Тихий городок - Андрей Серба

Майор нахмурился, бросил на стол карандаш.

— А теперь, товарищ старший лейтенант, прибаутки побоку. Поговорим о том, что минувшей ночью в наших тылах приключилось. Слышал, пожалуй?

— Нападение на склад с горючкой?

— Ляд с ней, той горючкой. Двоих казаков навсегда потеряли… А еще троих в госпиталь отправили. Аковцы действуют.

— Значит, пора им хребты ломать, а не гнилую дипломатию разводить. Тоже нашли кого в союзники зазывать.

— Это не нашего ума дело, сотник, — строго заметил начальник разведки. — Для подобных дел большое начальство имеется. Из тех, кто академии оканчивает и штаны с лампасами носит. А лично нам с тобой надлежит узнать о бандитах, что орудуют в наших тылах. Они как раз и нашли пристанище в районе городка, куда нам велено отправить взвод. Публика там самая пестрая: оуновцы, аковцы, вервольфовцы из местных фольксдойчей. Словом, всякой твари по паре… Операцию проводит армейская контрразведка, на подмогу ей дивизии приказано выделить батальон пластунов и наш взвод. Батальон уже в городке, комбат Серенко назначен его комендантом. Вместе со взводом отправляется старший уполномоченный «Смерша» дивизии капитан Дробот, в чье непосредственное подчинение твои хлопцы и поступают. Кого мыслишь отправить?

— Взвод Нестерчука.

— Что ж, верно. Лейтенант бывалый хлопец, и его помкомвзвода Вовк в разведке не одну собаку съел. Подбрось Нестерчуку казаков из других взводов, дай пару часов отдохнуть — и в путь-дороженьку.

Старший лейтенант снял с головы кубанку, погладил пальцами ее алый верх, поправил звезду. Не поднимая головы, сказал:

— Может, и мне заодно с хлопцами отдохнуть? Горы, санатории, цветочки… И бархатный сезон к тому же. А, майор? Ведь начальство должно заботиться о своих подчиненных.

Начальник разведки громко рассмеялся.

— Не выйдет, сотник. Кто мне все уши прожужжал, что разведсотня обескровлена, нуждается в срочном пополнении? Ты? Вот и займемся сообща этим делом. Небось уже присмотрел в батальонах нужных хлопцев? Знаю тебя…

Старший лейтенант широко улыбнулся.

— А як же? В разведсотне каждый казак должен десятка полковых стоить. Сюда абы кого не возьмешь. Заранее думать о добрых хлопцах из батальонов надобно. Они у меня завсегда на примете имеются. Що ни казак — то конь-огонь!

— Таких нам, — сдержанно заметил майор, — ни один комполка по доброй воле не отдаст. Из-за каждого придется себе кровушку портить и горло драть, а то и к комдиву обращаться. Так что, сотник, засучивай рукава и готовься со своими дружками-комбатами грызться.

— Коли надобно — погрызусь, для нужного дела не грешно. Иное меня тревожит — як бы пополнения маловато не оказалось по причине предстоящего отдыха взвода Нестерчука. Конечно, оно все хорошо-красиво. И тихий городок, и Карпаты, и солнышко, и травка. Я уж не говорю про бархатный сезон… Только боюсь, що год для такого отдыха не слишком подходящий — сорок четвертый.

Скакавший впереди генерал резко натянул поводья, заставив своего серого жеребца взвиться свечой. Остановил его, повернулся в седле к отставшему Шевчуку.

— Поторопись, друже.

Подполковник на миг залюбовался генералом. Чуть выше среднего роста, с широкими покатыми плечами, с тонкой по-юношески талией он по-прежнему ловко, по-казачьи лихо держался в седле. Ничуть не хуже, чем тогда, в далеком девятнадцатом, когда они впервые встретились и на плечах сегодняшнего генерала красовались погоны кубанского есаула.

Сколько времени минуло с той поры, сколько воды утекло! Да и как изменился он сам, бывший сотник корпуса галицийских стрельцов Зенон Шевчук! Ему удалось избежать незавидной судьбы большинства дружков-офицеров по украинской галицийской армии. Громадная заслуга в этом двух людей — есаула Григория Заброды и полковника российского Генштаба Николая Какурина. Возникшая в ноябре 1918 года на землях Восточной Галиции, Буковины и Закарпатья Западно-Украинская Народная Республика провозгласила в манифесте Национальной Рады ряд демократических принципов. Этим она привлекла в ряды своих вооруженных сил немало честных русских офицеров бывшей царской армии, в силу тех или иных обстоятельств оказавшихся на ее территории и решивших сражаться за независимость так долго изнывавшего под ярмом иноземцев братского народа. Ничем не уступая в культуре штабной работы офицерам из местных уроженцев, ранее служивших в австрийской армии, они намного превосходили их как строевики и обладали гораздо большими знаниями и боевым опытом, поскольку в австрийской армии украинец редко поднимался в должности выше ротного командира.

