След лисицы (СИ) - Красовская Марианна

Один, потом другой воин вскинул вверх руки. Еще один и еще. Сестра хана – завидная невеста. За нее сегодня будет настоящая битва. Никаких договорных боев, никаких игр.

“Невесты” досадливо вздыхали, зная, что за их руку будут сражаться два, много – три претендента, а выиграет, конечно, тот, кто уже договорился и с девушкой, и с ее родителями. Очень редко в игру вмешивался неожиданный участник. Да и настоящих поединков за несколько последних лет было всего пару штук. За Илгыз бились всерьез, за белокурую рабыню, выкупленную Нараном у угуров, даже тирахский конунг на поле вышел.

Теперь вот — Листян. Немолодая, почти уже чужачка, да к тому же вдова.

А даже Наран-гуай медленно стягивает через голову рубаху и скидывает обувь, закусив губу и гневно сверкая глазами. Последнее возмутило девушек больше всего, они удивленно зашептались. Все давно знали, что Наран, как и его приемный отец, вовсе не собирался жениться. Никогда. Юные невесты были совсем детьми в то время, как Листян выдали замуж, и, уж конечно, знать не знали, что он когда-то был даже женихом сестры хана. Зато воины постарше мигом смекнули, что к чему, и, лукаво посмеиваясь, тоже принялись стягивать рубахи.

Наран-гуай хочет Листян? Так придется ему очень постараться. Авось и оценит его подвиги красавица.

Баяр уже откровенно смеялся, сверкая в темноте белоснежными зубами, Дженна в ужасе хваталась то за голову, то за живот. Она вовсе не ожидала, что Нарана ждет настолько серьезное испытание!

— Ну куда они, — стонала ханша. — Бурсулу за сорок, он вдовец уже лет пять. У него четверо детей в шатре! Зачем он выходит? А Гренли? Старик совсем! Сирьен — он же к Ашире свататься хотел и говорил, что в детских играх не участвует! А остальные? Янушу шестнадцать! Великие предки!

— Не волнуйся, жена, — притянул ее к себе Баяр. — Чем дольше охота, тем ценнее добыча. К тому же Наран сам виноват, надо было поспешить.

Листян криво улыбалась, ловя взгляд своего мужчины. Он злился, она это чувствовала даже на расстоянии. Зубами, наверное, скрипел, рычал про себя. Но вышел один из первых, и она это оценила. Не сомневался, не отказался от нее. А то, что не самый первый — так просто не сразу понял, что происходит.

Ах, до чего же он был хорош! Широкие плечи, жилистые руки, гладкая мускулистая грудь. Ей нравились худощавые, ладно сложенные мужчины. У моров все больше воины массивные, почти квадратные, с огромными лапами, с бородой и усами. Такие как прижмут — кости переломать могут. Наран был гладким везде. Бороду и усы не носил, буйные волосы завязал в короткий хвост на затылке. Перехватил поудобнее деревянную палку, которой можно было пользоваться в бою, взвесил в ладони. Долго же ему придется ждать своей очереди!

Сначала сразятся те, кто пришел за прочими невестами. Потом уже выйдут “женихи” ханской сестры.

Злился ли он? Еще как. В первую очередь на себя. И как он, дипломат, любитель, нет, знаток женщин, мог так опростоволоситься? Почему снова позволил своей женщине ускользнуть?

Она ведь ему не поверила. А он — не убедил. И вышла в круг невест от страха, от обиды, от того, что он, Наран, оставил ее.

А с чего бы ей доверять ему? Что он сам сделал для того, чтобы убедить свою лисицу, что его чувства неизменны? Взял ее на голой земле, жадно и нетерпеливо? А потом как мальчишка хвастался Баяру, что его сестра согласна на все? Представлял ее в золоте и шелках, хотел купить? Сам во всем виноват, баран. Никогда не стоит недооценивать женщин, тем более, женщин влюбленных.

Она снова преподала ему урок.

А он снова готов был сразиться за ее свадебную чашу с целым миром.

38. Победитель

Что она наделала, зачем?

Листян было страшно, как никогда. А если Наран проиграет? И кто все эти мужчины, что сражаются за ее чашу?

