Славянское реалити-шоу - Андрей Бондаренко

– Кто бы спорил! – усмехнулся старик. – Только ты, командир, так меня и не понял…. Сколько километров мужики тащили эти плиты?

– Ну, пожалуй, с пяток наберётся, может, и больше…

– Сколько весит каждая янтарная плашка?

– Килограмм тридцать – тридцать пять. А что?

– Как что? Ладно, пусть будет тридцать килограмм – для пущей простоты. Тридцать умножить на шесть – это сколько будет?

– Ну, сто восемьдесят.

– Не «ну, сто восемьдесят», а – сто восемьдесят килограмм! – повысил голос цыган. – Понимаешь? Что, так и не дошло? Ребята между делом, считай, играючи, протащили по тёмной пещере сто восемьдесят килограммов и даже не особо запыхались. По девяносто килограмм на брата, замечу! Доехало?

Егор удивлённо почесал в затылке:

– Смотри-ка, а я сразу и не понял! Действительно, как-то быстро привыкаешь ко всему, воспринимаешь уже как обыденность… – А вот ещё! – кивнул головой Платон на тропинку в снегу, змеящуюся у самого подножия Чёрного холма. – Кто это идёт там?

Егор взглянул в указанном направлении: по узкой тропе бодро вышагивала его собственная женушка, на плече которой лежало совсем даже недлинное брёвнышко средней толщины, за кушак, перепоясывающий кожух, был небрежно заткнут массивный бронзовый топор.

– Так это просто Санька моя. Ходила за дубовым стволом, хочет установить его в столовой, рядом с обеденным столом. Она у меня врач-гомеопат, считает, что древесина дуба будет очень хорошо впитывать в себя копоть от факелов и светильников…

Старик снова усмехнулся:

– И сейчас ты говоришь совершенно не о том…. Это дубовое брёвнышко весит килограмм шестьдесят, не меньше. А твоя беременная супруга несёт его легко, словно сноп сухой соломы…. Вот я и говорю: здоровье из вас всех так и пышет! Может, это всё – благодаря излучателю? А если так, то, может, и будущим детям эти волны не принесут вреда? Вот я, например, только одну ночь провёл в пещере, а самочувствие заметно улучшилось: рана на плече полностью затянулась, чирей на животе засох, синяки прошли на ногах, кашля нет и в помине. А ведь до прихода к вам меня от сухого кашля трясло каждые десять-двенадцать минут, думал, что и до меня добралась коварная пневмония…. Так что советую – с переселением в деревню повременить…

Глава четырнадцатая

Зимние разности – радостные и печальные

После обеда Егор подробно рассказал соплеменникам о наблюдениях старого цыгана.

Генка Федонин мгновенно стащил с торса холщовую рубаху, согнул руку в локте, с уважением потрогал собственный бицепс, неуверенно посмотрел на Юльку:

– Слушай, дорогая супруга, у меня же раньше ничего похожего не наблюдалось? А? Ну, в той, нашей прежней жизни?

– Совершенно ничего похожего! – улыбнулась та. – Хилым и болезненным ты был у меня, соплёй можно было легко перешибить. А сейчас плечи широченными стали, другие интересные места значительно подросли…, – глупо и радостно захихикала.

– Кто ещё хочет высказаться? – дождавшись, когда смешки и шуточки полностью стихнут, хмуро спросил Егор. – Только прошу говорить строго по делу, без всяких глупостей и пошлостей. Дела-то у нас с вами – серьёзные…

Воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая только сытым и довольным урчанием котёнка, дремлющего на коленях у старого Платона.

– Мне кажется, что очень глупо спорить с очевидными фактами, – негромко проговорила Санька. – Да, мы стали гораздо сильней, выносливей, жилистей, обросли мускулатурой. Пульс и давление у всех – молоденькие космонавты из Звёздного Городка обзавидуются. Желудки работают – как знаменитые швейцарские хронометры…. Это я вам как дипломированный врач заявляю!

– А выводы какие сделаешь, уважаемый доктор? – не унимался Егор. – Только озвучь, пожалуйста, приземлённые выводы, реальные.

– Выводы? Приземлённые и реальные? Нам надо срочно идти в Алёховщину и уговорить Пугачёвых переселиться к нам. Помнишь, Егора, как они подкашливали во время нашей последней встречи? И температура у них была повышенная. Не нравится мне это…. Если эти странные волны так благотворно влияют на человеческое здоровье, то пусть и Галка с Емельяном вместе с нами живут. Вот он – реальный и конкретный вывод!

На следующий день вместе с Егором в Алёховщину отправились Санька и Генка Федонин.

– Подождите, не торопитесь вы так, надо же все необходимые лекарства и препараты взять с собой! – утром немного тормозила Сашенция. – Вот я ещё отолью в пузырёк немного настойки багульника и шиповника, она здорово помогает при бронхиальных заболеваниях. А ещё надо сушёной бобровой печени прихватить с собой, её то у Пугачёвых точно нет…

– В чём дело, уважаемая Александра? – вмешался Платон. – Вас мучают нехорошие предчувствия?

