Багровый рассвет - Виталий Винтер

– А ты почему не снимаешь это с себя? – Он ткнул в скафандр пилота, ещё более громоздкий, чем те, которые выдали десанту. – Воздух вроде ж есть. Дышать можно.

Тот отмахнулся и пошёл за остальными:

– Инструкции, вбитые в кору головного мозга, и обычная предосторожность.

За взорванной переборкой их встретил длинный извивающийся коридор, в котором то и дело попадались закрытые с массивными гермозажимами двери. Островники осторожно крались вперёд, прижимаясь к стенам. На две группы делиться не стали – как сообщил ему пилот, решили идти всем небольшим оставшимся личным составов к центру корабля. Где-то там должен был находиться центр управления, а это означало возможность добыть какую-либо информацию, и уже потом думать, что делать дальше.

Перед ними возле самого изгиба мелькнули тёмные тени и сразу же загрохотали выстрелы, засверкав на стенах частыми вспышками. Они все бросились вперёд, но за резким изгибом никого не оказалось – только несколько кровавых пятен.

Внезапно впереди идущие начали без звука падать на пол. Сашка успел посмотреть на пилота, замершего с побелевшим под забралом лицом, перед тем как упасть замертво. Газ из вентиляционных отверстий расползался, словно утренний туман на Черноморском побережье. Пружинящее покрытие пола приняло его в свои объятия, давая покой и спокойствие, освобождая от выбора, который он сделал по своей воле. А умереть или получить новую жизнь – это уже зависело не от него.

Глава 14

Анатолий, оставшись один, крался вдоль пустынного коридора. Он проверил – островники вроде бы дышали, значит, были живы, но полностью отключились под воздействием неизвестного газа, и как капитан ни пробовал поднять кого-либо – успехом это не увенчалось.

Впереди в тоннеле снова появились какие-то тени, и он поспешил отступить к помещению склада, откуда они начали движение. Вернувшись туда, он задумался. Пока его никто не преследовал, но что делать дальше? Возвращаться на корабль не имело смысла – шатл не пригоден к обратному полёту, и Анатолий решил пройти в другую сторону коридора. Вскоре он оказался перед перекрёстком, таким же безмолвным, как и все вокруг, и двинулся влево, просто исходя из того, что так ему удобнее будет стрелять в изогнутом тоннеле, не выставляясь полностью.

Ещё через несколько шагов тоннель неожиданно изогнулся под девяносто градусов, и капитан нос к носу столкнулся с четырьмя одетыми в странного вида серую униформу. Они стояли возле полуоткрытой створки очередных шлюзовых ворот, доставая и складывая штабелями какие-то длинные, обёрнутые материей предметы. На секунду Анатолий опешил – встретить тут хоть и странно одетых, но явно людей он совсем не ожидал. Один из них, быстро отойдя от неожиданности, вскинул ствол короткого оружия, висевшего на плечевом ремне, но капитан оказался проворнее, и первым открыл огонь. Пули продырявили стоявших перед ним людей – старый добрый АК действовал, как всегда и везде, безотказно. Противники повалились на пол у обильно забрызгавшихся кровью ворот и стены. Эхо от гулких, словно удары молотка по железу, выстрелов прокатилось по тоннелю.

Один из упавших пошевелился и застонал. Анатолий подошёл поближе и, не отводя ствол, откинул подальше его оружие. Незнакомец был ранен в плечо и грудь – пули пробили его куртку, кровавая пена выступила на губах.

Внезапно в глубине извивающегося коридора возникло какое-то движение, и Толя, схватив за ворот раненого, потащил его в открытое помещение, из которого чужак со своими теперь уже мёртвыми товарищами выносил какие-то предметы, слишком уж напоминающие самые обыкновенные носилки.

В скафандре давно уже мигал индикатор подачи кислорода – запас воздуха заканчивался, и, Анатолий открыл забрало шлема, Всё равно деваться было некуда. Собственно, его пленник был без каких-то дыхательных приборов, значит, газа в этом помещении пока не было.

Помещение оказалось небольшим, с четырьмя круглыми люками на противоположной стороне и стеллажами с явно медицинским оборудованием внутри. Об этом говорил и очень знакомый красный крест, нанесённый на двери рядом с ещё каким-то символом. Затащив раненого внутрь, капитан выглянул в тоннель, сразу заметил осторожно крадущиеся у стен тени и открыл огонь. Кто-то упал, вскрикнув, в ответ по Анатолию стали тоже стрелять, и в приоткрытые ворота ударило несколько взвизгнувших при рикошете пуль.

В туннеле послышались громкие команды на незнакомом певучем языке, и стрельба прекратилась. Оглянувшись на пленника, он увидел, что тот, привалившись к стене, разговаривает по некому подобию планшетника, закреплённого на предплечье. Капитан кинулся к раненому и разбил прибор прикладом, а чужак зашипел от боли и повалился на пол. Не теряя ни секунды, Анатолий вновь бросился ко входу и, выглянув, остолбенел – к нему шёл, показывая пустые руки, его вроде бы погибший напарник Тимоха в такой же, как и раненый пленный, серой форме. Он улыбался Толе и что-то говорил, но капитан уже захлопывал люки и с ожесточением завинчивал аварийные вентили на нём. Всё внутри чужого корабля выглядело до боли знакомым: техника, оборудование, да и люди, как оказалось, тоже.

