Долгое прощание с близким незнакомцем - Алексей Николаевич Уманский

— Ну что ж, это похвальная дальновидность, — одобрил я и добавил. — Тем более что летчики в основном народ здоровый.

— А тебя за что списали с летной работы? И давно ль?

— Да нет, всего месяцев девять назад. Как достиг пенсионного возраста, так и попросили.

— А сам-то ты уже налетался?

— Если откровенно, то не совсем. Но надоело чувствовать над собой чужую власть. Вот это определенно.

— Ты во всём не как все.

— Едва ли, — не согласился я. — Пожалуй, лишь кое в чем.

— Ну, этого твоего «кое в чем» для любого другого за глаза хватит. И для начальников, конечно, тоже.

— Да, для начальников, конечно, — подтвердил я. — Зато теперь их у меня нет. Разумеется, кроме нашей родной коммунистической партии и нашего родного советского правительства.

— Ай, брось, не трать время!

— А на что мы его можем употребить?

Инка и я посмотрели друг другу в глаза. Может, мне не надо было делать этого. Потому что в её глазах я прочел то же, что и двадцать лет назад — предложение отправиться в постель. Конечно, сейчас я мог сделать вид, что ничего такого не заметил. Но вместо этого сказал:

— Сейчас ничего не получится.

— А когда?

Я пожал плечами:

— Может быть, на обратном пути. Если это действительно стоит делать.

— Ты сомневаешься? — с упреком спросила Инка.

— Только не в тебе и не в Сашке. Теперь ведь всё уже не так.

— Ну и что? — пожала плечами Инка. — Разве у тебя всё прошло?

Я не ответил. Желание обладать привлекательной женщиной, которой ты не внушаешь никаких иллюзий насчет того, что женишься на ней, и перед которой не желаешь нести никакой ответственности, разумеется, не пропало. Но и Сашку обижать было не за что, хоть он и пополнел и оставил, говоря языком Бабеля, «этих глупостей» нашего летного прошлого. Но тут вспомнилось, что расстаться с авиацией меня вынудили такие же бывшие летчики, как Сашка. Наверно, они были не хуже и не лучше его, а их мне совсем не было жалко, как и им — меня. Мы находились с ними по разные стороны невидимого, но реально существующего барьера. И как я им ничем не был обязан, я в этом случае ничем не был обязан и Сашке. Они выбрали служение своим жизненным удобствам, я же пытался сохранить верность мечте. И Инка, наверное, тоже сохранила, хотя ее мечта отличалась от моей.

— Ладно, не будем загадывать — сказал я. — Дай прежде вернуться, а там увидим.

— Обещай, что останешься на обратном пути.

— Если Богу будет угодно, чтобы я вернулся, останусь.

Она быстро поцеловала меня в губы и тут же отпрянула. То ли из-за того, что сюда могли заглянуть посторонние, которым незачем было знать, чем занимается в кабинете начальника аэропорта его благоверная, когда муж на минуту оставил свое рабочее место. То ли из-за того, что сама еще не была готова представить, каким может быть наше новое соединения.

«Теперь начнет деятельно работать над этим», — без тени иронии подумал я.

— Ты голоден? — спросила внезапно озаботившаяся Инка.

И то верно. Любящая женщина всегда считает своим долгом хорошо, как на работу, накормить мужика, с которым собирается лечь в постель.

— Пожалуй, да. Мы еще не завтракали.

— Так пойдем в нашу столовую, — предложила Инка, — там прилично кормят. Я имею в виду летный состав, — добавила она, заметив мой недоверчивый взгляд.

Да, она явно хотела продолжить общение со мной не наедине, а на людях.

— Мне не очень удобно откалываться от наших. Тем более, что им подадут из другого котла.

— Это я устрою, — возразила она.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся я при виде ее решимости смести с нашего пути все преграды.

— Поцелуя меня, — попросила Инка.

Я пригнулся, поцеловал, и мы вышли из кабинета ее мужа.

В столовой я застал вполне привычную атмосферу. В клубах пара, вырывавшихся при подаче тарелок на поднос из раздаточного окна, крутились фигуры поварих и дородных официанток. Крики: «Сýпа, давай, сýпа!», запахи нехитрой еды, стук ссыпаемых в ящики ложек, вилок и ножей вернули меня назад, в прежнюю жизнь авиаотряда, когда надо было подчиняться не только регламентам службы, но и — вынужденным образом из-за отсутствия нормального дома — правилам общей трапезы. Не могу сказать, что я соскучился именно по этой стороне моего прошлого бытия, но сейчас она всё-таки несколько взволновала. Инка села за столик напротив меня и что-то негромко сказала сразу подошедшей к нам официантке в белой наколке с красивым деревенским лицом, замечательной грудью и великолепными бедрами, которая успела бросить на меня быстрый любопытствующий и оценивающий взгляд. Я не остался у нее в долгу и проводил ее взглядом, когда она отошла. Ничего не скажешь — у пилотов местных авиалиний был мощный стимул для питания и работы. Особенно по ночам.

— Ты по-прежнему не можешь оставить без внимания ни одной юбки!

Ироническое замечание Инки вернуло мое внимание к ней.

— Ну уж, скажешь — ни одной! Только некоторые, особо выдающиеся!

— Узнаю брата Колю, — процитировала Инка.

— А я и есть всамделишный Коля! — засмеялся я. — Надеюсь, приблизительно тот же самый, что и много лет назад.

Тогда она очень хотела замуж по примеру своих красивых старших сестер, уже вышедших за молодых летчиков. Инка была ничуть не хуже, поэтому надеялась, что и у самой все получится о’кей, но с «братом Колей» вышла осечка. А о том, что она всё-таки взяла свое с другим пилотом, я еще полчаса назад не знал. Слава Богу, с сестрами она могла чувствовать себя на равных. Словно угадывая мои мысли, Инка сказала:

— Уж если я не сумела заставить тебя жениться, неудивительно, что никто до сих пор не смог.

Я взглянул на нее. Лицо гарной украинской дивчины было по-прежнему привлекательным и свежим. Будь у нее больше мысли в глазах и голове, я бы тогда, возможно, и не устоял. А так оказалось не особенно трудно оставить ее и перестать нуждаться именно в ее ласках: в каждом гарнизоне или аэропорту можно было найти очень сведущих в этих делах дев и дам, и не каждая из них стремилась выйти замуж, хотя и такое, куда денешься, тоже было.

— Я надеюсь, ты тут не очень скучала, — сказал я.

Двусмысленность моей фразы вряд ли пришлась ей по душе, но она приняла вызов и показала, что способна ни в чем и никому не уступать:

— Ничего, не жалуюсь.

— Ну и прекрасно! Дети у вас есть?

— Есть. Сын и дочка.

— Надеюсь, красивые, потому что должны быть похожи на тебя, особенно мальчик.

Инка покраснела. Комплимент пришелся кстати.

— Он и правда красивый, уже почти взрослый. Через год школу кончает.

— Девушки им интересуются?

— Ой, и не говори!

— Смотри, чтоб до времени не женили.

— Я смотрю, — без смущения засмеялась она,