Пояс Койпера - Николай Дежнев

— Это почему же? — удивился я, не скрывая обиды.

— Да потому, что нормальному человеку в российском шоу-бизнесе делать нечего, — отрезал Аристарх, — а ненормальному так и надо! — Посмотрел в затуманенную дождем даль, как если бы стоял на мостике корабля. — У меня на авианосце есть доверенный человечек, за хозяйством приглядывает. Вчера позвонил, говорит, люди на борт просятся, те, кому невмоготу в гребаном обществе жить. Спрашивает, гнать их взашей или принять. Как думаешь?

Посмотрел на меня с прищуром.

— Я бы… я бы разрешил остаться, идти им больше некуда…

— Только не им, Дэн, а нам!.. Так я ему и ответил. Кто бы мог подумать, что превращусь в наследника старика Ноя, а моя посудина — в новый Ковчег! Не заметили мы за суетой, а потоп-то уже в самом разгаре… — Поднялся с лавки и нахлобучил на глаза бейсболку. — Позвони, когда закончится твой балаган! Билет на самолет забронирован, а там вертолетом…

Достал из нагрудного кармана комбинезона и сунул мне в руку визитную карточку. Под именем и фамилией стояло золотом: мусорщик, а ниже, маленькими буковками: кандидат биологических наук, профессор.

Могло случиться, что расстаемся ненадолго, но я все равно его обнял. Аристарх похлопал меня по спине:

— Давай, Дэн, удачи!

И шагнул к машине, но я его окликнул:

— Слушай, ты ведь не веришь в предрассудки, правда? Женщина на корабле беду не приносит…

На губах Аристарха проступила медленная, немного грустная улыбка.

— Никаких проблем, будет тебе второй билет! В Библии сказано: семь пар чистых и семь нечистых, а уж какие вы, разбирайтесь сами!

И полез в кабину. Двигатель дыхнул солярой, и мусоровоз отвалил от помойки, как уходит в плавание океанский корабль. Туда, где поет в снастях тугой, теплый ветер, где по ночам фосфоресцирует море и хочется дышать полной грудью. А я пошел бриться и приводить себя в порядок. Такова традиция: моряки перед тем, как принять бой, переодеваются во все чистое. Стоял под душем и думал о том, что ни о чем не хочется думать. Время, перестав делиться на часы и минуты, застыло студнем. Я отогревал его горячими струями, но оно вконец обленилось и отказывалось идти. Потом долго и тщательно скоблил бритвой подбородок. Цветущим меня никто никогда не называл, но до теней под глазами раньше как-то не доходило.

Телефонный звонок застал меня за кофе. Майский сказал, что машина придет в четыре и посоветовал хорошенько отдохнуть.

— Не хочу расстраивать, но томным вечер не будет.

Остряк-самоучка! Второй звонок раздался тут же после первого, и я подумал, что тезка кота хочет меня еще чем-то порадовать, но это был не Леопольд. Совсем не Леопольд.

— Здравствуй, Дэн, — произнес женский голос тихо, как если бы пробился ко мне через толщу столетий, — это я!

Именно эти слова мне очень надо было услышать! Дыхание перехватило, но старчески сентиментальным я еще не стал, и до слез я не докатился. Хотя они готовы были навернуться.

— Ну, слава Богу, — продолжала Аня, — столько раз звонила, но ты не брал трубку…

Ответ был готов: я так тебя ждал! Но в горле пересохло, и удалось лишь выдавить:

— Я уезжал из Москвы! — Надо было еще что-то сказать, но, кроме погоды, как при первой встрече, ничего в голову не приходило. — Странно, правда, все лето мечтали о дожде, а не успел пойти, как уже надоел. Кстати, в Индии в сезон муссонов телефоны работают из рук вон плохо…

— Ты что, летал в Индию? — удивилась Аня. — В газетах об этом ни слова.

— Нет, отсиживался у приятеля на даче. — Немного помедлил. Очень хотелось спросить, но досчитал до десяти и не спросил. — Представляешь, стены храмов Каджурахо сплошь расписаны сценами соития… — Но вопрос душил, жег язык: — Поняла?

— О чем ты? — удивилась она.

— О тебе! Сказала, требуется время себя понять…

Анька рассмеялась, и у меня с души свалился камень. Человеку вообще мало надо, а женский смех высокая награда. Везунчик ты, Серега, сказал я себе и постучал по деревяшке, не каждому дано услышать радость в смехе женщины.

— Поняла! Иначе бы с тобой не говорила… — запнулась и продолжала уже другим, озабоченным, тоном: — А еще поняла, чем ты платишь за мою свободу. Я права?

Красиво сказано, надо бы записать! Мне ли, историку, не знать, что за нее во все времена приходилось платить, а в наше — и подавно. Впрочем, как и за все в этой жизни.

— Помнишь, как мы стояли с тобой под дождем и что было потом…

— Перестань, — рассердилась она, — что за дурацкая манера все время перебивать! Мне такая жертва не нужна!

