Серый Ворон. Самый разыскиваемый - Михаил Атаманов

- Кумиаравель, я по своему опыту знаю, что эльфы очень хорошо подмечают мельчайшие детали происходящего вокруг них. Возможно, ты был слишком погружен в свою скорбь и потому не заметил, что с момента вашего появления тут у храма я ещё не говорил с высокородной леди. Просто у нас есть погибшие - двое служителей храма, двое наёмников и один дварф, мы собираемся их сейчас воскрешать, а поэтому мне казалось разумным заодно воскресить и твоих бойцов. Никакой оплаты или ответной услуги за услугу я не требую, однако всё же есть один скользкий момент...

- Какой? - ещё более насторожился эльф.

- Среди трёх магов, необходимых для проведения этого ритуала, один является эльфом-дроу по расе. Этого мага зовут Фириат Тёмный Соболь, он мой надёжный друг, который много раз доказал свою силу и верность. Я уже поговорил с ним на эту тему и выяснил, что Фириат Тёмный Соболь согласен воскресить светлых эльфов, если кто-либо из светлых сам попросит его об этом.

- Об этом не может быть и речи! - гневно воскликнул Кумиаравель. - С дроу мы готовы разговаривать только языком стрел и мечей!

- Как скажешь, Кумиаравель. В конце концов, это твои бойцы и именно тебе отвечать перед их матерями, - бесстрастно ответил я. - И если ты считаешь, что родственники погибших согласятся с тем, что твои убеждения действительно стоят дороже четырёх жизней светлых эльфов клана Дневной Росы, то так тому и быть.

Я неторопливо развернулся и направился прочь, за моей спиной интенсивно спорили и ругались эльфы. И я не очень удивился, когда меня окликнул другой голос:

- Постой, Серый Ворон! Меня зовут Астеруэль, и я не настолько щепетильный и твердолобый, как Кумиаравель. Я готов поговорить с дроу, раз это спасёт моих соплеменников.

Эльф выглядел совсем молодым и вряд ли был старше самого Фириата. Я подвёл его к дроу и оставил их наедине. О чём бессмертные создания говорили между собой, я не слышал, но уже через минуту двое молодых эльфов разных кланов пожали друг другу руки, закрепляя достигнутые договорённости. И через пару минут четыре бездыханных эльфийских тела были положены рядом с другими мертвецами. Свелинна к этому моменту уже нанесла нужные руны на полу и стенах, и всё было готово к началу церемонии.

- Погодите! Нужно воскресить ещё двух мертвецов - сотника орков и убитого вражеского мага! - остановил я подготовку к обряду.

Все собравшиеся были настолько удивлены, что никто даже не стал возражать. Вскоре дварфы притащили и положили в ряд с другими трупами тело орка и плащ, в который собрали склизкие останки погибшего мага. Наши трое волшебников встали по углам треугольника, Свелинна собралась читать слова заклинания. И тут случилось чудо - алтарь в храме засветился, послышалась музыка, а когда через пару-тройку мгновений эти эффекты прекратились, на полу лежали девять тел, хоть и находящихся пока без сознания, но вполне живых. А кроме этого пропали все следы разрушения в зале - обгорелые тёмные пятна на полу снова сверкали светлой древесиной, лестница и мебель были восстановлены, а входная дверь вернулась на своё прежнее место.

- Забирайте, всё уже готово, - не очень торжественно, но зато доходчиво самым первым проговорил старший жрец храма богини смерти.

Дварфы кинулись вперёд целой толпой и, шумно выкрикивая слова благодарности Моране, подхватили воскрешённого сородича и на руках вынесли из зала. Эльфы подошли к своим возрождённым товарищам и, убедившись в их воскрешении, стали по одному выносить из зала в сторону оставленных на аллее лошадей. Когда эльфы забрали последнего, в храм неожиданно вернулся Кумиаравель, подошёл к алтарю и опустился на одно колено:

- Прими мою благодарность за жизни четырёх моих собратьев, великолепная богиня Морана! В знак признательности мой клан берёт этот храм под свою защиту, и любой враг, замысливший причинить вред твоему святилищу, должен будет сперва переступить через наши поверженные тела! - торжественно произнёс эльф на весь зал, а затем встал с колен и поискал кого-то глазами среди собравшихся: - И ты прими мою благодарность, Фириат Тёмный Соболь из клана Хвойной Ветви. Я был одним из судей, приговоривших тебя к смерти в прошлом году. Я не раскаиваюсь за то прошлое решение, приговор тогда был вынесен справедливо. Но если, не приведи богиня судьбы Фаэтта, ты или любой дроу снова окажется в Круэн-Дарсе, я буду голосовать за то, чтобы помиловать пленника.

