Хижина в горах - Сандра Браун

Он негромко выругался на выдохе, положил руки на каминную доску и опустил на них голову. Он долго смотрел на огни в камине, потом подбросил еще поленья, поставил на место экран и вытер руки о джинсы.

Потом мужчина повернулся к Эмори:

– Что ж, кое-что я могу тебе объяснить. Почему я принес тебя сюда? Я нашел тебя на тропе. То, что я для тебя сделал – принес в хижину, кормил тебя, оказывал первую помощь…

– Ты сделал бы то же самое для любого незнакомого человека, попавшего в беду.

– Черта с два, – резко парировал он. – Точно, я бы отвез пострадавшего человека в больницу, бросил бы его там и уехал. Никакого риска, никакого участия, никакого шанса оказаться на виду. Но ты – это самая серьезная угроза из всех для… – он оглядел хижину, – для всего. Мне бы хотелось, чтобы ты была со мной дольше.

Он поднял руку, сжал ее в кулак, как будто демонстрируя его.

– Ты никогда не сможешь оценить то, как я рисковал, когда держал тебя здесь. Разумеется, ты и представить не можешь, каково мне было держаться от тебя подальше.

Он подошел к ней и, когда между ними оставалось лишь несколько дюймов, спросил:

– Ты все еще боишься меня?

– Очень.

Он сделал еще шаг.

– Но ты не убегаешь. Почему?

– Потому что я могу представить, каково тебе.

Он издал странный звук, полустон, полурычание.

– Лучше тебе остановиться прямо сейчас, Док.

Он дал ей время, но, когда Эмори не двинулась с места, он протянул к ней руку и положил ей на ягодицы. Казалось, жар его руки растопил ткань ее легинсов, когда мужчина прижал ее к себе. Другая его рука пробралась под ее волосы и легла ей на шею сзади, как он уже делал прошлой ночью.

– Последний шанс.

Эмори положила ладони ему на грудь и медленно подняла их ему на плечи.

– Ладно, я тебя предупреждал. Я говорил тебе, что если ты еще раз дашь мне возможность прикоснуться к тебе…

– То мне от тебя уже не уйти. Твои руки побывают везде.

– Я обещал не только это.

Он накрыл ее губы своими и выпустил на волю голод, который он сдерживал прошлой ночью. Не было никакой сдержанности ни в его напористом языке, ни в том, с какой жадностью ее рот раскрылся ему навстречу, ни в тех непристойных эротических словах, которые он прошептал, когда закончил свой поцелуй и отпустил ее только для того, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке, в которую она была одета.

Он распахнул клетчатую фланель, и его взгляд обжигал ей кожу. Тыльной стороной пальцев он коснулся живота Эмори, измерил ее узкую грудную клетку, обхватив ее ладонями, подхватил снизу груди. Она подалась к нему, еле слышно постанывая, когда кончики его пальцев очертили контуры ее грудей до самых сосков, затвердевших под его ласками.

– Проклятье, – пробормотал он.

Взяв Эмори за руку, мужчина повел ее к кровати. Остановившись там, он стянул рубашку с ее плеч, чтобы смотреть на нее, пока он сам снимал свитер и отбрасывал его в сторону.

Его пальцы спустились к ширинке, быстро расстегнули ее. Его глаза не отрывались от ее глаз, он сунул руку в джинсы. Ее дыхание прервалось.

– Я долго не продержусь.

– Тебе и не придется, – она легла на кровать и подвинулась, освобождая ему место.

Он встал коленями на кровать, склонился над ней, стащил с нее легинсы для бега, развел в стороны ее бедра, умостившись между ними. Он смотрел на нее сверху с таким жадным интересом, что Эмори бросило в жар.

Ругаясь от нетерпения, он спустил джинсы и сделал то, что обещал: его руки побывали везде. Сначала нежные прикосновения к внутренней поверхности ее бедер, потом поглаживания там, где она была влажной и нетерпеливой, потом резкое движение под ягодицами, когда он поднял Эмори вверх. Он вошел в нее одним резким движением.

– Иисусе, Док, – простонал он, – я обещал тебе, что больно не будет.

– Мне не больно.

– Но могло быть.

Он вошел в нее еще глубже, потом вытянулся над ней и начал двигаться. Совокупляться. Воплощение первобытной мужской силы и уверенности. Безжалостный, доминирующий, властный.

Обхватив ее запястья, он завел ей руки за голову. Глядя ей в глаза, он сунул руку между ними и коснулся ее с такой плотской точностью, что она выгнулась под его рукой, начала тереться о нее, без слов умоляя его продолжить ласку. И он сделал это. Снова и снова. Его голова склонилась к ее груди, язык принялся ласкать твердые соски.

Ее оргазм был оглушительным.

Прорычав непристойность, он вышел из нее как раз вовремя и оставил свой след на ее теле.

Они исчерпали блаженство до последней капли, и, когда он кончил, их пульс бился сильно и насыщенно. Потом они как будто растворились друг в друге, обессиленные. Прошло много времени до того момента, когда он отпустил ее руки и лег рядом.

Когда Эмори наконец собралась с силами и открыла глаза, он лежал рядом с ней на животе, прижавшись щекой к сложенным рукам. Черные ресницы отбрасывали длинные тени на его скулы.

Спина мужчины поблескивала от пота. Кожа была гладкой, мышцы красиво бугрились. Его джинсы были спущены вниз, открывая соблазнительную территорию там, где спина переходила в выпуклые ягодицы.

Почувствовав ее взгляд, он открыл глаза. Как будто синие лампочки зажглись внутри стеклянной бутылки. Его внимание привлекла сперма на фланелевой рубашке, которая беспомощно скрутилась вокруг нее. Он снова встретился с ней взглядом. Как будто защищаясь, он произнес:

– Уже жалеешь?

Вместо ответа Эмори коснулась пальцами его поясницы, потом спустилась чуть ниже. Затем ее пальцы проскользнули под пояс джинсов и коснулись щели между ягодицами.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, мне придется перевернуться.

Легким словно перышко прикосновением она двигалась все ниже.

Ворча от смеси дискомфорта и возбуждения, он перевернулся на спину и скинул джинсы.

Для Эмори в человеческом теле не было тайн. Она видела сотни, тысячи тел, всех размеров и форм. Но его тело поразило ее. Она даже как будто застеснялась его бескомпромиссной мужественности – габаритов в целом, зарослей волос на груди, побледневшей татуировки «разряд молнии» там, где бедро соединялось с животом, его члена, снова напряженного от желания.

Он нетерпеливо стащил с нее рубашку, положил ладонь ей на затылок и подтолкнул ее к себе. Он целовал ее долго и глубоко, его язык снова и снова вонзался в ее рот. Когда он наконец прервал поцелуй, то отодвинул ее на такое расстояние, чтобы он мог рассматривать ее, что он и проделал с наглостью, которая восхищала и возбуждала ее.

Он накрыл рукой ее грудь и осторожно сжал пальцами сосок. Его голос был сексуально хриплым:

– Ты не собираешься с криком убежать от меня?

В восхитительном состоянии возбуждения она улыбнулась и покачала головой.