Квинканкс. Том 1 - Чарльз Паллисер

— Известно. Когда мы были в Момпессон-Парке, я видел, как леди Момпессон обращается с гувернанткой. И в тот день, когда я убежал из сада — помнишь? — я встречался с девочкой, с которой там познакомился, и…

— Ох, Джонни, — перебила она, — какой же ты противный мальчишка.

— Об этом никто не знал, только я и Генриетта, — негодующе заверил я. — Так вот, она собиралась мне рассказать, как много пришлось натерпеться ее гувернантке, мисс Квиллиам, и как ее в конце концов уволили — в одночасье и ни за что.

Матушка тем не менее колебалась, и я привел другое возражение:

— Но даже если ты сумеешь это выдержать, куда денусь я?

— Тебя можно будет отдать на пансион в школу. Мы найдем какую-нибудь поблизости.

— Мне там не понравится. Если ты собираешься пойти на работу, я тоже пойду.

— Не говори глупости. Ты еще маленький.

— Мои ровесники, мальчики и девочки, сплошь и рядом работают — младшие тоже. Братья и сестры Сьюки, к примеру.

— Это другое дело: они живут в деревне. Смотрят за скотиной и прочее в том же духе. Это не настоящая работа. В Лондоне все по-другому.

— Ну да. Джоуи вот работает.

— Кто такой Джоуи?

— Джоуи Дигвид, мальчик, который был у нас на Рождество с матерью! — возмущенно пояснил я.

— Да, но это совсем другое дело. Да и в любом случае, много тебе не заработать. Будет гораздо лучше, если ты сейчас пойдешь в школу — тогда ты приобретешь профессию и сможешь зарабатывать на жизнь трудом, достойным джентльмена. Но я все же уверена, что это не понадобится.

— Если ты пойдешь работать гувернанткой, сколько, по-твоему, тебе станут платить?

— Думаю, не меньше тридцати фунтов: миссис Белфлауэр получала у меня двадцать пять, а я уверена, что леди — которая, как тебе известно, будет жить в семье как ровня — должна зарабатывать не меньше, чем кухарка.

— Очень хорошо. А сколько нужно будет платить за мое обучение?

— Ну, с учетом того, что во время каникул ты будешь столоваться в школе, все издержки составят фунтов пятнадцать. Будут еще дополнительные расходы: одежда для нас обоих, счета от врачей, лекарства, праздники и всякие непредвиденные случаи; на это положим десять фунтов. Значит, мы сможем откладывать в год пять фунтов, и через пять лет — когда ты сможешь поступить на работу учеником — у нас скопится, вместе с деньгами за мебель, около шестидесяти фунтов, более чем достаточно на первое время.

— Хотел бы я знать, платят ли гувернанткам столько денег. Я вот о чем подумал: почему бы тебе не зарегистрироваться для поиска работы и не узнать, на какое жалованье можно рассчитывать, — тогда мы попросим, чтобы нам прислали список вакансий и выберем ту, которая действительно понравится?

Матушка нехотя согласилась. Мы спустились вниз, и, пока матушка расплачивалась, я забрел в столовую, где, из праздного любопытства, подобрал газету. На передней полосе мне бросились в глаза объявления школ, по большей части примерно такие: «Обучение с пансионом, для сыновей джентльменов. Высокое качество преподавания. 60 фунтов в год плюс дополнительная плата». Самая низкая плата в школах Лондона — да и на сотни миль вокруг — была двадцать пять гиней. В то же время иные объявления (все относились к школам далеко на севере) гласили: «Принимаются дети на самых разумных условиях. Двенадцать гиней за год или тридцать за весь срок». Я заметил также объявления о поиске гувернанток: жалованье колебалось между пятнадцатью и тридцатью фунтами.

Когда за мной пришла матушка, я поспешно положил газету. Вид у матушки был мрачный, скоро я понял почему.

— Счет на четырнадцать шиллингов, Джонни. Жизнь в Лондоне оказалась дороже, чем я ожидала. Знаешь, я думаю, нам лучше перебраться в какой-нибудь провинциальный город.

— Но мы ведь приехали, чтобы спрятаться, мама! — Мне не хотелось так быстро отказываться от мысли стать лондонцем.

Но мы это уже сделали, Джонни. Нас могут проследить разве что до гостиницы «Голден-Кросс». Вероятно, мы сумеем устроиться в каком-нибудь красивом городке. Уверена, нам бы понравился Солсбери. Много лет назад я была там проездом; он такой прелестный, с собором и старой соборной площадью, что я подумала: хорошо бы хоть на денек тут задержаться.

— Или Хартфорд, — вставил я, внимательно за нею наблюдая. — Мне он понравился.

Она вздрогнула и отвернулась.

— Нет, туда мы не поедем.

