Крылатые люди - Игорь Шелест

Хозяин, однако, встал спокойно, снял с гвоздя в сенях старенький пиджачишко с обтрепанными рукавами и полами, протянул его Ефиму:

— Наденьте хоть это. Лучшего у меня нет. А все же так будет сподручней. И кепочку еще.

Летчик надел пиджак, взглянул на кисти рук, нелепо торчащие из коротких рукавов. Кепочка была вовсе детская и прикрывала только макушку. Посмотрел на себя в осколок зеркала, улыбнулся: вид был препотешный. "Хорош, нечего сказать… Теперь уж тот еще ночник!.. Хоть с кистенем на большую дорогу".

— Ничего, ничего, — догадался хозяин, — так вы подходяще выглядите для наших мест, не будете бросаться в глаза.

Еще потоптавшись немного, хозяин вдруг спросил Ефима:

— Так как же, сейчас пойдем или дождемся ночи?

— Куда пойдем?

— Как куда? Вы же просили проводить, указать путь.

Васенин снова пытливо поглядел хозяину в глаза.

— Оно к ночи спокойнее было б, никто не увидел бы нас.

Ефим, однако, сразу решился на другое:

— Вот что, хозяин, спасибо за хлеб, за приют, а пой-демте-ка сейчас. Я хотел бы поскорей выйти к своим. — А про себя: "Этот парень появился в хате неспроста. Что как он уже на пути в комендатуру? А там к вечеру и полицаев жди. Нет уж, лучше в лес, в поле, только не здесь, как в мышеловке!"

— Ну, как вам спокойнее, пусть так и будет. А по мне бы лучше дождаться вечера, — сказал крестьянин и стал натягивать на себя пиджак, что давеча давал Ефиму на болоте.

— Идемте.

Они вышли за околицу, провожаемые взглядами молодежи, ребятишек. Впереди была низина, подальше виднелся извилистый ручей, а там, на другом берегу, начинался отлогий подъем, на котором росли редкие дубы, и было непонятно, что за ними: лес, поля, селение?

Когда не спеша подошли к мостику, ступили на него, крестьянин обратил внимание летчика на ребятишек, бегающих среди дубов на холме:

— Вон-а… поглядите на тех пацанов…

— Ну, вижу?

— Убегут сейчас, смотрите.

И в самом деле, мальчишки, будто погнавшись друг за другом, скрылись за дубами.

— Пойдемте, они предупредят кого надо.

— ?.. ("Предупредят, кого надо"?)

Шагая, Васенин думал: "Кто это? Партизаны? Полицаи? Ладно, надо идти: ход сделан, обратно не повернешь!"

Между тем они вошли в дубраву, вскоре показались большие дома. Спутник сохранял равнодушное спокойствие. Они подошли к одному из домов.

В прихожей их встретила женщина, вытиравшая о фартук мокрые руки. Крестьянин сказал ей какие-то два слова, спросил о ком-то.

Она ушла, но вместо нее к ним вышел, мужчина, поздоровался, и они все трое направились в глубь леса. Новый спутник не говорил ни слова.

Вдруг на тропинке впереди словно вырос немецкий ефрейтор с автоматом на изготовку.

Как Ефим ни был начеку, как ни ожидал какого-то подвоха, все же похолодел от неожиданности. Но уже в следующий миг так шаркнул с тропы к деревьям, будто его отбросило взрывной волной.

Спутники его, однако, рассмеялись. Тот, новый, сказал Ефиму:

— Ничего. Это наш «немец». Пошли дальше. Считайте, что маскарад этот в шутку.

— Ну и шуточки! — взглянул на него Васенин.

— Да будет вам. Коли б оказались провокатором — не побежали бы, завидев немца…

Ефима все еще коробило от злости.

— А не подумали, если б я успел выстрелить в этого человека… в вашего «немца»?

— Не успели бы. Я следил за вашими руками. И бросьте дуться. Вы же нам не вполне доверяете — и у нас пока нет особых оснований доверять вам. Ферштейн?

Васенин хмуро глянул на говорившего. Надо было согласиться с его логикой. Тот положил ему руку на плечо:

— Ладно. Еще притремся.

Теперь вчетвером, «немец» тоже к ним присоединился, они шли еще долго, пока, наконец, пробравшись через чащобу, не вышли к холмистой поляне. Из-за холма тянул легкий дым. Они обошли холм сбоку и увидели вооруженных людей, расположившихся у костра. Одни полулежали, другие сидели, поджав под себя ноги на восточный манер. На приветствие подошедших отреагировали крайне скупо, продолжая тихий и неторопливый разговор. Ефим тоже прилег, стал было прислушиваться, но из отрывистых, как бы бросаемых в костер, слов уяснить ничего так и не смог.

Вдруг к нему вопрос:

— Так, значит, летчик. Горел. Выходит, прыгать пришлось?..

— Горел. Пришлось оставить самолет.

— А всех-то сколько было?

— Со мной пятеро.

— Все попрыгали?

— Я прыгал последним.

— Ну а как те?

— Не знаю.

