Когда звонит Майкл - Джон Фаррис

— Питер никак не мог выбраться с территории школы и при этом остаться незамеченным, — настаивал директор.

Фамилия его была Куинлэн, а вся осанистая выправка, бодрость и оптимизм этого стареющего джентльмена безошибочно свидетельствовали о его военном прошлом. Лицо Куинлэна покрывали многочисленные морщины, а когда он замолкал, губы его чуть заметно дрожали.

— Но ведь в субботу занятий в школе нет, — удивился Инок Милс. — И многие ребята отправляются в город.

— Обычно оно так и бывает, шериф. Но в эту субботу у нас проходил весьма ответственный футбольный матч, поэтому лишь несколько мальчиков оставались на территории школы. А большинство учеников находились под попечительством своих родителей или других родственников.

— И Питер весь день находился здесь? — поинтересовался Доремус.

— Я абсолютно в этом уверен. Обедали в половине шестого, а игра закончилась за двадцать минут до этого. Если бы он не обедал, я непременно узнал бы. А сразу после обеда показывали кино. Фильм длинный — почти два часа. Потом все мальчики разошлись по своим комнатам. В том корпусе, где живет Питер и другие ученики младших классов, вечернюю проверку проводят в восемь сорок пять, а в девять часов уже гасят свет. В корпусе для старшеклассников мы позволяем ребятам ложиться спать на час позже.

— Итак, без четверти девять Питер лежал в своей постели.

— В противном случае мне немедленно доложили бы о его отсутствии.

— И тем более он не мог улизнуть из школы, когда крутили кино? — вмешался в разговор Милс.

Куинлэн отрицательно покачал головой.

— Но Доремус утверждает, что меньше, чем через час после начала фильма, — продолжал Милс, — Питер уже находился на ферме Хока, а ведь до нее около пяти миль.

— Послушайте, а мог ли кто-нибудь из товарищей Питера подменить его во время вечерней проверки? Ну, скажем, накрыться с головой одеялом, притворившись спящим?

— Такие уловки нам знакомы, — улыбнулся директор. — Но дело в том, что товарищей по комнате у Питера нет. Он живет один.

— Я хотел бы осмотреть комнату, где он живет, — попросил Доремус.

— Разумеется. Я сам вас провожу. — Директор достал из ящика большую связку ключей и повел Милса с Доремусом через окутанный туманом двор.

— Скажите, а у вас есть ночной сторож у главных ворот?

— Да. Три-четыре раза за ночь он обходит весь двор, но делает это, когда ему вздумается.

Доремус внимательно разглядывал здания интерната, их остроконечные крыши. Жилые корпуса, куда они направлялись, располагались под прямым углом друг к другу. Они оказались четырехэтажными. Эти строения соединялись со зданием столовой и спортзалом аркой. За столовой находилась автомобильная стоянка, но со стороны корпусов ее не было видно, и попасть туда можно было только через главные ворота, по неосвещенной и извилистой асфальтированной дороге, огибающей прямоугольный двор. За школьной территорией зловеще возвышались поросшие лесом горные хребты.

Директор уже отпирал дверь жилого корпуса, когда в административном здании дважды прозвонил колокол. Отсюда, со стороны ворот, вход в это здание хорошо просматривался. Он был ярко освещен. Кроме того, внутри коридоры также купались в люминесцентном сиянии.

— Сколько имеется таких ключей, как ваш? — осведомился Доремус, изучая массивную дубовую дверь.

— Три. И я могу точно сказать, где в данный момент находится каждый из них. К тому же вы, вероятно, успели уже заметить, что двери запираются исключительно снаружи.

Они поднялись наверх, туда, где жил Питер. Здесь замок был попроще, и директор легко отпер его запасным ключом.

— Каждое такое помещение представляет собой комплекс из двух спален и рабочего кабинета, — шепотом пояснил директор, когда все трое осторожно заглянули внутрь. — Давайте-ка посмотрим... По-моему, Питер обитает вот в этой.

Раздвинув занавеску, они вошли в небольшую спаленку с двумя кроватями и шкафчиком, смахивавшую скорее на казарму, чем на детское общежитие. На одной кровати не было никакого белья, даже матраса. На другой же, очевидно, кто-то совсем недавно спал.

Доремус вдруг почувствовал, как внутри у него все похолодело. С замирающим сердцем он двинулся к окнам, Здесь их было три — каждое со ставнями, шириной в двадцать четыре дюйма. Одно из них оказалось приоткрытым. Снаружи протянулся довольно широкий карниз — около восьми дюймов. Доремус глянул вниз — высота футов сорок. Кладка была неровная, каменные плиты кое-где выступали, но не более, чем на пару дюймов. Так что спуститься из окна по стене было невозможно. Кроме того, Доремус не обнаружил ни одного выступа, за который можно было бы ухватиться руками.

Следователь перевел взгляд направо. Здесь покато спускалась крыша, а у самого ее края Доремус заметил желоб для стока воды. Он вполне мог служить опорой. Следователь поставил на карниз ногу и попробовал было вылезти из комнаты, но, даже не обремененный лишним весом, так и не смог этого сделать. Тогда он по пояс высунулся из окна, стараясь как можно внимательнее осмотреть выцветшую, красноватую крышу.

— Нет, таким образом Питер никак не мог выбраться отсюда, — запротестовал директор. — Уж больно рискованно. И всем мальчикам это хорошо известно. Мы ведь каждый год читаем на эту тему специальные лекции. Предупреждаем, что забираться...

— Я больше чем уверен, воспитанники следуют вашим указаниям. Все они, похоже, очень послушные мальчики, однако Питер — исключение. Я теперь почти убежден, что выбирался он именно этим путем. И точно так же возвращался назад. Причем неоднократно, а по меньшей мере раз десять, а то и все двенадцать. Ну все, нам пора.

Оказавшись во дворе, Доремус посмотрел на окна Питера.

— Стоит преодолеть вон тот опасный участок, пока крыша не станет более плоской, и тогда путешествие по ней — вообще дело плевое. А на фоне темного леса мальчика вряд ли можно заметить. Самый сложный отрезок пути — вот эти двенадцать футов. Однако в кедах или кроссовках, да еще опираясь на водосточный желоб, не так-то и трудно добраться до плоской крыши. Ну, а теперь неплохо было бы отыскать то место, где он спрыгивал на землю, раз уж мы частично разобрались с его маршрутом.

Они подошли к следующему жилому корпусу. Здесь в сплошной стене одиноко чернела дверь, а дальше тянулся каменный переход в столовую. Стены его были увиты плющом.

— Вы считаете, что он лазал по этому плющу? — засомневался Милс.

— Это единственный путь, чтобы слезть с крыши.

— Да, но вы забываете, что Питер Мэтис не ахти какой спортсмен, — грустно возразил Куинлэн. — Что же могло заставить его совершать такие опасные прогулки по крышам?