Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Марина Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6 сентября 1917
«И вот, навьючив на верблюжий горб…»
И вот, навьючив на верблюжий горб,На добрый — стопудовую заботу,Отправимся — верблюд смирен и горд —Справлять неисправимую работу.
Под темной тяжестью верблюжьих тел —Мечтать о Ниле, радоваться луже,Как господин и как Господь велел —Нести свой крест по-божьи, по-верблюжьи.
И будут в зареве пустынных зорьГорбы — болеть, купцы — гадать: откуда,Какая это вдруг напала хворьНа доброго, покорного верблюда?
Но, ни единым взглядом не моля,Вперед, вперед, с сожженными губами,Пока Обетованная земляБольшим горбом не встанет над горбами.
14 сентября 1917
«Аймек-гуарузим — долина роз…»
Аймéк-гуарýзим — долина роз.Еврейка — испанский гранд.И ты, семилетний, очами вросВ истрепанный фолиант.
От розовых, розовых, райских чащКакой-то пожар в глазах.Луна Сарагоссы — и черный плащ.Шаль — дó полу — и монах.
Еврейская девушка — меж невест —Что роза среди ракит!И старый серебряный дедов крестСменен на Давидов щит.
От черного взора и красных косВ глазах твоих — темный круг.И целое дерево райских розЦветет меж библейских букв.
Аймéк-гуарýзим — так в первый разПредстала тебе любовь.Так первая книга твоя звалась,Так тигр почуял кровь.
И, стройное тело собрав в прыжок,Читаешь — черно в глазах! —Как в черную полночь потом их сжегНа красном костре — монах.
18 сентября 1917
«Запах, запах…»
Запах, запахТвоей сигары!Смуглой сигарыЗапах!Перстни, перья,Глаза, панамы…Синяя ночьМонако.
Запах странный,Немножко затхлый:В красном тумане —Запад.Столб фонарныйИ рокот Темзы,Чем же еще?Чем же?
Ах, Веной!Духами, сеном,Открытой сценой,Изменой!
23 сентября 1917
«Бел, как мука, которую мелет…»
Бел, как мука, которую мелет,Черен, как грязь, которую чистит,Будет от Бога похвальный листМельнику и трубочисту.
Нам же, рабам твоим непокорным,Нам, нерадивым: мельникам — черным,Нам, трубочистам белым — увы! —Страшные — Судные дни твои;
Черным по белому в день тот черныйБудем стоять на доске позорной.
30 сентября 1917
«Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн…»
Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн.Разгромили винный склад. — Вдоль стенПо канавам — драгоценный поток,И кровавая в нем пляшет луна.
Ошалелые столбы тополей.Ошалелое — в ночи — пенье птиц.Царский памятник вчерашний — пуст,И над памятником царским — ночь.
Гавань пьет, казармы пьют. Мир — наш!Наше в княжеских подвалах вино!Целый город, топоча как бык,К мутной луже припадая — пьет.
В винном облаке — луна. — Кто здесь?Будь товарищем, красотка: пей!А по городу — веселый слух:Где-то двое потонули в вине.[34]
Феодосия, последние дни Октября
«Плохо сильным и богатым…»
Плохо сильным и богатым,Тяжко барскому плечу.А вот я перед солдатомСветлых глаз не опущу.
Город буйствует и стонет,В винном облаке — луна.А меня никто не тронет:Я надменна и бедна.
Феодосия, конец Октября
Корнилов
…Сын казака, казак…Так начиналась — речь.— Родина. — Враг. — Мрак.Всем головами лечь.
Бейте, попы, в набат.— Нечего есть. — Честь.— Не терять ни дня!Должен солдатЧистить коня…[35]
4 декабря 1917
Руан
И я вошла, и я сказала: — Здравствуй!Пора, король, во Францию, домой!И я опять веду тебя на царство,И ты опять обманешь, Карл Седьмой!
Не ждите, принц, скупой и невеселый,Бескровный принц, не распрямивший плеч,Чтоб Иоанна разлюбила — голос,Чтоб Иоанна разлюбила — меч.
И был Руан, в Руане — Старый рынок…— Все будет вновь: последний взор коня,И первый треск невинных хворостинок,И первый всплеск соснового огня.
А за плечом — товарищ мой крылатыйОпять шепнет: — Терпение, сестра! —Когда сверкнут серебряные латыСосновой кровью моего костра.
4 декабря 1917
Москве
«Когда рыжеволосый Самозванец…»
Когда рыжеволосый СамозванецТебя схватил — ты не согнула плеч.Где спесь твоя, княгинюшка? — Румянец,Красавица? — Разумница, — где речь?
Как Петр-Царь, презрев закон сыновний,Позарился на голову твою —Боярыней Морозовой на дровняхТы отвечала Русскому Царю.
Не позабыли огненного пойлаБуонапарта хладные уста.Не в первый раз в твоих соборах — стойла.Все вынесут кремлевские бока.
9 декабря 1917
«Гришка-Вор тебя не ополячил…»
Гришка-Вор тебя не ополячил,Петр-Царь тебя не онемечил.Что же делаешь, голубка? — Плачу.Где же спесь твоя, Москва? — Далече.
— Голубочки где твои? — Нет корму.— Кто унес его? — Да ворон черный.— Где кресты твои святые? — Сбиты.— Где сыны твои, Москва? — Убиты.
10 декабря 1917
«Жидкий звон, постный звон…»
Жидкий звон, постный звон.На все стороны — поклон.
Крик младенца, рев коровы.Слово дерзкое царёво.
Плёток свист и снег в крови.Слово темное Любви.
Голубиный рокот тихий.Черные глаза Стрельчихи.
10 декабря 1917
«Расцветает сад, отцветает сад…»
Расцветает сад, отцветает сад.Ветер встреч подул, ветер мчит разлук.Из обрядов всех чту один обряд:Целованье рук.
Города стоят, и стоят дома.Юным женщинам — красота дана,Чтоб сходить с ума — и сводить с умаГорода. Дома.
В мире музыка — изо всех окон,И цветет, цветет Моисеев куст.Из законов всех — чту один закон:Целованье уст.
12 декабря 1917
«Как рука с твоей рукой…»
Как рука с твоей рукойМы стояли на мосточку.Юнкерочек мой морскойНевысокого росточку.
Низкий, низкий тот туман,Буйны, злы морские хляби.Твой сердитый — капитан,Быстрый, быстрый твой корабль.
Я пойду к себе домой,Угощусь из смертной рюмки.Юнга, юнга, юнга мой,Юнга, морской службы юнкер!
22 декабря 1917
«Новый год я встретила одна…»
Новый год я встретила одна.Я, богатая, была бедна,Я, крылатая, была проклятой.Где-то было много-много сжатыхРук — и много старого вина.А крылатая была — проклятой!А единая была — одна!Как луна — одна, в глазу окна.
31 декабря 1917
«Кавалер де Гриэ! — Напрасно…»
Кавалер де Гриэ! — НапрасноВы мечтаете о прекрасной,Самовластной — в себе не властной —Сладострастной своей Manоn.
Вереницею вольной, томнойМы выходим из ваших комнат.Дольше вечера нас не помнят.Покоритесь, — таков закон.
Мы приходим из ночи вьюжной,Нам от вас ничего не нужно,Кроме ужина — и жемчужин,Да быть может еще — души!
Долг и честь, Кавалер, — условность.Дай Вам Бог целый полк любовниц!Изъявляя при сем готовность…Страстно любящая Вас— М.
31 декабря 1917
