Лёлька и Колдун - Марта Юрьевна Алова

– Не, ну а я чё? Я ничё! – начал оправдываться "качок", растерянно озираясь по сторонам. – Это вот она меня позвала! – и он ткнул пальцем в Алану.

Взгляды любопытных соседей обернулись к ней. Алана насчитала уже человек шесть. Где же вы все были, когда обезумевший алкоголик избивал свою жену, а их маленький сын бегал по подъезду, ища защиты? На неё вдруг накатила жуткая усталость. Всё, чего ей хотелось сейчас – это оказаться в своей квартире, запихнуть в холодильник нетронутую курицу, скинуть в раковину всю посуду со стола и завалиться спать. К чёрту этот день рождения, и какое же счастье, что до следующего ещё целый год!

Она подошла к Петьке, который продолжал сидеть возле отца на корточках и тихо бормотать: "Папа, папочка, ну, пожалуйста, встань", и позвала его:

– Петь, пошли со мной? У меня переночуешь.

Но Петька, тот самый Петька, который не далее чем час назад умолял Алану о помощи, сейчас с неожиданной злостью отмахнулся от неё, а его мать подняла на девушку изуродованное лицо с прилипшими к щекам грязными прядями спутанных волос, и уставилась на неё ненавидящим взглядом единственного оставшегося целым глаза.

– Т-т-ы-ы-ы! – просипела она невнятно, как будто рот её был забит зёмлей. – Т-т-ы-ы-ы!.. Убийца!

Алана попятилась. Женщина тянула к ней свои руки, будто собиралась задушить. Потом вдруг жалобно проныла: – Верни мне его! Он нужен мне! Без отражателя мне долго не протянуть!

Алана ощутила вену, запульсировавшую на лбу. Отражателя? Она не была уверена, что правильно расслышала сказанное слово. Какого отражателя? Должно быть, женщина сказала "мужа", но в её воспалённом, безумно уставшем за сегодняшний странный день, сознании отразилось нечто другое.

Она спросила саму себя – а, сколько же лет Петькиной матери? Сорок пять, пятьдесят? Или больше? Выглядела она пожилой, уставшей и очень больной. Муж довёл её до такого состояния, или она сама?

******

Однажды Алана прочитала в журнале статью о созависимых алкоголиках. Чаще всего ими становились близкие люди, члены семьи больного алкоголизмом, их жёны, а в последствии и дети. Особенно жёны. Поначалу им кажется, что любимый муж тяжело болен, а их миссия – его вылечить, и они смогут с этим справиться. Любовь окрыляет и придаёт им сил. Они бросаются на борьбу с монстром, и бьются, и бьются, не замечая того, что сами уже больны. А потом бросают на алтарь этой ненужной битвы самое дорогое – жизни своих детей. У некоторых борьба и вовсе перестаёт быть актуальной в какой-то момент – в тот, когда они решают сами выпить с алкоголиком.

Сейчас, глядя на Петькину мать, которой на самом-то деле вряд ли исполнилось больше тридцати шести лет, она понимала, насколько правдива была та статья. Эта женщина была серьёзно больна. Болезнь, как страшная уродливая эрозия день за днём разъедала её тело и душу, но самое страшное – эта чума уже начала перекидываться и на Петьку, день за днём, час за часом медленно и неумолимо подкрадывалась, чтобы начать жрать и его. И одному богу было известно, что маленький друг её братишки сделает раньше – без сожаления сбежит из родительского "гнезда" и заживёт своей жизнью, либо опрокинет в себя рюмочку-другую, услужливо подсунутую добрым папенькой, и начнёт новый виток.

"Но Павлика я не отдам! – подумала она, чувствуя, как закипает в душе непонятно откуда взявшаяся злость. – Не отдам, даже не облизывайтесь, чёрт бы вас побрал!"

Странно, но от таких мыслей ей стало легче. Испепеляющий взгляд Петькиной матери уже не пугал, а любопытные соседи, посматривающие искоса, стали чем-то мелким и далёким. На секунду ей показалось, что она парит над всеми ними, увлекаемая неведомой силой, а все эти люди топчутся там внизу, подняв головы и раскрыв рты от недоумения и зависти. Ощущение было такое яркое и необычное… и очень приятное, кстати.

С высоты своего полёта она смотрела на мужчину, продолжающего без движения лежать на полу. Каким же он на самом деле был ничтожным и жалким! И как ей могло прийти в голову, что это недоразумение, день ото дня терроризировавшее свою семью, могло чем-то навредить ей? Теперь это казалось смешным и нелепым.

– Он жив! – сказала она громко и внятно. Взгляды людей, находившихся в квартире, обратились к ней. Она выдержала их – все, вместе взятые и одновременно, включая безумный взгляд Петькиной матери, и добавила:

– Ничего с ним не случилось. И нечего на меня так смотреть!

В ту же секунду Петькин отец застонал и пошевелил рукой. Открыл глаза, промычал что-то невнятное. Супруга с плачем кинулась к нему на шею.

– Коленька! Родненький мой, живой! – заголосила она, но отец семейства лишь отмахнулся и пробурчал что-то похожее на: "Уйди, дура!".

Толпа вздохнула – кто с облегчением, а кто и с разочарованием – ну вот, нате вам, обломилось всё убийство.

– Ну, тогда я пошёл, – обрадовался "качок". – У меня режим, мне нельзя его нарушать.

Он бесцеремонно раздвинул плечом двух бабушек, попавшихся на пути, и исчез в дверном проёме. Следом за ним, поняв, что самое интересное закончилось, потянулись ещё несколько человек. Петькин отец, усевшись на полу, озадаченно вращал глазами, мычал и пытался что-то изобразить жестами. Наверное, изъявлял желание знать, что здесь происходит, и кто устроил весь этот погром.

Алана решила, что на сегодня с неё тоже достаточно. Счастливая Петькина мать и сам рыдающий Петька липли к своему "хозяину" с таким пылом, как будто пять минут назад его, чудом уцелевшего, вытащили из обвалившейся шахты, по меньшей мере. Смотреть на это ей было одновременно неловко и противно.

Не сказав никому ни слова, Алана направилась к выходу. Оставшиеся соседи пропускали её, поглядывая с некоторой опаской. Эти люди явно что-то увидели или почувствовали в момент её странного "вознесения", …и ей было немного любопытно, что именно, но спрашивать у них об этом Алана не собиралась. Что бы это ни было, оно уже ушло, и возможно, безвозвратно. А сейчас ей больше всего на свете хотелось домой. Идя по коридору, она уже представляла себе, как вернётся в свою квартиру, наберёт тёплую ванну, выльет в неё полбутылки душистой пены и с удовольствием окунётся в воду. Наконец-то этот день закончится – лучшего подарка на своё двадцатилетие Алана и представить себе не могла.

Увы, но ванну пришлось отложить.

Глава 12

Полина очень любила английскую игру "скрэббл", и Алану она тоже пристрастила к этой забаве.

"Приводит в норму мозги и нервную систему" – так