Мало-помалу и другие, сидящие вокруг костра, стали спрашивать Ефима о полете, о его товарищах по экипажу, о задании, о нем самом. Очевидно удовлетворенные его ответами, предложили потом с ними отужинать, поднесли даже чарку самогона.

Крестьянин посидел некоторое время вместе со всеми, а потом сказал, что пора домой, могут хватиться. Прощаясь, пожелал Ефиму благополучно добраться до своей базы, снова летать.

— Как вас зовут, скажите? — взволнованно проговорил Ефим. — Я запишу, чтоб разыскать вас после войны, если уцелеем. Не забуду того, что вы, рискуя собой, для меня сделали!

— Зовут меня Павлом Ивановичем, а фамилия Иванисюк.

— Я запишу. Карандашик бы?.. — Ефим просительно взглянул на партизан.

— Ни боже мой! — замотал головой старший. — У нас ничего не записывают, только запоминают. Коли б записывали, давно болтались бы на перекладине. Намертво запоминайте все, что нужно.

Васенин принялся вслух повторять имя, отчество и фамилию крестьянина. Тот, улыбаясь, кивал головой. Потом добавил:

— Село Ульянцы. Там, где вы были у меня в доме. Присковский сельсовет, Каменецкий район — мой адрес.

— Запомню, запомню, на всю жизнь запомню!

— Если немцы не повесят меня до прихода советских войск, может, спишемся? Но что бы ни случилось, желаю вам удачи. Да, вот что. Зачем вам здесь пистолет без патронов? Подарите его мне. Вам выдадут другой, а мне он здесь пригодится.

Просьба привела Ефима в чуть заметное замешательство: он понимал, что личное оружие надо хранить, но и случай не подходил ни под какой устав. "А!.. Семь бед — один ответ: чем я могу отблагодарить своего избавителя, как не таким подарком?.." — И летчик протянул крестьянину свой ТТ.

Тот пожал ему руку, распрощался с людьми, что были на пригорке — человек десять — и зашагал лесом обратно.

Среди ночи Ефима разбудили, отряд тронулся в путь.

Для Ефима шагать по ночной тропе оказалось непросто: давали знать о себе сбитые босые ноги. Но вот в темноте набрели на деревню. Разделившись попарно, пошли по домам.

Васенин попал в пару с бывалым парнем, вооруженным до зубов: гранаты за поясом, немецкий автомат, пистолет «вальтер». Постучались в один из домов, там зажгли коптилку. Вооруженный парень велел крестьянину запрячь лошадь. Тот, не проронив ни звука, повиновался. Хозяйка к этому времени приготовила кое-какие продукты, которые они и погрузили на подводу. Зачем-то еще взяли с собой бутылку керосина. Крестьянин хотел сам ехать возницей, но партизан приказал остаться дома, заверив, что лошадь вернется. Васенину же сказал, чтоб садился на телегу и ехал лесной дорогой.

Оказавшись с вожжами в руках, Ефим не мог сообразить, куда же все они делись, потом решил, что двигаются где-то рядом, не рискуя выходить на тракт. Теперь, бодро восседая на мешке с картошкой, летчик до рассвета вслушивался в скрип колес и фырканье лошаденки. Потом лес стал редеть, дорога круто свернула и пошла вниз. Лошадь затрусила, кое-как сдерживая напиравшую телегу. Еще поворот, еще — и вдруг он наткнулся на несколько будто бы притаившихся в ожидании телег. В настороженности не сразу сообразил, кто такие, но вскоре увидел собравшихся партизан. Почти молча они перегрузили продукты, высвободив две телеги, которые с одним возницей тут же и отправили обратно. Сами же с небольшим обозом спустились к мосту через речонку и, когда оказались на другом берегу, облили мост керосином и подожгли в нескольких местах.

Что это были за действия, для чего они, что следовало за ними, — Васенин так и не понял. Озаренные пламенем в рассветном сумраке, тронулись дальше.

Спустя несколько дней, когда маленький их партизанский отряд оказался в какой-то деревне, Ефим, входя в дом, вдруг услышал:

— Вы узнаете этого человека?

Тот, о ком говорили, сидел к ним спиной, но тут обернулся. Вместо ответа Васенин бросился к нему с радостными объятиями. Тот вскочил, воскликнул:

— Товарищ командир, вы живы?!

Так они встретились со своим стрелком-радистом, а партизаны еще раз убедились, что это наши, советские летчики.

После двухнедельных действий с партизанами Васенин и с ним еще двое из экипажа — радист и штурман (последний к ним присоединился тоже после немалых мытарств и злоключений) вышли к линии фронта и вернулись в свою летную часть.

Глава седьмая

В ночь с 15-го на 16 апреля 1945 года 250-й полк 14-й Смоленской гвардейской дивизии дальней авиации готовился к бомбовому удару по Зееловским высотам, что прикрывали своими сильнейшими укреплениями на западном берегу Одера путь на Берлин. Командир полка подполковник Виталий Александрович Гордиловский уже выслушал доклад о готовности всех самолетов и о том, что в бомболюках каждого из них по две тонны фугасок. Оставалось ждать распоряжения на вылет.