МЖ. Роман-жизнь от первого лица - Алексей Колышевский

Несколько минут я истязал себя под контрастным душем, а как известно, – это лучшая профилактика для сосудов и нервной системы во все времена, затем напялил спортивную форму, взял рюкзак и совсем было собрался уходить, но вспомнил про подарок своего новоявленного родственника и также кинул его в рюкзак. Выехал в темный город. Где-то далеко, на краю небес, начало появляться слабое предрассветное свечение, вернее, лишь намек на него. Была половина пятого, и до полного рассвета оставалось еще полтора часа. Я медленно поехал в направлении Palermo, периодически, при свете уличных фонарей, сверяясь по карте с маршрутом. В парк я въехал без пяти минут пять и, почти в полной темноте, каким-то чудом выехал к озеру. Почти сразу на другой его стороне появилась бегущая женщина в белом спортивном костюме. Мы быстро стали сближаться, я соскочил с велосипеда, раскинул руки, и мы слились в объятьях, так, как будто я был ее мужем, отцом пятерых ее детей и вернулся с войны или из долгого плавания. Ее порыв был искренним, невозможно было так сыграть. Я сорвал с нее ее белый костюм, одежду с себя, и мы остались в одних кроссовках. Трава была холодной и мокрой от ранней росы, и весь дискомфорт этого ложа пришелся на мою спину. Нам не было холодно, нам было очень, очень горячо. Настолько, что никто из нас не подумал о презервативе, а я отчего-то не захотел контролировать себя.

Разговор начался после того, когда, отдышавшись и кое-как одевшись, мы в обнимку, втроем, считая велосипед, добрели до скамеечки и блаженно опустились на нее:

– Марк, я могу перевести деньги сегодня. И будет лучше, если я сделаю это именно сегодня, так как завтра, да и вообще в любую минуту, все может измениться. Он доверяет мне. По крайней мере, внешне это выглядит именно так. Я уже вчера дала первые рекомендации, и они ему понравились. По-другому и быть не могло, потому что я знала, о чем с ним говорить, и дела его находятся не в лучшем состоянии. Финансист из этого вашего Струкова очень посредственный. Он знаком с азами, безусловно. Он знает общие положения, но он не является специалистом ни в одной из финансовых областей. Он просто играет на бирже, вот и все. Причем он с гордостью поведал мне, что не сильно доверяет аналитике и прогнозам, а полагается исключительно на свою интуицию. Человек, который так говорит, – это или голливудский актер, зубрящий роль, или дилетант. Ведь он не актер? Задавал мне бессмысленные вопросы, ответы на которые есть в любом телевизионном экономическом обозрении. Со знанием дела рассуждал об инвестиционном климате Аргентины и делал прогнозы относительно развития здешней экономики. Чушь! Ерунда! Голословие! Но самое главное отнюдь не в этом. А в том, что он стал спрашивать у меня, как лучше всего спрятать деньги таким образом, чтобы никто, кроме него, не знал бы, где они находятся, и не смог бы отследить ни одного транша. Я стала изучать вопрос и впервые увидела размер его состояния. Это немного больше, чем восемнадцать миллионов. У меня такое впечатление, что этот человек вновь собирается ограбить кого-то и в Аргентине он задержится ненадолго. А эту виллу он всего лишь арендует, она не его собственность. Еще раз повторяю тебе, Марк, действовать надо сегодня. Как? Решать тебе. Давай обсудим это вместе, здесь и сейчас. Больше такой возможности может не представиться.

– Клаудия, а сколько это «немного больше»?

– Точно я сейчас сказать не смогу, но больше двадцати пяти миллионов. И часть из этих денег находится у его фонда в доверительном управлении. Вот эту самую часть Струков, как мне кажется, точнее, я просто в этом уверена, и собирается присвоить.

– И что ты предлагаешь?

– Я думаю, что мы сделаем так: ты будешь неподалеку, я переведу деньги туда, куда нужно нам, позвоню тебе на мобильный телефон, ты придешь, застрелишь его, и мы спокойно покинем его гостеприимное жилище. В доме, кроме него, живут еще три его наложницы, которые испепеляют меня взглядами, полными ненависти и животного страха оттого, что они боятся, как бы их господин не назначил меня любимой женой, а их бы не секвестрировал. Помимо этих сучек, есть еще шофер, исполняющий роль телохранителя, и приходящая прислуга. Все эти люди – местные. У Струкова, как он сам мне сказал, мечта поговорить хоть с кем-нибудь на родном языке.

– Твоя последняя фраза меня окрылила. А ты не видела, есть ли у шофера оружие?

– Явно он его не носит, но, очевидно, есть, а впрочем, я не знаю.

– Ты не можешь достать списки участников его фонда?