– Мучают. Предчувствия. Именно что, нехорошие…, – чуть смущённо созналась Санька. – Кошки скребут на душе. Очень противно так скребут, заразы!

Старый цыган нахмурился:

– Тогда поторопитесь, ребятки! И сани для перевозки дров прихватите с собой на всякий случай. Ракетницу возьмите, если всё плохо – тут же ракету запускайте. Сразу же! Мы немедленно придём на помощь. Кто-нибудь из оставшихся постоянно будет наблюдать за той стороной…

На «улице» неожиданно потеплело, наст подсел и уже местами ломался под ногами, пришлось вставать на лыжи. Тем не менее, уже к обеду они добрались до Алёховщины. Навстречу им никто не вышел, кругом царила вязкая зимняя тишина.

– Над трубой дыма нет, – насторожённо отметила Санька. – Нехорошо это, братцы!

У приземистого крыльца путники сняли лыжи, воткнули их носками вверх в ближайший сугроб, тщательно отряхнули с валенок налипший снег, торопливо поднялись по высоким ступеням.

– А дверь-то заперта! – удивлённо воскликнул Генка, указывая пальцем на короткий брус квадратного сечения, вставленный в изогнутые бронзовые скобы.

– Открывай, раз уж пришли! Не на улице же теперь мёрзнуть, – велел Егор. – Думаю, что хозяева на нас не обидятся…

Вошли, огляделись, Егор чиркнул зажигалкой и запалил прямоугольный свечной огрызок, обнаруженный на узкой полке рядом с дверным косяком.

– А свеча-то самодельная! Молодцы! – одобрил Генка. – Интересно, что эти умельцы используют вместо пчелиного воска?

Санька подошла к печи, пощупала её бока, со знанием дела заглянула в топку, сильно втянула носом воздух, задумчиво и недовольно покрутила головой:

– Знаете, господа, создаётся такое впечатление, что последний раз эту печь топили двое суток назад, то есть, ещё в старом году…. Ничего не понимаю! Выглядит данная ситуация примерно так, – Сашенция, явно строя из себя Шерлока Холмса, подошла к обеденному столу, брезгливо понюхала стоящую на нём глиняную миску: – Вечером тридцать первого декабря обожаемые всеми нами Пугачёвы на совесть протопили печь. Потом её, как и полагается, «укутали»: выгребли синие и фиолетовые угарные угли, плотно задвинули чугунную заслонку. Потом они встретили Новый год, поспали несколько часов. А ранним утром первого января наши друзья проснулись, встали, плотно позавтракали и исчезли – в неизвестном направлении…. Сюда они уже не возвращались, это совершенно точно. И лыжи с палками стоят в сенях, следовательно, пешочком Пугачёвы куда-то удалились. Что, согласитесь, странно вдвойне…

– Подожди! – перебил жену Егор. – Ты что же, хочешь сказать, что они эту ночь провели где-то в январском лесу?

– Откуда же мне знать, где они конкретно ночевали? В лесу, в поле, в бане, в глубоком овраге, в медвежьей берлоге? – возмутилась Санька. – Пока ясно только одно, что не в этой избе…

По прошествии некоторого времени Егор принял решение. Не оттого, что гениально разгадал эту странную загадку, а просто потому, что он был командиром, а командиру – по его высокой должности – полагается решения принимать…

– Значится так, господа-славяне! Гена, давай, займись печкой: золу старательно выгреби, протопи – как следует, на совесть. В любом случае нам предстоит здесь заночевать…. Сашуля, душа моя, приберись тут, подумай хорошенько – насчёт цивильного и вкусного ужина.

– А ты?

– Прогуляюсь по ближайшей округе, присмотрюсь к следам и следочкам, благо в последние дни не было сильных снегопадов. Вдруг, что и прояснится…. А вы, товарищи рядовые бойцы, будьте настороже, на всякий случай оружие держите под рукой …

Следы читались очень хорошо и вели строго на восток – к ближайшему сосновому вековому бору, начинавшемуся в четырёхстах метрах от избы. Егор – с автоматом наперевес – шёл прямо по чётким следам потеряшек и, настороженно оглядываясь по сторонам, рассуждал про себя: – «Мы же были у них в гостях всего-то неделю назад. Ни Пугач, ни Галина даже словом не обмолвились, что собираются попутешествовать с ночёвкой. Как же так? Случилось что-то сверхординарное? Почему они ушли без лыж? Наверное, планировали, что скоро вернуться домой, а по дороге что-то произошло…. Пошли проверять охотничьи петли и силки, щучьи жерлицы? Нет, Пугач всегда охотился и рыбачил на противоположном берегу Борового ручья, к северу от Алёховщины…. Что они забыли на востоке? И зачем ночевать зимой в заснеженном лесу, когда имеется тёплый дом с отличной русской печью? Как-то всё неожиданно и бестолково получается…».