Мистер Солнечный Cвет. Первая часть - Ким Ын Сук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эщин с любопытством оглядела комнату. Хотя комната и отличалась от кабинета Юджина, здесь тоже было уютно. На столе рядом с музыкальной шкатулкой, аккуратно сложенная, лежала ее маска.
– Так вот как выглядит комната в гостевом доме. Никогда не доводилось здесь бывать.
– Я никогда никого не приводил в свой номер. Единственные, кто здесь был, кроме меня, это люди, которые несколько раз устраивали обыск.
– Видимо, у тебя здесь много ценных вещей.
– Нет, пожалуй, тут сейчас только одна ценность.
Эщин, которая до этого смотрела на стол, повернулась к Юджину и улыбнулась. Снова оглядев комнату, она указала на музыкальную шкатулку и спросила, что это.
– Музыкальная шкатулка. Из нее льется музыка, если ее завести.
– Музыка?
– Это народная песня «Зеленые рукава»[10]. Хочешь послушать?
Юджин завел шкатулку и поднес ближе к Эщин, глаза которой горели любопытством. Когда он повернул механизм до упора, из шкатулки раздался чистый, красивый звук. Мелодия звучала грустно в тускло освещенной комнате, и лицо Эщин стало задумчивым.
– Когда я оказался в Америке, я не знал английского и все казалось слишком незнакомым и пугающим. Помню, в тот день я искал себе пропитание, мои руки замерзли от холода. Перед этим меня избили, и все тело болело. Проходя мимо магазина шкатулок, я услышал эту мелодию. Долгое время я стоял у витрины и плакал.
Эщин даже представить не могла, что́ пришлось пережить Юджину в чужой стране, когда он попал туда маленьким ребенком. Ее сердце сжималось от мысли, что о нем там некому было позаботиться, когда он голодал или болел.
– Ты часто слушал ее, когда вернулся в Чосон?
– Всего несколько раз, но в последнее время стал слушать чаще.
– Тебе снова было больно?
– Не мне, но я очень волновался за человека, которого ранили.
Юджин посмотрел на Эщин. Когда он узнал, что Эщин подстрелили, он не мог найти себе места.
– Ты волновался за меня?
– Кажется, в тот день Донмэ узнал тебя в порту.
– Я знаю. В тот день он выстрелил в меня, хоть и узнал. Он убедился в своих догадках утром на станции. Если он действительно хотел навредить мне, то упустил идеальный момент, позволив мне уйти. Думаю, он никогда не причинит мне зла.
Слова Эщин должны были успокоить Юджина, но вместо этого он расстроился еще больше.
– Ты доверяешь ему?
– Однажды, когда мы были детьми, я спасла ему жизнь. Я протянула ему руку помощи из добрых намерений, а он укусил ее, словно дикое животное. Но поскольку я когда-то спасла его, из благодарности он не стал отнимать у меня жизнь, по крайней мере, в тот раз.
– Значит, ты все-таки доверяешь ему, – с горечью в голосе сказал Юджин.
Он считал, что Донмэ нельзя доверять, однако Эщин была другого мнения. Она верила, чувствовала, что главарь якудза не сможет убить ее. Она все еще помнила, как он назвал ее «глупой дворянкой, живущей в роскоши». Однако неважно, что чувствовала Эщин к Донмэ, главное, что он чувствовал к ней.
Не имеет значения, что она спасла его тогда. Если Донмэ встанет на сторону японцев и попытается уничтожить Чосон, ему это с рук не сойдет.
– Если я столкнусь с ним еще раз в подобном наряде, тогда выстрелю первой. Поэтому не волнуйся за меня.
Эщин взяла маску со стола, посмотрела на музыкальную шкатулку.
– Можно возьму ее ненадолго? – Ей хотелось еще раз послушать мелодию, к тому же у нее будет повод еще раз встретиться с Юджином.
– Конечно. – Юджин с грустью посмотрел на Эщин. – Но все-таки ты не обязана этого делать – надевать костюм и пытаться спасти Чосон. Ситуация с каждым днем все больше усложняется. И каждый раз ты будешь все в большей опасности.
Эщин сжала маску в руке.
– «Не привлекай внимания, не подходи к хижине, не усердствуй с английским». Ты всегда говоришь мне не делать что-то. Можно я сделаю хотя бы одну вещь?
– Ты же уже сказала, что хочешь «любить».
Эщин звонко рассмеялась. Ее улыбка казалась Юджину дороже всех сокровищ. И хотя он уже несколько раз соглашался помогать Эщин, сейчас ему хотелось уберечь ее.
– Ты могла бы жить в комфорте, словно цветок. Насколько я помню, в Чосоне все дамы благородного происхождения живут именно так.
– Я несильно от них отличаюсь. Живу, словно цветок. Разница лишь в том, что я хочу быть прекрасным цветком, который способен принести пользу своей стране и наказать всех, кто посягает на мою родину, – сказала Эщин, крепко сжимая маску в руке; в ее глазах мелькнула искра, и она продолжила: – Когда я тренируюсь в стрельбе, всегда думаю о смерти, поэтому мои выстрелы так точны. И я быстро отступаю, если это необходимо. Ты и сам видел.
Многое поставлено на карту. Хотя Эщин и пыталась держаться непринужденно, она была напряжена. В конце концов смерть настигнет каждого, но редко можно встретить человека, который готов жертвовать собой, несмотря ни на что. В этой борьбе она хотела гореть, как пламя, но, как известно, рано или поздно даже от сильного пламени остается лишь пепел.
– Когда мы надеваем западную одежду и прячем лица за масками, мы становимся безликими и безымянными. Мы становимся армией справедливости. Мы нужны друг другу. Я понимаю, что это странно для девушки, но я хочу ярко гореть, а затем угаснуть, как пламя. Я боюсь смерти, но я приняла решение и не отступлюсь.
Страх Юджина потерять ее был силен. Эщин, как ему казалось, слишком бойкая и воинственная, и даже в чем-то жестокая. Интересно, какое место он занимает в ее героической жизни? Вот о чем он сейчас задумался. А еще он подумал, что они с Эщин стали близки, но, видимо, он должен стать ей еще ближе. Ему нужно сделать еще шаг навстречу этому пламени.
Эщин встала, собираясь уходить.
– Господин, живущий в номере триста три, еще не вернулся. Ты можешь столкнуться с ним на выходе.
– А кто живет в этом номере?
– Твой жених.
– Он до сих пор живет здесь?
– Похоже, я знаю о нем больше, чем ты.
Ему казалось, что она, как невеста, знает все о жизни жениха, но это было не так. Их с Хисоном история была длинной, и Эщин решила приберечь ее для следующей встречи. Она решила вылезти в окно, чтобы избежать ненужной встречи с жильцом из триста