– Наверное, смогу, но зачем они тебе?

– Обязательно сделай это, милая моя девочка. Это очень важно. И вот каков мой план: в одиннадцать часов утра Струков должен будет поехать в одно известное мне место. Он будет отсутствовать около полутора часов. Ты должна будешь перевести деньги. И я прошу тебя не превышать цифры. Шестнадцать миллионов двести тысяч долларов должны уйти вот на этот счет для моего заказчика, девятьсот тысяч ты, как мы и договаривались, забираешь себе, а еще девятьсот тысяч ты переводишь мне, на мой счет в «Банк Москвы». Вот тебе реквизиты. Что касается всей остальной суммы, то пусть она остается там, где лежит. Это не наши деньги. Это деньги людей, связываться с которыми у меня нет ни малейшей охоты. Они получат свое после завершения необходимых юридических формальностей и не станут преследовать нас. А именно их преследования я боюсь по-настоящему.

– Марк, мне надо задать тебе два вопроса, и оба они настолько важные, что, с какого начать, для меня является мучительным вопросом.

– Тогда начни с первой буквы по алфавиту из первого слова каждого вопроса.

– Whence и what. He получается. Ну да ладно. Итак: откуда ты знаешь, что Струков куда-либо собирается уезжать? Что это за люди, которых так надо бояться?

– Клаудия, ты зря думаешь, что, готовя эту операцию, я заранее рассчитывал, что встречу тебя в самолете. Поэтому у меня был основной вариант, тот, который стал теперь запасным. Как раз благодаря ему я и знаю о многом, в том числе о передвижениях твоего клиента. И именно благодаря ему я знаю, что за люди доверили Струкову свои деньги. Знаю, кто они такие. И уверяю тебя, что лучше тебе об этом не знать. В моей стране слово «мафия» чужое и звучит несколько комично, но тебе-то, надеюсь, знаком истинный смысл этого слова?

– О, да, и в моей стране оно улыбок, а тем более смеха не вызывает. А что именно за мафия? Сицилийцы, колумбийцы, Аль Каида?

– «Гитлерюгенд». Это я так ее называю. По-немецки она называется «Kleine Spinne» – «паучок». А задолго до нашего времени называлась просто «Паук». Те, кто создавал ее, высшие нацисты, умерли, но пустили здесь, в Латинской Америке, прочные корни. Их место, их дело, их принципы и вера перешли к их детям, и именно они, их отпрыски, руководят сейчас множеством преступных промыслов на этом материке. Струков имел несчастье привлечь их внимание своими аферами с созданием финансовой пирамиды, и они, что называется, на бандитском жаргоне, «прикрутили» его. Заставили взять деньги и выплачивать с них высокие дивиденды, ничего не предлагая взамен несчастным вкладчикам. Денег на всех не хватает, и пирамида начинает рушиться, задолго до срока, который предполагал Струков. Исход для него ясен: или он умирает от пули наемного убийцы, посланного потомками фашистов, или он ударяется в бега, надеясь, что его не найдут, хотя это довольно смешно, ведь не собирается же он улететь с Земли, а по-другому от этих людей не спрячешься, они где угодно достанут. Есть еще и третий вариант, который он никак не мог предусмотреть, – это мы с тобой. И давай-ка действовать в соответствии с ним. Ты позвонишь мне, как только Струков покинет виллу, договорились?

– Да.

– Ты немедленно переведешь деньги на офшорные счета и на мой счет в Москве, так?

– Конечно, Марк.

– Ты не станешь заниматься самодеятельностью и переведешь только то, что положено нам и моему клиенту, а фашистам оставишь их фашистское, хорошо?

– Да, я согласна. Но как ты?..

– Остальное – не твоя забота. Просто приготовься к тому, что тебе предстоит просмотреть рекламный ролик к фильму Тарантино. Займешь свое место в зрительном зале и проводишь Струкова в последний путь. Ведь ты не сентиментальна?

– Вовсе нет.

– А вот я как раз чертовски сентиментален.

– Марк, это отличительная черта всех настоящих злодеев. Разве ты не знал?

– Смешно. Знал, разумеется. Не считаю себя злодеем. Нам пора расстаться ненадолго. Увидимся, как я надеюсь, очень скоро, береги себя.

– Ты тоже. Я сразу позвоню.

– Да, не забудь. От этого звонка все и зависит, и в том числе твой скромный домик в Мартиналле.

– Удачи, ковбой.

– Удачи, ковбойша.

Театр одного актера и портрет Бормана

На раме велосипеда, как когда-то в далекой пионерской юности, я довез свою женщину в белом до границы парка, махнул ей рукой на прощанье и, не оборачиваясь, покатил добывать пистолет.