Трибьют - Нора Робертс

— И это все? — пренебрежительно фыркнув, спросил он.

— Тебе мало? — она проглотила оладью и нанизала на вилку следующую. — Пожалуйста. Мне снятся сны, где я веду долгие беседы с умершей бабушкой, которую я никогда не видела, но которая мне ближе всех других членов семьи. Мой лучший друг — бывший муж. У меня было четыре отчима и бесчисленное количество «дядей», и я достаточно умна, чтобы понимать, что это одна из причин, почему у меня никогда не было прочных длительных отношений ни с одним мужчиной, кроме Стива. Я подозревала, что меня будут эксплуатировать и использовать или, по крайней мере, попытаются это сделать, и саботировала любую попытку установить прочные, долговременные отношения, которые могли бы у меня сложиться. Честно предупреждаю.

Он отломил вилкой кусочек оладьи и отправил его в рот.

— И это все, что тебя беспокоит?

Она рассмеялась, отодвинула тарелку и взяла чашку с кофе.

— Для завтрака, наверное, хватит. — Она встала и протянула ему руку. — Давай прогуляемся под дождем. А потом вернемся и нырнем в твое джакузи.

Оставив грязную посуду, они долго гуляли вместе с собакой. Что может быть романтичнее, чем поцелуи под дождем, думала Силла. Красивее гор, покрытых пеленой тумана и облаков? Свободнее, чем идти рука об руку под летним дождем, когда весь мир спрятался в домах, за закрытыми дверями и окнами?

Промокшие насквозь, они вернулись в дом и сняли с себя одежду, с которой стекала вода. В горячей бурлящей воде они снова медленно любили друг друга.

Обессиленные, они поднялись наверх и легли, свернувшись, как двое щенков, на кровати Форда.

Она разбудила его любовными ласками, их сонным наслаждением, теплыми объятиями рук и ног, нежными поцелуями. Когда они вновь задремали, дождь почти утих.

Потом Силла проснулась и выскользнула из кровати. Она на цыпочках пробралась к платяному шкафу, нашла рубашку Форда, надела ее и вышла из комнаты. Ей хотелось спуститься вниз и поискать бутылку воды — лучше ледяной, — но вместо этого она заглянула в студию Форда. Любопытство пересилило жажду.

Она включила свет и при виде рисунков, прикрепленных к чертежной доске, невольно ахнула. Как странно видеть свое лицо, подумала она, соединенное с телом воительницы. Хотя это было все же ее тело.

Он добавил татуировку, но нарисовал ее в том месте, где предложила она, — на бицепсе.

Подойдя к его рабочему столу, она нахмурилась при виде горы бумаг. Стол был весь усеян маленькими набросками — не связанными между собой, как ей показалось, каждый в отдельной рамке и с вертикальной пунктирной линией сверху донизу. Некоторые из них имели овалы для текста с номером внутри. Силла разложила рисунки, чтобы лучше их рассмотреть.

Это что-то вроде раскадровки, поняла она. Персонажи, действия, некоторые сцены. Блоки. И если она не ошибается, формы и размеры рамок были вычислены с математической точностью.

Кто бы мог подумать, что комикс — это так непросто?

С другой стороны кульмана на столе лежал лист больших размеров. Многочисленные квадраты и прямоугольники с подробными рисунками, затушеванными и обведенными. Да, это уже рассказ. Хотя к рисункам еще не были добавлены диалоги, сами рисунки разворачивали перед зрителем сюжет, как слова в книге.

В центре стояла доктор Касс Мерфи в своем профессорском, как решила Силла, облике. Сдержанная, приличная. Неброская. Одежда, темная оправа очков, поза — все это с первого взгляда определяло ее характер. Разве это не талант, подумала она. Несколькими штрихами суметь передать характер человека.

Недолго думая, она взяла лист и понесла к доске, чтобы сравнить с изображением Брид.

Та же самая женщина — да, та же самая. И тем не менее. Перемена была разительной и полной. От сдержанности к свободе, от нерешительности к целеустремленности. От тени к свету.

Возвращаясь к столу, чтобы положить на место лист, она заметила еще одну стопку страниц. Машинописный текст. Она пробежала глазами первые несколько строк.

Проснувшись, Форд почувствовал желание и глубокое разочарование оттого, что Силлы не было рядом. Он никак не насытится ею, мелькнуло у него в голове.

Она была красива и сексуальна, ранима и умна. Она умела пользоваться электроинструментом, а от ее смеха у него кружилась голова. Он видел ее сильной и абсолютно растерянной. Он видел ее преданность другу, сильнейшее смущение и безудержный гнев.