Ей захотелось сбежать, спрятаться, провалиться под землю, только бы не видеть, как очередного воина сшибает с ног противник. Это были не поединки ради поединков, не красивые бои, где соперники показывают свою ловкость и удаль. Здесь уже начинались настоящие злые драки. Даже Баяр вглядывался встревоженно.

Когда очередной “жених” упал от удара палкой по шее, хан вскочил.

— Довольно! — рявкнул он. — Я не хочу лишиться своих лучших воинов в схватке за свадебную чашу! Дальше — только рукопашный бой.

Листян перевела дыхание. Рукопашный бой был не так уж и страшен. По правилам, тот воин, который сможет заставить противника коснуться земли лопатками, считался победителем. Покалечиться здесь было сложнее, чем при битве палками.

Когда в круг вышел Наран, конечно, спокойный и невозмутимый, такой красивый, такой величественный, Листян забыла, как дышать. Ему достался серьезный противник — один из зрелых, опытных воинов. Не старик, но мужчина в самом расцвете сил. И справился он с ним играючи — не прошло и минуты, как ему удалось поддеть соперника под колено и уложить его на спину почти даже бережно.

Тряхнул растрепавшимися волосами, нашел взглядом бледную и взволнованную Листян и вдруг подмигнул ей совершенно по-мальчишески.

О! Она тут сходит с ума от волнения, а ему смешно! Мужчины…

И почему она в нем усомнилась? Ну конечно же, он ведь был тысячником! Его когда-то тренировал сам Баяр, а Нурхан-гуай учил держать в руках лук и стрелы. Да и должность посла подразумевает непременные успехи в искусстве боя. Мало ли, с какой опасностью придется столкнуться в дальней дороге! То, что Наран в последние годы не ходил в военные походы, вовсе не значило, что он забыл, в какой руке держать саблю. Он всегда был один из лучших, а кровь оборотней, текущая в его жилах, делала его очень ловким и быстрым.

И как только Листян поняла, что Наран, конечно же, победит, ее отпустило. Стало легко и весело, словно она выпила той самой вишневой настойки. Дальнейшие бои уже не казались ей страшными.

И вообще, она могла собой гордиться — вон сколько воинов вышли бороться за ее чашу. Победит, конечно, только один, но до чего же приятно быть не “чужачкой со странными глазами”, а признанной красавицей и завидной невестой!

Претендентов оставалось все меньше, зрители начинали скучать и требовать начала великого пира, поглядывая на восток: не светлеет ли небо?.

Наран выходил на бой уже трижды и побеждал, казалось, вовсе без усилий. Красиво и быстро.

И вот их осталось двое: ее мужчина, красивый, высокий и сильный, и какой-то чужой старик. Ну хорошо, пусть не старик, пусть — опытный и уже видевший немало боев воин. И когда начался последний бой, все вдруг замерли. Соперники оказались равны по силе. Тот, который старше, пожалуй, был даже сильнее. Невысокий, жилистый, бритый наголо, с раскосыми злыми глазами. Нарану он был хорошо знаком. И нужна была ему не Листян, а месть.

— А помнишь, ты перекупил у меня белокурую рабыню? — холодно спросил Нарана его противник. — Тебе она была не нужна, ты потом отдал ее тирахам.

— Она была слишком хороша для тебя, Хонг.

Хонг, прищурившись, ловко ускользнул от обманного броска Нарана и продолжил:

— А что насчет Асманур? Вдова с детьми. Зачем?

— Разве сделал бы ты ее счастливой? Сумел бы вернуть радость жизни? А я сумел.

— Ты не дал мне и шанса.

Хонг очень быстро и сильно ударил Нарана локтем в бок, снова уворачиваясь от захвата. Посол попытался одновременно ударить противника раскрытой ладонью правой руки в подбородок, а левой подтолкнуть в поясницу — этот прием прекрасно срабатывал ранее, но Хонг снова вывернулся, заломив Нарану руку за спину и скользнув кулаком по скуле — вроде несильно, но у посла зазвенело в голове.

— Мне не нужна твоя женщина, но я могу ее взять.

— Она с тобой не ляжет.

Они отскочили друг от друга, тяжело дыша и с ненавистью сцепляясь взглядами.

— Я знаю все твои приемы, сын лисицы. Когда-то меня учил твой отец. И знаешь, что я теперь с тобой сделаю, рыжий? — голос противника стал вкрадчиво-ласковым.