Задача трех тел - Цысинь Лю

— Конец света! Конец света! Дегидрация! Дегидрация! — кричал рыцарь. Его конь упал и превратился в костер. Всадник вылетел из седла, кубарем прокатился по полу, замер около шеста и больше не шевелился. Из отверстий в его панцире продолжал валить белый дым. Жир мертвеца с шипением вытек на пол и загорелся — казалось, будто у рыцаря выросли два огненных крыла.

Все присутствующие в Большом зале ринулись к выходу, протиснулись в него и растворились в алом зареве туннеля. Ван Мяо изо всех сил боролся со своими путами, пока наконец не освободился, а тогда тоже кинулся через зал. Обогнув пылающих коня и всадника, он влетел в туннель и бежал, пока не выскочил наружу.

Земля светилась красным, как кусок железа в кузнечном горне. Раскаленные потоки лавы змеились по багровой равнине, словно огненная сеть расстелилась от горизонта до горизонта. К небу поднимались бесчисленные тонкие столбы пламени — это горели дегидратории. Сгорающие внутри них сухие оболочки придавали огню странный голубоватый оттенок.

Неподалеку Ван увидел около десятка маленьких столбов пламени того же необычного цвета. Это горели те, кто выскочил из пирамиды чуть раньше: папа, Галилей, Аристотель, Леонардо и прочие. Пламя вокруг них было прозрачно-голубое, и Ван различал, как их лица и тела коробятся в огне. Уставившись на Вана и воздев руки к небу, они торжественно пропели в унисон:

— День трех солнц…

Ван взглянул вверх: там три гигантских солнца, занимавшие почти весь небосвод, медленно вращались вокруг невидимого центра, напоминая исполинский вентилятор, дышащий на планету смертельным жаром. Постепенно вся формация сместилась на запад и половина ее скрылась за горизонтом. Вентилятор продолжал вращаться; время от времени раскаленная лопасть взмывала в небо, и гибнущий мир видел очередные короткие восход и закат. Наступала недолгая ночь, земля кроваво светилась, а потом солнце всходило снова и пронзало пространство злобными параллельными лучами.

Но вот все три солнца зашли, и небосвод заволокло тучами, образовавшимися из испарившейся воды; их подбрюшье все еще горело отраженным сиянием ушедших светил. Небо пылало адской, безумной красотой.

Наконец, последние сполохи погасли, и на фоне темно-багровых туч, подсвеченных снизу инфернальным пламенем, возникли гигантские иероглифы:

Цивилизация номер 183 погибла в День трех солнц. В своем развитии она достигла эпохи Средневековья.

Минуют эпохи, жизнь возродится, и цивилизация снова пройдет свой цикл в непредсказуемом мире «Трех тел».

Но на этот раз Копернику удалось открыть одну из основных тайн мироздания. Цивилизация «Трех тел» готова к переходу на качественно новую ступень развития.

Поздравляем с переходом на второй уровень и приглашаем вас продолжить игру.

16

Задача трех тел

Ван вышел из игры, и в этот момент зазвонил телефон.

Это был Ши Цян с просьбой срочно прийти к нему в Управление уголовной полиции. Ученый посмотрел на часы: было три утра.

В захламленном кабинете Ши Цяна висела плотная завеса табачного дыма. Молодая женщина, тоже офицер полиции, обмахивалась блокнотом, отгоняя дым. Капитан представил ее как Сюй Бинбин, специалиста по компьютерам из Управления информационной безопасности.

Третьего из присутствующих, мужчину с всклокоченными густыми волосами, Ван никак не ожидал здесь увидеть. Это был Вэй Чэн — затворник, таинственный супруг Шэнь Юйфэй из «Рубежей науки». Вэй взглянул на новоприбывшего, но, кажется, не узнал.

— Извини, что пришлось сорвать тебя с места, но ты, похоже, все равно не спал, — сказал Да Ши. — Я тут разбираюсь с одним делом, о котором еще не докладывал Боевому командному центру, и мне нужен твой совет. — Он повернулся к Вэй Чэну: — Повторите ему то, что сказали мне.

— Моя жизнь в опасности, — проговорил Вэй с деревянным лицом.

— А можно с начала и поподробнее? — осведомился Ван.

— Хорошо. Только не жалуйтесь, что я слишком много болтаю. Вообще-то, в последнее время мне очень хочется кому-нибудь высказаться… — Вэй повернулся к Сюй Бинбин. — А вы разве не собираетесь делать заметки или что там вам полагается делать?

— Не сейчас! — быстро сказал Да Ши. — А вам что — до сегодняшней ночи не с кем было поговорить?

— Нет, дело не в этом. Я слишком ленив, чтобы разговаривать. Таким уж я уродился.

РАССКАЗ ВЭЙ ЧЭНА

Я с детства был лентяем. Живя в интернате, никогда не мыл за собой посуду и не заправлял постель. Ничто в мире не вызывало у меня интереса. Я ленился учиться. Я даже играть ленился. Так и брел сквозь будни без всякой цели.

Правда, были у меня кое-какие таланты, отсутствующие у других. Например, если кто-то чертил отрезок, я всегда умел рассечь его точно в соответствии с золотой пропорцией 1:1,618. Одноклассники пророчили мне большое будущее в качестве плотника. Но я догадывался, что тут кроется нечто большее — я обладал каким-то особым нюхом по части чисел и форм. При этом оценки по математике у меня были такие же низкие, как и по другим предметам. Я был слишком ленив, чтобы показывать, на что способен. На контрольных писал свои догадки вместо ответов. В восьмидесяти-девяноста процентах я догадывался правильно, но все равно — успеваемость у меня была не ахти какая.

Когда я был на втором курсе гимназии, на меня обратил внимание преподаватель математики. В те дни у многих школьных учителей был впечатляющий научный послужной список, потому что немалому количеству ученых пришлось идти работать в школу во время «культурной революции». Наш математик был как раз из таких.

Однажды он задержал меня после урока. Написав на доске около десятка числовых рядов, он попросил меня вывести суммирующую формулу для каждого. Для одних я написал формулы почти мгновенно, а на другие только взглянул и сразу определил их как расходящиеся.

Учитель достал книгу — это были «Записки о Шерлоке Холмсе» — и открыл какой-то рассказ; кажется, «Этюд в багровых тонах». Там есть сцена, когда Ватсон видит из окна непритязательно одетого посыльного и указывает на него Холмсу, а тот говорит: «Вы имеете в виду отставного флотского сержанта?» Ватсон поражается, как Холмсу удалось так точно это определить, но Холмс не может сразу дать четкие объяснения, ему требуется некоторое время, чтобы выявить цепочку умозаключений. Что-то там было такое с рукой этого человека, его походкой и так далее. Он говорит Ватсону, что в этом нет ничего странного: большинство людей не сразу ответят, откуда им известно, что дважды два четыре.