После этих слов эльф-дроу с достоинством поклонился светлому собрату. А Кумиаравель также едва заметно поклонился, после чего резко развернулся, поправил рукой сбившийся плащ и направился к выходу. Когда он проходил мимо меня, то встретился со мной глазами и одними губами прошептал:

- Выйди на улицу, я хочу с тобой поговорить, Серый Ворон.

Он меня заинтриговал, я поспешил на выход и проследовал к собирающимся в путь и осёдлывающим лошадей эльфам. Ожившие бойцы были пока ещё без сознания, а потому их просто привязывали к сёдлам и стременам. Кумиаравель отвёл меня в сторону и произнёс:

- Я знаю, что среди спутников высокородной леди Камилетты Кафиштен долгое время была девушка-эльфийка по имени Арбель. Об этом не знает никто из твоих друзей, но Арбель моя родная дочь. Мои сородичи изгнали её из Круэн-Дарса, однако это не запрещает мне любить моего единственного ребёнка. Находившиеся на службе у герцога мои соплеменники сообщили, что перед самой атакой орков высокородная леди покинула обречённый город в компании самых приближённых слуг, среди которых была и моя дочь. Но в составе той делегации, что приехала с высокородной леди в Круэн-Дарс, Арбель не было. Я очень надеялся обнаружить Арбель здесь и потому вызвался лично сопровождать высокородную леди в её обратной дороге, однако не нашёл здесь моей дочери. Мои люди уже расспросили Петра Пузыря, который был в числе спутников высокородной леди, и потому я уже знаю, что моя дочь пропала. Моё отцовское сердце подсказывает мне, что Арбель жива, но попала в беду. Найди мою дочь и помоги ей. И тогда, клянусь именем первого лучника Эллинаса, на всех советах старейшин я буду голосовать за то, чтобы поддерживать молодую герцогиню Камилетту Кафиштен любыми доступными нашему клану способами.

Я поклонился эльфу и долго наблюдал, как группа всадников удаляется по аллее. Затем меня окликнул один из закованных в панцирь дварфов, и я узнал в нём Аймана Крепкую Ладонь. Толстый дварф сообщил, что уже ознакомился с чертежом доспехов, которые планирует изготовить Ярик Тяжёлый.

- Очень внушительно, а если использовать лучшие материалы - метеоритное железо, очищенную магическую руду и желчь дракона, как предлагает Ярик, то обладатель таких доспехов станет практически неуязвимым для обычного оружия. Мы готовы в любое время начать плавить металл для этой работы. Остался только вопрос оплаты расходных материалов, сам понимаешь, тут нужны редкие и весьма дорогие ингредиенты...

- Сколько? - прервал я поток слов толстяка.

- Две тысячи золотом на панцирь, ещё тысяча на мифрилловую руду для кольчуги, ещё пятьсот монет на кирасу минотавра, ещё четыре сотни на оружие получше и хоть какие-то доспехи для ваших четверых освобождённых рабов. Итого три тысячи девятьсот корольков.

Почти четыре тысячи корольков! И это стоимость одних лишь материалов! А ведь ещё нужно будет учесть стоимость аренды кузницы и оплату труда всех мастеров, которые будут изготавливать оружие и доспехи. У меня не было таких денег, в моём кошельке оставалось полторы тысячи золотом, ну и где-то сорок-пятьдесят корольков мелочью.

- Мне нужно сперва поговорить с Яриком, и он потом сам принесёт деньги в кузницу, - пообещал я толстому дварфу, и Айман Тяжёлая Ладонь поспешил догонять удаляющуюся процессию сородичей, несущих на руках воскрешённого товарища.

***

Я сидел в пустующей келье храма и напряжённо размышлял, где же взять столько денег. На столе передо мной находилась клетка со спящими голубями. Интересный трофей, жаль только, что это был не сундук с золотом или самоцветами. Каришка и остальные уже обыскали трупы орков, но добыча оказалась весьма скудной - менее двадцати корольков мелочью и куча низкокачественного орочьего оружия, за которое торговцы вряд ли дадут нормальную цену. Монеты мы уже разделили между всеми членами отряда, и моя доля в пять золотых едва ли могла как-либо повлиять на общую грустную картину.

Камилетта уже призналась, что у неё в кошельке не более четырёхсот золотых, причём тратить эти монеты высокородная леди планировала на наём новых рекрутов, но никак не на вычурный панцирь дл своего бывшего оруженосца. В общем, картина с финансами у нашего отряда складывалась довольно печальная.

На постеленном прямо на полу топчане завозился приходящий в себя сотник орков. Он пыхтел и ворочался уже более часа, мешая своими стонами мне думать, но в сознание пока не приходил. Сейчас же я повернулся в его сторону и встретился взглядом с удивительно внимательными и разумными глазами орка.