Это позволило русским офицерам быстро выдвинуться по службе и занять ряд высоких командных постов, став заодно образцом и предметом подражания для части офицеров из галицийцев и закарпатцев. Именно от русских офицеров бывший обер-лейтенант австро-венгерской армии, а ныне сотник-сичевик Зенон Шевчук впервые услышал правду о Ленине и большевиках, а Заброда и Какурин помогли ему разобраться в причинах бушевавшей по всей огромной России гражданской войны.

В рядах сичевых стрельцов Шевчук проделал путаный и полный драматизма путь галицийской армии. Вначале участвовал в отражении натиска белопольских и румынских войск, наступавших на ЗУНР. Затем оказался втянутым в вооруженные столкновения из-за Ужгорода и Мукачево с Красной Армией Советской Венгрии. Летом 1919 года вместе с петлюровцами двинулся на «Большую Украину» очищать ее от «москалей». И тогда-то началось труднообъяснимое… В августе 1919 года сичевики выбили из Киева большевиков. В сентябре того же года они, нарушив договор с Петлюрой, перешли на сторону Деникина. Еще непродолжительный срок, и галицийцы влились в состав Красной Армии Советской Украины.

Для Зенона не прошло бесследно это время, оно помогло ему на многое открыть глаза. Принесла свои плоды и его дружба с Какуриным и Забродой; вместо послушного орудия в руках продажных политиканов, он стал верным помощником бывшего царского контрразведчика есаула Заброды, который еще в ноябре 1917 года по примеру своего начальника генерала Бонч-Бруевича[17] принял Советскую власть и по его рекомендации весной 1918 года стал контрразведчиком Красной Армии.

Николая Какурина Зенон больше не встречал. Знал, что тот командовал рядом крупных соединений советских войск, был помощником командующего Западным фронтом и закончил гражданскую войну в Средней Азии командующим Бухаро-Ферганской группой войск по борьбе с басмачеством. Слышал, что за заслуги перед Советской властью он был награжден орденами, вступил в 1921 году в большевистскую партию.[18] Зато с сотрудником Особого отдела ВЧК Забродой судьба связала его крепко и надолго…

Когда Шевчук подскакал к генералу, тот уже стоял возле жеребца и обтирал его потные бока пучком сорванной травы. Полевое обмундирование, левый пустой рукав гимнастерки аккуратно засунут за ремень, справа на боку кобура с именным пистолетом, полученным от Фрунзе, на голове неразлучная папаха. На скуластом лице добродушная улыбка, глаза влюбленно смотрят на красавца-жеребца. Сейчас он ничем не напоминал суховатого, неулыбчивого, внешне начисто лишенного эмоций начальника фронтового управления «Смерш», в отношениях с которым даже его ближайшие сотрудники соблюдали субординацию.

Увидев соскочившего с коня Шевчука, генерал отбросил в сторону травяной пучок, ласково похлопал жеребца по холке.

— Эх, Зенон, сколько времени прошло, как расстался я с черкеской, а в душе так и остался казаком. Замашек генеральских не приобрел, а сохранил прежние, есаульские. Не сидится мне в кабинете, не лежит душа и к этим «железным коням», — кивнул он в сторону дороги, где в сотне метров от них остановился генеральский «джип» и два бронетранспортера с автоматчиками охраны. — Чуть представится случай — на жеребца и вперед, наперегонки с ветром. Кончится война, уступлю свое место такому, как ты, а сам — на Кубань. В станицу, к землякам, в степь.

Он мечтательно прикрыл глаза, подставил лицо теплому, напоенному горным осенним разнотравьем ветерку. Какое-то время стоял неподвижно, затем тряхнул головой, согнал с лица улыбку.

— Ладно, подполковник, немного отвлеклись от дел — и хватит. Подведем итог нашему разговору. Что неясно? Дополнения? Предложения?

Шевчук давно привык к этой манере разговора генерала с ним: то приятельски-доверительной, то подчеркнуто официальной. Подполковник поправил сбившийся при скачке пистолет, застегнул две верхние пуговицы гимнастерки.

— Все ясно, товарищ генерал-лейтенант. Дополнений и предложений нет. Разрешите вопрос?

— Слушаю.

— По плану управления операция по ликвидации бандформирований в районе урочище Глыбчаны — гора Орыка подразделяется на ряд самостоятельных частей. Больше того, руководство каждой частью операции передано в разные руки. Но ведь вся разведывательная и диверсионная деятельность противника в наших тылах разрабатывается и направляется из одного центра. Разве не рациональнее и нам сосредоточить руководство по ее пресечению также в одном месте?