Любовь и роскошь - Патриция Хэган

Лили продолжала колотить в дверь и громко и неистово кричать. Дани в негодовании покачала головой, удивляясь, как долго продолжится это представление.

– Колт рассказал мне, как ваша мать пыталась помешать воссоединению Тревиса и Китти, – кричала Лили. – Неудивительно, что Дрейк приглянулся вам. Так же бегает за юбками, как когда-то ваш отец! А вы копия вашей блудливой матери!

Это было уже слишком!

Взгляд Дани упал на вазу с поздними летними розами, стоявшую подле ее кровати. Она вытащила розы, взяла вазу и вернулась к двери. Одним стремительным движением она распахнула дверь и обрушила поток воды прямо в лицо Лили, затем быстро заперла дверь.

Издав громкий, пронзительный визг, Лили бросилась бежать по длинному коридору к своей комнате, и звук ее разгневанных криков отзывался эхом по всему дому.

Дани спокойно наполнила вазу водой, аккуратно поставила розы, задумалась, какую лживую версию случившегося поведает Лили Колту… но тут же решила, что ей нет до этого никакого дела. Как она желала – теперь больше, чем когда-либо, – уехать из этого дома! Только тогда она почувствует, что именно сама отвечает за свои поступки и живет как хочет.

Она вызвала звонком Люрлин и, заметив замешательство служанки, поняла, что та слышала весь скандал. Решив немного разрядить накалившуюся до предела атмосферу, Дани заметила:

– Сожалею, что пришлось услышать подобное…

Люрлин мгновенно схватилась за возможность поговорить о том, что являлось предметом жуткого переполоха прислуги.

– Мадемуазель, что случилось с мадемуазель Лилиан? Никогда еще я не слышала такого крика. Она словно с ума сошла!

Дани подошла к своему шкафу и начала перебирать множество прелестных вечерних платьев.

– Мне не хотелось бы обсуждать личную жизнь членов моей семьи, Люрлин, но ты уже услышала достаточно, и я не вижу никакого вреда в том, чтобы сообщить, что мой брат предложил Лили выйти за него замуж. Она попросила меня помочь в подготовке их свадьбы. Я сказала, что у меня нет времени, а она вспылила.

Дани остановила свой выбор на платье цвета кофе с молоком с низким вырезом и прямой длинной юбкой. Просто, но элегантно. Накидка из куницы послужит прекрасным дополнением, ведь вечер наверняка будет холодным.

Она вдруг поняла, что Люрлин никак не отреагировала на сообщенные ей новости. Повернувшись к служанке, Дани поразилась, как та расстроена. Впрочем, она знала, что домашние слуги без особой теплоты относились к капризной и неприятной гостье.

– Я знаю, это настоящее потрясение для всех нас, – сказала Дани, направляясь к нише, где ее ждала ванна. – Неужели она настолько ослепила Колта, что он уже ничего не видит вокруг, не может понять, что представляет собой его избранница?

Люрлин молча последовала за хозяйкой. Дани уже погрузилась в теплую воду и вдруг заметила, как трясутся руки Люрлин, когда она наливала ароматное масло для купания в ванну.

– Да что с тобой такое? – взволнованно спросила она. – Ты дрожишь словно осиновый лист. Взгляни на себя! На тебе же лица нет!

Люрлин покачала головой, отступила назад, пробормотала извинение и поспешила выйти из ниши.

Дани выпрямилась и села, не обращая внимания на то, что вода ручьями стекала через края ванны.

– Люрлин, вернись! – приказала она. – Я хочу знать, что с тобой приключилось… Почему ты так странно ведешь себя?

Служанка вернулась: испуг на ее лице сменился выражением решимости.

– Хорошо, – произнесла она. – Я скажу. Это не мое дело, и вы, возможно, доложите на меня мадам Колтрейн, и меня уволят… Но кто-то должен знать, что я видела ночью и сегодня рано утром.

– Будет лучше, Люрлин, если ты объяснишь, в чем дело, – холодно сказала Дани.

Люрлин села на стоявший рядом стул.

– Я расскажу и клянусь, ни единой душе я об этом не говорила. А вам говорю, мадемуазель, только потому, что хоть кто-то в вашей семье должен остановить месье Колта и не дать ему совершить самую большую в жизни ошибку. Дани кивнула:

– Продолжай, прошу тебя.

– Кто-то, – высокопарно объявила Люрлин, – должен объяснить ему, что, если он переспал с недостойной особой, это не означает, что он должен жениться на ней.

Дани поняла, что собиралась поведать ей служанка, и нетерпеливо кивнула еще раз.

Люрлин рассказала, как прошлой ночью допоздна работала наверху, потому что мадемуазель Лилиан все время жаловалась на то, что ее покои убираются не должным образом. Боясь потерять работу, если жалобы гостьи не прекратятся, Люрлин воспользовалась семейным ужином и направилась в апартаменты мадемуазель, чтобы прибраться.

– По правде говоря, я заснула, – призналась она застенчиво, – так устала, оттого что пришлось выполнять дополнительную работу, что прилегла на диван в одной из ниш и заснула. И когда мадемуазель вернулась, она не заметила меня, и я проснулась лишь тогда, когда она что-то уронила.

Я не захотела выдавать свое присутствие, – добавила Люрлин в свою защиту. – Она бы разгневалась, если бы обнаружила меня спящей в своих покоях, поэтому я притаилась и старалась не производить ни малейшего шума. Я была перепугана до смерти, уверяю вас, и мечтала поскорее выскользнуть, когда она заснет, но она не собиралась ложиться спать. Я заглянула в спальню и увидела, как она надела пеньюар и снова ушла. – Люрлин секунду помедлила. – Она отправилась в спальню месье Колта.

Дани приподняла бровь, но ничего не сказала.

– Я знаю это наверняка, – уверенно продолжала Люрлин, – потому что, как только госпожа покинула комнату, я, естественно, поспешила выскользнуть вслед за ней, а когда приоткрыла дверь, заметила, как она прячется в маленькой нише в дальней части коридора. Она пряталась там около получаса, прежде чем наверх поднялся месье Колт. Он зашел в свою комнату, а она подкралась к его двери, открыла ее и зашла внутрь.

Дани знала, что Колта нельзя заставить жениться только из-за того, что женщина позволила ему соблазнить себя… или сама соблазнила его. О нет, должно было случиться что-то более серьезное. Люрлин наблюдала за ней, ожидая реакции, и Дани сделала ей нетерпеливый знак продолжать.

– Можете сердиться на меня, мадемуазель, – дерзко заметила она, – но я презираю эту женщину и хотела знать, что ей было нужно, поскольку ваш брат не приглашал ее к себе в комнату. Зачем ей прятаться, ожидая его, если бы он пригласил ее? Почему бы просто не направиться в его комнату и подождать, когда он вернется? – Люрлин злорадно улыбнулась. – На цыпочках я подкралась к самой двери, приложила к ней ухо и услышала, как она кричала о том, как ужасно она себя чувствует после того, что произошло за ужином, и что собирается непременно покинуть этот дом и отправиться в Лондон, а месье Колт успокаивал ее, а затем наступила тишина… – Она многозначительно замолчала, позволяя Дани прийти к собственному заключению. – И, – продолжала служанка, – когда я на следующее утро – около семи – зашла прибраться в ее комнате, ее постель была не смята, но, когда я вернулась позже, одеяла были отброшены, а простыни скомканы, словно она провела всю ночь в своей комнате.