Террор. Кому и зачем он нужен - Николай Викторович Стариков

которая находится через два здания от кафе «Круассан». Вот еще интересный штрих: только приехав в Париж, террорист садится на автобус и едет прямо к дому Жореса, который не внесен ни в один справочник. Но Жан Жорес в этот день выступал на митингах в Бельгии, и поэтому ничего не произошло. Убийца Рауль Вийен, ровно так же как убийца Борис Коверда, снимает себе комнату, а Жорес срочно возвращается в столицу Франции 30 июля 1914 года, узнав о начавшейся в России всеобщей мобилизации.

31 июля Вийен плотно поел в одном из ресторанчиков и вновь пошел к редакции «Юманите». Привратник сказал ему, что Жореса нет. Чтобы понимать масштаб влияния Жана Жореса, укажем, что в 11:00 своего последнего дня жизни он отправился к премьеру Франции Вивиани, но тот беседовал с послом Германии, и тогда политик отправился во французский МИД. Жорес в сопровождении целого ряда других депутатов хотел получить объяснения правительства Франции о его позиции в складывающихся обстоятельствах. Выйдя из МИДа, где их принял заместитель министра, Жорес сказал: «Сегодня ночью я напишу статью, в которой разоблачу всех виновников готовящегося наступления. Я должен выступить, как некогда Золя. Это будет новое «Я обвиняю»[234].

Идя мимо «Круассана» террорист увидел в окно того, кого он искал. Обычно эта история так и подается: в ней якобы все случайно. Случайно увидел, случайно убил. Но журналист Рену видел, как перед убийством в кафе заглянул молодой яркий брюнет в мягкой шляпе: «Это был не случайный взгляд прохожего»[235]. И это был не Вийен, который выглядел совершенно иначе. Кто-то явно искал Жореса, возможно, чтобы помочь убийце, а возможно, чтобы его «подстраховать». Жорес не должен был дожить до мобилизации во Франции, и существует сразу несколько «проектов» его убийства. Многие очевидцы будут потом говорить, что и в редакции, и в кафе, где обычно обедал Жан Жорес, появлялись неизвестные люди, спрашивали, смотрели.

За пять минут до выстрелов Вийена один из свидетелей видел трех-четырех человек, следивших за кафе. Кассирша заметила худого верзилу в соломенной шляпе, который показывал на Жореса, и это тоже был не Вийен. А вот следствие никакого заговора не обнаружило, потому что его задачей было совершенно иное: заморозить ситуацию, не дать ответа на главный вопрос – «почему?», ответив лишь на вопрос – «кто нажал на курок?». Нельзя исключать и того, что Вийена делали крайним, хотя стрелял и не он. Ровно также как в убийстве Кеннеди обвинят Ли Харви Освальда, после чего немедленно убьют, чтобы замести все следы. История гласит, что, выстрелив в Жореса, Рауль Вийен попытался убежать, но один из прохожих «догнал его и оглушил ударом трости по голове». Свидетели убийства, которые сидели с погибшим в кафе, не видели лица стрелявшего, они видели занавеску, которая раздвинулась, после чего с улицы в кафе протянулась рука с револьвером. Кстати, уж больно легко в Париже летом 1914 года было можно достать огнестрельное оружие! Ведь стрелять Вийен будет из другого оружия – из другого револьвера[236]. Так пишут историки и криминалисты – даже не понимая, что стрельба из другого оружия, которую взял на себя Рауль Вийен, может означать то, что из этого другого револьвера и стрелял-то другой человек.

Показательно, что суд над Раулем Вийеном, который вроде как был с поличным взят на месте преступления, состоится почти через пять лет – 24–29 марта 1919 года! – когда после миллионов погибших в войне суть событий 30 июля 1914 года будет уже не так важна. Что интересно, суд присяжных не только не приговорит убийцу к смертной казни, а оправдает его как «действовавшего в порыве страсти»! Более того, вдову Жореса обяжут оплатить судебные издержки, включая расходы на адвокатов убийцы мужа. Складывается впечатление, что закулисные силы, развязавшие войну, выполнили все свои обязательства перед тем, кто сделал важное для них дело.

Рауль Вийен на свободе – но счастья ему это не принесло. Очень быстро он вновь оказался в тюрьме, расплатившись фальшивыми франками. Но вновь вышел сухим из воды, уплатив всего лишь 100 франков штрафа. А потом он… получил наследство. Да-да, именно так описывают ВДРУГ появившееся у него богатство. Сначала оправдали за убийство, потом отмазали от другого преступления, после чего у Вийена умерла тетушка! Убийца Жана Жореса уезжает в США и пропадает на 12 лет. Его дальнейшие следы теряются, пока он не появляется в Испании в 1932 году, где поселяется на Ибице. Вроде как сходит с ума. В 1936 году, во время гражданской войны, он был расстрелян одной из противоборствующих сторон.

Ну и как не вспомнить еще одну историю прямо предвоенной Франции образца 1914 года. Есть такое «правило сообщающихся сосудов» в физике – в терроризме есть правило сообщающихся безнаказанностей. Хотите, чтобы было легко подбить некую персону совершить террористический акт или политическое убийство? Покажите им пример безнаказанного аналогичного деяния. Когда Рауль Вийен с револьвером своего товарища в кармане приехал в Париж с целью убить Жана Жореса, такой пример был у него прямо перед глазами.

Пример этот носил имя – Генриетта Кайо. За прошедшие с начала ХХ века 14 лет на посту премьера Франции побывало полтора десятка человек. Одного из них звали – Жозеф-Мари-Огюст Кайо. Он занимал премьерское кресло в 1911–1912 годах, также был министром внутренних дел и министром финансов. Отличительной чертой его политического кредо было желание избежать войны с Германией, найти с Берлином компромисс. Во время своего премьерства он смог даже продемонстрировать пример подобных действий в реальной политике во время Второго марроканского или так называемого Агадирского кризиса. Так в истории называют спор между Францией и Германией за контроль над Марокко. Эти «далекие дела» на африканском континенте легко могли привести к серьезному конфликту двух стран, с последующим вовлечением в него всех остальных крупных мировых игроков.

В 1909 году Париж и Берлин подписали соглашение о Марокко, при этом стоит отметить, что началу напряжения между странами положило провокационное направление отряда французских солдат в столицу Марокко – город Фес. Предлогом для этого стала осада мятежными берберскими племенами этого населенного пункта. Решение отправить солдат приняли в апреле 1911 года, а уже в начале мая кайзер Вильгельм одобрил отправку к берегам Марокко нескольких военных кораблей. В Берлине опасались, что Франция просто оккупирует Марокко и вытеснит оттуда немцев, нарушив соглашение 1909 года, под предлогом «просьбы о помощи» со стороны правителя этой страны. 3 июля 1911 года три германских судна во главе с канонеркой «Пантера» прибыли в