История римских императоров - Теодор Моммзен

Единственным государством, с которым был вынужден считаться Рим, было Парфянское царство, и существовавшие там отношения были важны для Рима.453 В 18 г. Германик стал консулом с верховной проконсульской властью, все войска и наместники Востока оказались под его началом и должны были подчиняться непосредственно ему. Прежде всего он должен был разобраться с запутанной ситуацией на Востоке: политика Августа была для Рима более невозможна. К северу от Сирии находились Коммагена и Каппадокия, которыми управляли наместники, наследовавшие по династическому принципу, эти земли находились в зависимости от Рима.

Сейчас там царила полная анархия. Гай Цезарь454 назначил регентом Ариобарзана, затем его сына Артавазда. Последний был умервщлен, и место оказалось свободным. Август назначил на него Тиграна, представителя династии, который продержался в должности недолго, и вскоре был смещен, его правление вряд ли вообще можно назвать таковым. Потом царский титул некоторое время носила дочь царя Эрато. Место наместника [MH. I137] оспаривалось двумя сторонами. Парфяне выпросили у Августа в качестве правителя Вонона, младшего сына царя Фраата. Однако Вонон встал на сторону римлян, чем вызвал крайнее неодобрение парфян. Вскоре он был смещен, и его место занял Артабан (III), его дальний родственник из династии Арсакидов. Вонон объявил Риму о возобновлении своих притязаний на трон. Рим не выполнил его просьбу, затем он был выслан в Сирию.

Парфянский царь Артабан назначил царем Армении своего сына Орода. Тамошняя римская партия требовала в наместники Вонона, так что его как претендента поддерживали две стороны. С таким положением вещей Рим смириться не мог. Германик умело и быстро уладил дело. В первую очередь он пошел на переговоры с Парфией. Он признал Артабана, поскольку тот отказался от Армении. Царем этого государства Германик не назначил ни прежнего его царя Тиграна, ни Вонона, он избрал Артаксия, принадлежавшего к понтийскому дому Полемонов, как того хотели сами армяне.455

В Коммагену и Каппадокию вместо их царей были назначены римские наместники.456 Все это произошло без применения оружия. Германик хотел заставить сирийские войска вернуться назад в Коммагену. Этого не последовало, поскольку сирийский наместник был строптив. Впрочем, и так было неплохо, и обстановка долгое время оставалась стабильной. [MH. I138] Римские оккупационные силы в Коммагене и Каппадокии с тех пор оказывали сильное сопротивление парфянскому влиянию на пограничную Армению, и это был неизменный фактор той стабильности.

С другой стороны, на ситуацию повлияли обстоятельства личного характера. То, как Тиберий относился к Германику, иначе как деликатностью не назовешь. Излишним было, пожалуй, то, что отзыв Германика из Германии был ему скомпенсирован особым заданием в Парфии. Одновременно с этим Тиберий предпринял еще известные меры предосторожности, оказавшиеся роковой ошибкой, на Востоке важную должность занимал командующий сирийскими войсками. И на место Кретика Силана Тиберий назначил Гнея Кальпурния Пизона, солдата с решительным характером.457 Его личные отношения с Германиком были натянутыми, жены их сильно враждовали, между тем Тиберию он был особенно предан. Возможно, тот снабдил его особыми распоряжениями на случай войны с Парфией, потому что, когда Германику потребовались войска, он отказался их предоставить. Сделал ли он это исключительно из упрямства, сказать нельзя, да не в этом и дело. Пизон наверняка полагал, что должен противостоять Германику.

Германик тоже действовал без должной осмотрительности. Правда, не может быть ничего более глупого, чем подозревать его в заговоре против отца. Но [MH. I139] именно в надежде на подобный расклад он предпринимал рискованные шаги. В 19 г. он, как человек любознательный, побывал в удивительной стране, Египте.458 В этом не было ничего противоестественного, но, к сожалению, эта поездка была в некоторой степени государственной изменой. Ни один сенатор не имел право въезжать в Египет без разрешения императора. То, что принц крови этим пренебрег, по крайней мере, достойно порицания. Именно ему надлежало относиться к формальностям с должным уважением. Дополнением к этому самоуправству является выпущенная им собственная монета.459 Она существует в единственном экземпляре и отчеканена на Востоке. На лицевой стороне монеты он изображен возлагающим корону на голову Артаксия. На реверсе изображено лицо Германика. Тем самым Тиберий оказался полностью обделен вниманием. Возможно, что позднее правительство изъяло эту монету, но так или иначе Германик сильно рисковал. Германика вполне можно было обвинить в перевороте (res novae).460 Это послужило причиной ссоры между Германиком и Пизоном. Их совещание закончилось очень крупным конфликтом. Затем последовала египетская поездка, и когда Германик вернулся, он обнаружил, что Пизон внес изменения во все его распоряжения. Конечно, Германик тоже не раз вмешивался в дела Сирии.