Я сделан из кружки глоток и поискал глазами сигареты.

— …камасутра отдыхает!

Погорячился, не стоило, наверное, так говорить, потому что Анька сорвалась на крик:

— Отмени шоу, слышишь — отмени!

Никогда ее такой не видел. Впрочем, мы и виделись-то всего пару раз. Положил мобильник на стол, отработанный прием, когда говоришь с женщиной. Не спеша закурил и только потом прислонил трубку к уху.

— Сереженька, миленький, — лопотала Анюта, — мы как-нибудь справимся! Беда-то какая, они же проголосуют…

— Не боись, прорвемся! Фредди пел: шоу маст гоу он, а покойник знал в этом толк. Ты вот что, ты лучше будь все время на телефоне, а еще… купи себе новый сарафан. Знаешь, такой открытый, в каком я тебя первый раз увидел. Незабываемое по силе эстетического воздействия зрелище! И держи под рукой загранпаспорт, полетим с тобой к теплому морю…

Вообще-то я не сомневался, что Анька позвонит. Или если и сомневался, то не очень. В любом случае надеялся, благо надежда умирает последней. Посмотрел на себя в зеркало совсем другими глазами и пошел выбирать прикид. Внимание населения страны, рассуждал я, перебирая шмотки, не повод изменять себе и уж тем более заниматься украшательством. Король, он и в рубище монарх. Остановился на не слишком потертых джинсах, брюки давно не ношу, и тонкой водолазке, с успехом заменявшей мне рубашку. С пиджаком тоже проблем не возникло, снял с плечиков тот, что ближе висел, зеленоватый в тонкую красную клеточку. Слегка поношенный, но зато любимый. Получилось, оделся, как если бы предстояло тащиться в офис к Феликсу. Он, кстати, мог бы и проявиться, но телефон глухо молчал. Совсем забыл, что, поговорив с Анютой, я его отключил. Автоматически, а это верный признак, что нервишки пошаливают.

Машина пришла, как было обещано. В телецентр провели какими-то подземными ходами, и все равно под вспышки многочисленных камер. Мне всегда хотелось знать, чем кормятся в мое отсутствие комары, теперь интерес распространился и на папарацци, им для размножения тоже нужна была свежая кровь. Встретивший меня за кулисами зала Майский производил впечатление электрического веника, от него, словно искры, разлетались с безумными глазами люди. Пружина созданного им механизма сжалась до естественного предела и в любой момент была готова лопнуть. По крайней мере, мне так казалось, в то время как Леопольд чувствовал себя как рыба в воде и еще успевал говорить по телефону и интересоваться в паузах моим самочувствием. Умевший делать три дела одновременно, Юлий Цезарь в сравнении с Арнольдычем был сущим ребенком.

Если не принимать во внимание ту мелочь, что я плохо понимал происходящее, чувствовал себя неплохо. Чтобы окончательно не подорвать раздерганную психику, Леопольд завел меня в артистическую уборную и сунул в руки последний вариант тронной речи.

— На, познакомься! — И, перескакивая в очередной раз с «ты» на «вы», продолжал: — Сейчас сюда принесут телевизор, вам надо будет следить за происходящим в зале. Сценарий за счет рекламы пришлось уплотнить, так что на сцену выйдешь всего два раза: в начале шоу и на финальной стадии… — Бросил мельком взгляд на дисплей мобильника, но на вызов не ответил. — Располагайся по-хозяйски, с минуты на минуту тобой займутся гример и моя ассистентка, а я побежал. — И уже от дверей предупредил: — В коридоре два охранника. Не бойся, это еще не конвой, за кулисы могут прорваться поклонницы…

И испарился, будто и не было его в природе, оставив после себя отчетливый запах серы, а точнее, черного сигарного табака. Оно и понятно, человек бросает курить. Но тут же вернулся.

— Да, чуть не забыл! — Полез в карман бирюзового на этот раз пиджака и извлек на свет сложенные втрое листы бумаги. — Контракт и кое-какие бумажки, Феликс Адрианович велел подписать! Я одним глазом взглянул на цифру… — Майский воздел очи к небу, — прямо скажу: впечатляет! Даже по меркам нашего безумного бизнеса. Свезло вам иметь такого друга, а я, старый дурак, еще отговаривал!

Положил на стол авторучку и в следующее мгновение скрылся за дверью. На этот раз надолго. Я остался наедине с бумагами. Читать их было выше моих сил, подписал не глядя. Впрочем, делать это мне бы все равно не дали. Несмотря на видимость хаоса, все происходило в точном соответствии с указаниями главного режиссера. Телевизор с огромным экраном установили, в коридоре за открытой дверью мелькнул двухметровый охранник, а не прошло и четверти часа, как в моем убежище уже щебетали две прелестницы. Одну из них я знал, это была помощница Майского, вторая, похожая ухоженной внешностью на актрису, оказалась гримершей. Посмотрела на меня как на неодушевленный предмет и открыла чемоданчик, содержимому которого позавидовала бы любая женщина.