Путешествие парижанина вокруг света - Луи Буссенар

Однако капитан сам спустился в трюм, сам лично освидетельствовал все двери изоляционных переборок, образующих отдельные, обособленные камеры, так что в случае образования течи только одна из этих камер наполнится водой, в остальную же часть трюма вода проникнуть не сможет благодаря этим переборкам.

Затем он прошел в машинное отделение и приказал вдвое усилить наряд кочегаров, механиков, снарядив их также вдвое больше, чем обыкновенно. По отношению к рулевому была принята та же мера предосторожности. Спасательные лодки и шлюпки были приспущены от баканцов настолько, что по первому слову команды могли быть спущены на воду. Большой паровой катер также был совершенно наготове и развел пары. Весь экипаж расставили по местам, как бы в ожидании чего-то важного и неожиданного.

— Все готово! — в последний раз вспыхнул световой сигнал парохода.

— Все благополучно. Мы идем! — ответили с «Молнии».

«Виль-де-Сен-Назэр» усилил ход, давление паров в котлах увеличилось почти вдвое. Пакетбот, сияя огнями, направлялся туда, где подобно спасительным маякам светились огни военного судна.

Море было залито светом его прожекторов на протяжении нескольких километров в окружности. Лопасти винта с бешеной быстротой и силой ударяли по воде. Пары с сильным свистом вырывались из-под предохранительных клапанов. Громадное судно быстро неслось по волнам.

— Капитан, — обратился к командиру один из пассажиров, — скажите, что такое происходит, нам грозит опасность?

— Это, видите ли, судно, подающее нам сигналы о помощи! — уклончиво ответил капитан. — Мы спешим… к нему на помощь…

Успокоенные этим ответом и тем убедительным тоном, каким он был сказан, любопытные вернулись в свои каюты и продолжали свои беседы или развлечения. Немного танцевали, пели и умеренно пили шампанское. Слышались тосты и звон бокалов, все были веселы…

Вдруг раздались отчаянные крики. Повсюду показались растерянные, полные страха лица; все куда-то бежали, толкали друг друга и падали с криком и плачем.

Что же такое случилось? Какой вихрь отчаяния и несчастья пронесся над этим мирным трансатлантическим пароходом, только что столь веселым?

Из мрака, кольцом окружающего яркую площадь света, проливаемого на океан прожекторами «Виль-де-Сен-Назэра», выплыл страшный призрак, фантастическое видение.

Громадное черное судно, черное, как сам мрак, из которого оно родилось, беззвучно летело прямо на пакетбот с быстротой акулы. На нем не виднелось ни малейшего огонька, на мачтах — ни лоскута парусов. Не было и труб, и глаз не мог различить ни малейшего следа дыма. Судно казалось безлюдным, и на нем царила мертвая тишина.

Только стройные очертания его сильно удлиненного, как у хищной рыбы, корпуса напоминали элегантное строение «Джорджа Вашингтона».

Какое же это судно и каким образом двигалось оно без парусов и без паров? Что это за призрачное судно, которым никто не управлял, и которое без видимой машины развивало быстроту вдвое большую, чем лучшие быстроходнейшие суда всех флотов Нового и Старого Света?

Его нос, острый, как лезвие кинжала, перерезал уже под прямым углом направление, которого держался пакетбот.

Оно уже было на расстоянии всего какой-нибудь сотни метров. Еще несколько секунд — и его форштевень должен перерезать пароход пополам, который могло спасти только чудо…

И это чудо совершил капитан благодаря своему хладнокровию и присутствию духа.

Рискуя испортить свою машину, он скомандовал дать обратный ход винту на штирборте и усилил движение винта вперед на бакборте.

— Руль налево! — крикнул он.

И этот маневр, выполненный с быстротой мысли, придал ходу пакетбота положение, параллельное таинственному судну, только в обратном направлении. Это произошло как раз вовремя.

Черное судно своим бортом задело пароход, и сила его движения была такова, что весь остов парохода застонал, а нападающее судно стрелой пролетело освещенное пространство и потонуло во мраке.

Безмолвные, объятые ужасом пассажиры, ошеломленные страшной опасностью, которой они только что избежали, теперь вздохнули с облегчением, но чело капитана оставалось хмурым.

Предостережение с военного судна, где были предуведомлены о нападении, которому должен был подвергнуться пакетбот, оказалось небесполезным. Его огни все еще горели, а экипаж, без сомнения, был свидетелем этого возмутительного, беспричинного нападения. Очевидно, военный крейсер старался подойти ближе к трансатлантическому пароходу с целью принять его под защиту своей артиллерии и даже в случае надобности прикрыть сравнительно беззащитный пакетбот своим корпусом.

Но каким образом ему стало известно о преступном намерении морского разбойника? Это мы узнаем впоследствии.

Между тем «Молния» почти не приближалась. Что было делать, если черный хищник возобновит свое нападение?

Сигналы с «Молнии» возобновились. Их смысл был ужасен:

— Мы не можем больше управлять судном! Спешите к нам полным ходом, даже рискуя взорваться!

Кочегары пакетбота, поощряемые своим начальством, набивали топку углем до того, что решетки начинали плавиться. Температура в машине поднялась до температуры плавильной печи. Пары шипели, свистели и клокотали в диком бешенстве, угрожая взорвать сдавливающие их котлы. Все судно вздрагивало и трепетало, как будто было готово лопнуть или разорваться на части от натуги.

Между тем сверху то и дело раздавалась команда усилить скорость.

Когда кто-нибудь из кочегаров падал, задыхаясь от нестерпимой жары, его тотчас же заменял другой. Несчастного выносили на свежий воздух, тот жадно втягивал его в себя, оправлялся и снова возвращался к своей адской работе.

Ни в каютах, ни в салонах не было ни души. Все обменивались впечатлениями; на палубе стоял шум, как во время антракта сенсационной драмы. Но на этот раз сиеной служил необъятный черный горизонт, а местом действия — палуба судна, которое каждую минуту грозило взорваться. И каждому из зрителей предстояло сыграть какую-нибудь роль в этой страшной драме, развязка которой была еще неизвестна.

— На судне не было ни души! — уверял один.

— Нет, я видел одного человека у руля, настоящего гиганта!

— Ну, я видел человек двадцать, — вступал в разговор третий, — но все они лежали на животах плашмя, вдоль перил.

— На судне я заметил одно орудие, одно громадное черное, в черной башне!..

— А был у него флаг?

— Флаг? Нет! Флага я не видел!

— Я видел его, как среди белого дня; это был громадный черный суконный флаг, на нем косой красный крест посередине и светящиеся, точно пламя, буквы.