога нельзя, если даже этого желаешь. Самость твоя подходит к концу. Когда желание устремляется за Богом, Бог тщательно скрывается. Однако как только все желания утихают, Он тут же являет Себя.»

Джнянешвара символизирует собой единство не только Джняны и Бхакти, но также Йоги во всех ее различных аспектах. Полностью осознавая тот факт, что невозможно понять природу Бога (или свою собственную природу) на интеллектуальном уровне, он говорит: «Нельзя заствить прохладный южный ветер по каплям стечь, подобно воде с влажной ткани; благоухание цветов нельзя связать бечевкой... сияньем жемчуга нельзя кувшин наполнить, и небо не огородить» (Абханга 93). Божественное видится ему как единство мужчины и женщины; оба – и Шива, и Шакти – находятся в слиянии с Ним. Истинное блаженство, как говорит Джнянешвара, можно найти лишь в видении себя самого, и он описывает это следующим образом: «Он видит отражение формы без формы. Видящий исчезает, повсюду лишь Бог. Есть лишь один Бог, и он наслаждается Своим счастьем в Своем переживании единства. Невидимый муж пребывает в бодрствовании в постели своей, и нет никого, кто бы в этом участвовал» (Абханга 91).

Как указывает доктор Р. Д. Ранад: «Философия Днянадевы сохраняет как единство, так и разнообразие переживания. Его духовный мистицизм примиряет монизм и плюрализм.» Он цитирует следующие важные слова Макникола: «Ни в монизме Шанкарачарьи, ни в дуализме, довольствующемся тем, чтобы оставаться двумя, но в духовном переживании, выходящим за рамки и включающем их обоих, можно обрести покой».

По контрасту с Джнянешварой, мистический путь Тукарамы дает нам типичный пример чистой Бхакти. Он проходит через невероятные страдания и переживания, пока в конце концов – внезапно – не обретает видение Бога, или видение своего «Я», которое преобразует его тяжелую жизнь в жизнь, полную света, свободы и полной гармонии. Он так описывет свои глубинные переживания в лирических строках: «Весь мир вдруг озарился, и темнота ушла... Невозможно описать блаженство бескрайнего света... Бог и самость покоятся сейчас на одном ложе... Весь мир наполнен божественной музыкой... Внутри и снаружи исполнен я божественным блаженством...» И наконец, дается описание высшего переживания этого мистика: «Я дал рождение себе самому, я вышел из собственного чрева; все мои желания исчезли, и цель моя достигнута... Все вещи растворились и исчезли в едином... Я не вижу ничего, и в то же время вижу все. „Я“ и „мое“ были из меня устранены. Я говорю, не говоря. Я ем, не принимая пищи... Мне нет нужды рождаться и умирать. Я есть как я есть. Нет для меня ни имени, ни формы, и я вне действия и вне бездействия... Поклонение Тебе становится невозможным, поскольку Ты и все средства поклонения – одно. И если пожелаю воспевать (хвалу Тебе), Ты будешь этой песней. И если я играю на цимбалах, цимбалы – это Ты.»

Абханги Тукарамы пронизаны мистицизмом. Он говорит о том, что не желал бы, чтобы его Бог был лишенным формы: «Бесформенным будь для тех, кто желает, чтобы Ты был таковым, но для меня же прими форму и имя, которые я мог бы любить...» Позже, однако, Тукарама приходит к утверждению единства Бога и преданного: «Теперь познали мы Твою истинную природу. Нет ни святого, ни Бога. Нет никакого семени, как может плод быть? Все есть иллюзия.»

Мы увидели в действии и Бхакти, и Джняни, и то, что это не отдельные пути для «достижения» Конечного, более чем очевидно. В действительности нет вопроса о «выборе» того или другого. В мистическом переживании «индивидуум» полностью уничтожается, каковы бы ни были обстоятельства – то есть, был ли достигнут «этап взлета» посредством преданности и поклонения или посредством знания, или же посредством сочетания обоих этих путей. Можно сделать ясное заключение, что до тех пор пока остается идея обособленной сущности, обладающей независимостью и свободой выбора действия, мистическое переживание того, что вселенная – это иллюзия, произойти не может. Поэтому мы должны принять тот факт, что никогда не было и быть не может никакой обособленной сущности, то ли связанной, то ли свободной.

В мире существуют миллионы человеческих существ, и психика каждого из них определяется темпераментом, который задает его физическая структура (особое сочетание определенного оттенка каждого из пяти элементов и трех атрибутов – Саттвы, Раджаса и Тамаса). Если иметь этот факт в виду, мы можем легко понять огромные различия в способностях людей, желающих познать свою истинную природу. Есть существа, психика которых (как говорил Рамана Махариши) подобна сухой древесной стружке или пороху, и ей нужна лишь одна искра знания из уст гуру, чтобы зажечь их. А есть и другие, настолько «сырые», что неспособны быстро отреагировать даже на сверкающее пламя. И конечно, между этими двумя крайними категориями существует все населяющее наш мир человечество.