В Антиохии, столице Сирии, осенью 19 г. Германик занемог, это случилось тогда, когда он собирался покинуть страну.461 Его супруга и его окружение считали это отравлением, предпринятым Пизоном. Истину установить невозможно. В любом случае Германик считал, что его отравили, и причины для подозрений были. После, как кажется, достаточно тщательного осмотра,462 Пизона уличить было не в чем. Однако при ближайшем рассмотрении налицо причины подозревать Пизона и его жену Планцину, в частности, отношения между профессиональной отравительницей Марциной и Планциной. [MH. I140] В дальнейшем первая внезапно скончалась в Брундизии. На острове Кос Пизон принес жертву богам в благодарность за смерть Германика. В покоях Германика были найдены таблички с проклятиями, имевшие, как говорят, отношение к Планцине. Германик умер, конечно, не от этих табличек. Усопший, вероятно, принял еще кое-что, куда более действенное по своей природе.

Однако в связи с этим нельзя утверждать, что факт преступления доказан. Многое свидетельствует против этого, а именно характер Пизона, поседевшего, в почестях, заслуженного офицера, имевшего за своими плечами 46 лет службы. Если вообще предполагать факт наличия преступления, то в первую очередь следует допустить возможность женской мести. Германик считал, что его смерть не заставит себя долго ждать. Наследником его власти в первую очередь был Пизон, и он бы руководил уголовным расследованием. Возможно, именно поэтому Германик, уже даже находясь при смерти, стремился выдворить Пизона из провинции. Тацит,463 как обычно, не говорит ничего определенного. Из поведения Пизона в целом следует, что он был выслан более высоким приказом. Естественно, Германик не мог отстранить его от должности, назначенной императором, но выслать его он, вероятно, имел право: пример тому мы имеем в период Республики, когда претор выдворил квестора. Очевидно то, что в связи с этим очень осложнились бы отношения Германика с Тиберием.

Произошедшее улучшение самочувствия Германика не было долгим, 10 октября464 19 г. он скончался. Пизон, уже достигший острова Кос, был на пути в Рим, когда его настигло это известие, после чего он принял решение вернуться. Для этого имелось вполне определенное государственное основание. Он не утратил своих полномочий, а приказ по римским законам [MH. I141] связывал его только личностью манданта, со смертью которого он утрачивал силу. Возвращение Пизона на Восток противоречило правилам приличий, но государственной измены (laesa maiestas) не было. Без войска он прибыл в Киликию. Его солдаты еще стояли в провинции. Он выставил киликийский ландштурм. Агриппина и друзья Германика были в отчаянном положении. Было решено дать Пизону отпор, высшие офицерские чины были за Германика. Таким образом, произошло открытое столкновение сторон. Эта необычная схватка произошла у Целендерия в Киликии.465 Пизон был окружен, был вынужден капитулировать и таки отбыл в Рим. Это был прецедент, который не мог остаться без юридических последствий. Германик попросил отомстить за него, и Агриппа выдвинул против Пизона обвинение в отравлении и государственной измене. Здесь речь идет только о юридической стороне вопроса. Этот процесс в любом случае явился тяжелым потрясением. Император выступал в роли сообвиняемого, потому что конфликт, произошедший между Германиком и Пизоном, был делом его рук. Конечно, общественное мнение не могло удовлетвориться малым. Народ воспринимал Пизона и Тиберия как убийц Германика. Ни на одного человека не было обращено столько любви после его смерти, как на Германика. Скорбь по нем была всеобщей и очень глубокой. Неприязнь к Тиберию вылилась в любовь к Германику. Его веселый нрав, слава, литературные успехи возвысили его до ранга всеобщего любимца. [MH. I142] Обвинение, предъявленное Тиберию, было одновременно и гнусностью, и абсурдом. Но важно не то, что есть на самом деле, а то, чем оно кажется. Понятно беспокойство Тиберия по поводу того, чтобы была предъявлена книга поручений (liber mandaforum)466 Пизона.