Анатолий без сил привалился к стене и выдохнул:

– Как же так, пробормотал он. – Тимофей – предатель? Не может быть…

– Скорее патриот, – неожиданно на чистом русском подал голос раненый серый чужак. – И ты к нему тоже можешь присоединиться.

Пилот яростно замотал головой, что, впрочем, нисколечко не удивило серого:

– Я так и думал. Твой бывший напарник помог нам пройти ваш с бывшими англоамериканцами рубеж обороны и выполнить то, что планировалось. С минимумом потерь с обеих сторон. Он был внедрён давно, вот только договориться с вами было тогда, невозможно. Да и сейчас, как вижу, не просто – у вас свои приоритеты, от которых вы не отступитесь. Да и мы, как бы странно это ни звучало, являемся бывшим вашим проектом, только, к счастью, вышедшим из-под контроля.

– Кто вы такие и что вам тут вообще надо?! – зло выкрикнул капитан.

– Нашу форму правления, наверное, правильнее будет назвать социализмом с уклоном в сторону технократии, но имеющей строгую и, возможно, недостижимую цель – сохранение человечества как вида и достижение им новых, высших ступеней социально-технического уровня. Анархический трансгуманизм как таковой и создание постчеловечества, как цель развития нашего социума, если вы вообще можете понять, о чём я говорю. Пока есть государство, власть – не может быть свободы в полной мере. Вот когда все индивидуумы в социуме будут свободны и равноправны согласно вкладу в общество, тогда и не станет государств, в том плане, в котором вы подразумеваете их сейчас. Но это долгий путь и, к сожалению, видимо, бесконечный. Совершенство недостижимо, но зачем тогда жить, если в него не верить?!

– Чёрт, не надо мне тут лекции читать! – воскликнул Анатолий и саркастически усмехнулся. – Так вы, значит, сверхчеловеки?

Его собеседник криво усмехнулся в ответ и, сказал, сплюнув на пол кровавую пену:

– Нет, конечно, хотя смысл в чём-то и является схожим. Может, для тебя это и трудно понять, но мы действуем во благо всех – для этого нас и готовили. Фактом является то, что человек эволюционирует значительно медленнее, чем приспосабливает к своим расширяющимся и усложняющимся потребностям окружающую среду при помощи технологии. Так вот наша цель – это ускорить данный процесс, но не только за счёт технологий, а ещё и за счёт самого человека, т. е. его физических и умственных возможностей. Иначе, что и так уже заметно многим даже у вас – неизбежное вымирание. Вот только мы действуем последовательно, чётко видя впереди себя поставленные цели – вы же реагируете спонтанно, всё время следуя на поводу у быстро меняющейся обстановки. Мы пытаемся отвечать на вопросы, будоражащие умы человечества ещё с незапамятных времён: на вопросы бессмертия и мира без войн. Одна из наших целей – это приближение эпохи идеального мира, в котором люди не будут служить инструментом эволюции, а станут ведущей силой исторической парадигмы.

– Ни черта не понимаю! – зло рявкнул Анатолий. – Да чем же вы тогда отличаетесь от модифицировавших свой геном османов из Чёрного Халифата?!

– Многим отличаемся, и в то же время да, мы в чём-то похожи. Наша система стремится к утопическому социализму – правда, и с некоторыми оговорками. Например, к нему можно применить такое понятие в русском языке, как «народоправство», помноженное на эффект трансгуманизма, с помощью которого мы попытались изменить направление нашей ветви земной цивилизации. Человеческие особи могут, если пожелают, выйти за пределы самих себя, и не эпизодически – один индивидуум каким-то способом в одном месте, другой индивидуум – иным способом, – но полностью, как человечество. Нам нужно было имя для этой новой идеи. Возможно, что старое название «трансгуманизм» подойдёт как нельзя лучше: человек остаётся человеком, но при этом трансформирует себя, осознавая новые возможности своей человеческой природы. У нас в Республике традиционные и привычные для вас институты власти отменены. Повсеместно сформированы народные комитеты и народные конгрессы. Наше государство разделено на множество коммун, представляющих собой самоуправляемые и самодостаточные мини-государства в государстве, которое вы, земляне, знали как Красная Республика. Коммуны обладают всей полнотой власти в своём округе, включая распределение бюджетных средств. Управление коммуной осуществляется первичным народным конгрессом. В народный конгресс входят все жители, члены коммуны. Каждый человек имеет право высказать своё предложение на заседании народного комитета. Каждый участвовал в принятии решений и реализации власти. Государство представляло собой федерацию коммун. Каждый первичный народный конгресс избирал своих представителей в городской народный комитет и Всеобщий Народный Конгресс. Но это всё было давно, хотя общий смысл нашего управления и остался тем же, как и стремления, с которыми мы отправились в путь четыре десятка лет назад.