Она умела работать, и, черт побери, она умела любить.

Возможно, размышлял он, она очень близка к совершенству.

Но где же она?

Он скатился с постели, натянул на себя брюки и пошел искать ее.

Он увидел ее, когда уже собирался окликнуть. Она сидела за его рабочим столом, поджав под себя ноги, сгорбившись и опираясь на один локоть. У него мелькнула мысль, что если бы он просидел в такой позе больше десяти минут, то несколько дней не смог бы разогнуть спину.

Подойдя к Силле, он положил ладони ей на плечи, чтобы размять напряженные — как он полагал — мышцы. Она вздрогнула, как будто он взмахнул топором над ее головой.

— Боже! Ты меня напугал.

— Да, я понял — ты едва не ударилась головой о мою чертежную доску. Чем это ты так увлеклась?

— Я… О боже. Черт! — Она оттолкнулась от стола и развернулась на стуле к Форду. — Прости. Я влезла в твою жизнь. Я смотрела на рисунки, которые ты развесил, и увидела книгу. Хотела просто пробежать взглядом первую страницу. И увлеклась. Мне не следовало…

— Ну, ну, только без самобичевания. Я все это тебе уже рассказывал. Но ты увлеклась — и это плюс.

— Я передвинула тут кое-что, — она протянула ему лист с рисунками. — Терпеть не могу, когда трогают мои вещи.

— Тут уж ничего не поделаешь. Наверное, тебе повезло, что я не такой вспыльчивый и ранимый, как ты. — Он положил лист на место. — И что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что это забавная, увлекательная и волнующая история, пропитанная юмором, с явным феминистическим подтекстом.

— И это все? — вскинул брови Форд.

— Ты сам все отлично знаешь. Касс ведет себя определенным образом и ждет определенного отношения к себе, потому что ее растил властный и черствый отец. Она сексуально зажата и эмоционально сдержанна, ее воспитали таким образом, что она уважает превосходство мужчин. Это хорошо видно по одному ее портрету. Тому самому, который ты положил на место.

— Она предана и брошена, потому что она привыкла получать указания от главенствующих мужчин, подавляя свои мысли и свои желания. Но перед лицом смерти она превращается в лидера. Все, что было заперто внутри ее, и даже больше, вырывается наружу в виде Брид. Воительницы. Сильной и поэтому всемогущей.

Как удивительно и лестно, подумал он, слушать ее интерпретацию личности главной героини.

— Ты все правильно понимаешь, Силла.

— Ты думаешь, я смотрю на твою работу сквозь розовые очки? — улыбнулась Силла. — У тебя получился сценарий, очень хороший сценарий. Есть даже углы и направления съемок для камер.

— Они помогают мне запомнить, как я видел сцену, когда сочинял ее, даже если потом изменю сюжет.

— А еще ты добавляешь маленькие рамочки, как на тех рисунках.

— Они помогают мне с разметкой.

— Ты добавил Стива — Бессмертного. Он будет так… он будет безумно рад.

— Мне нужен был мост, связь между Касс и Брид. Персонаж, который живет в обоих мирах и помогает двум сторонам героини понимать друг друга.

Примерно так, подумал Форд, как Стив помог Силле.

— Его появление многое изменило, добавило мне работы, но значительно углубило сюжет. Появилось кое-что новое, о чем я не подозревал в самом начале. Этот персонаж до сих пор продолжает эволюционировать. Но основная история написана, и теперь я должен передать ее в рисунках. Иногда — по крайней мере у меня — графика может влиять на сюжет. Посмотрим.

— Мне особенно нравится вот этот рисунок Брид, где она поворачивается, как в фуэте, наверное, собираясь нанести удар ногой.

— Фуэте?

— Балетное па. — Силла подошла к рисунку и постучала по нему пальцем. — Очень похоже, даже руки в правильном положении. Для полного сходства опорная нога должна быть чуть сильнее вывернута наружу, но…

— Ты умеешь танцевать? Можешь продемонстрировать?

— Фуэте? Пожалуйста. Восемь лет в балетной школе. — Она исполнила быстрое вращение. — Вот так. — Она повторила движение в другую сторону еще быстрее. — Легко.

— Круто. Подожди. — Он выдвинул ящик стола и достал фотоаппарат. — Проделай-ка это еще раз.

— Но я почти голая.

— Да, и поэтому я тут же выложу снимок в Интернете. Мне нужно запечатлеть положение ног, о котором ты говорила.

Он понятия не имел, до какой степени она должна была доверять ему, чтобы почти раздетой демонстрировать балетное па перед камерой.