Мы покинули гостиницу и вскоре добрались до дома миссис Марраблес. Водворившись в своих комнатах, мы разложили свое скудное имущество и затем спустились вниз, в гостиную, где нам полагалось обедать.

Потом, у нас наверху, матушка, приготовив себе горячий пунш, заметила:

— Ну вот, у меня поднялось настроение. Напишу-ка я Биссетт, что у нас появился адрес и мы можем его сообщить.

Против этой идеи у меня имелись возражения, однако мне не хотелось их объяснять.

— Мама, — сказал я, — думаю, с письмом лучше погодить, мы ведь решили, что скоро уезжаем. Не хочешь же ты, чтобы она послала деньги, а мы бы их не дождались?

— Ох, Джонни, до чего же ты надоедливый. Конечно, мы уедем не сразу. Но ладно. Напишу позже. Тем более что у нее не будет еще времени продать все вещи.

Я предложил пойти завтра в бюро по найму, а также начать подыскивать школу.

— А когда мы будем в бюро, не спросить ли адрес мисс Квиллиам?

Матушка рассмеялась:

— Ну что ты, Джонни, нельзя же навязывать свое знакомство человеку, с которым виделся один раз в жизни.

— Но мы ведь не знаем в Лондоне больше ни души, правда? — Матушка промолчала, и я повторил: — Ни души, правда?

— Ладно, мы о ней спросим.

Несколько минут она молчала, а потом промолвила серьезно:

— А потом мне нужно будет сходить кое-куда еще.

— Куда? — удивился я. — Далеко? Мы поедем в карете?

— Я должна пойти одна. А ты не задавай вопросов ни сейчас, ни потом, когда я вернусь.

Я растерялся:

— Но ты говорила, что у тебя нет в Лондоне знакомых, кроме миссис Фортисквинс и мистера Сансью?

— Я сказала, нет друзей. Но я же просила, чтобы ты не допытывался!

Видя, что она расстроена, я перевел разговор на другую тему:

— У нас есть в Лондоне друзья: ты забыла о миссис Дигвид и Джоуи.

— Ах, да. — Она рассмеялась. — Но не представляю себе, чтобы мы возобновили знакомство с ними.

Удачный, полный хлопот день утомил нас, и, едва оказавшись в кровати, я тут же заснул.

Назавтра рано утром мы отправились в самое крупное бюро по найму, которое располагалось неподалеку, на Уигмор-стрит.

По дороге матушка остановилась у витрины магазина и указала на выставленную там вышивку:

— Посмотри-ка. Такую работу могу сделать и я. Войдем, спросим, сколько это стоит.

Мы вошли и, узнав, что вышивка баснословно дорогая, преисполнились лучших надежд.

С помощью моей карты мы добрались до фешенебельного района, где многие улицы и площади были с одного конца загорожены столбами и цепями, а с другого имели ворота, у которых дежурили привратники в ливреях и стояли караульные будки. Пропутешествовав некоторое время, мы поняли, что заблудились; какой-то хорошо одетый джентльмен средних лет обратил внимание, что мы топчемся на месте, подошел и полюбопытствовал, куда нам нужно.

— Уигмор-стрит? — переспросил он. — Первый поворот налево. Вы, наверное, ищете центральное лондонское бюро по найму?

Когда матушка это подтвердила, в добром взгляде джентльмена выразилась печаль.

— Тогда мне от всего сердца вас жалко.

— Это такая ужасная работа? — выдавила из себя матушка.

Он взглянул на нее пристально:

— Знавал я таких несчастных гувернанток, что хуже не придумаешь: воспитанники их третировали, наниматели — унижали. Но так бывает не со всеми. Может, я сумел бы найти вам место в хорошей семье.

Матушка как будто растерялась.

— Вы очень добры, сэр, — пробормотала она.

— Разрешите мне проводить вас до Уигмор-стрит; быть может, я смогу вас убедить не сдаваться на их милость.

Явно удивленная, матушка позволила ему пройти с нами несколько шагов. Затем он сказал:

— Я мистер Парминтер с Кэвендиш-Сквер. Позвольте, я дам вам свою карточку. Пожалуйста, приходите, если понадобится моя помощь.

Он стал рыться в кармане, но матушка внезапно встала как вкопанная:

— Пожалуйста, не трудитесь.

— Но я буду очень рад вам помочь, — проговорил он любезно.

Матушка отступила назад и произнесла, словно стараясь придать своему голосу оттенок высокомерия:

— Спасибо за содействие, сэр, но дальше мы сами найдем дорогу; не смею вас больше беспокоить.

Прежде чем джентльмен успел ответить, она слегка поклонилась и поспешила вперед. Следуя за ней, я обернулся и уловил на лице наблюдавшего за нами джентльмена выражение, которое принял за добродушную насмешку.