Стая - Владимир Сухарев

— Дело по убийству Борисова забирает контора, меня прикомандировывают в следственную бригаду.

— Это хорошо, — ответил Иванов, — ты пока к ним не уехал, объяви в розыск пропавшего Дадонова Сергея Ивановича.

— На основании чего?

— Сейчас тебе принесут заявления от двух соседей, которые его не видели уже три дня. Так что основания есть.

— Ты в конторе мне поможешь? — спросил Одинцов.

— Конечно, Клюев уже в курсе, что ты ему в бригаду определён. Я с ним уже пообщался. Пощады Дадоновской кодле не будет. Стрелка своего нашёл?

— Пока нет. В сарае вместо него был другой человек, но с документами Терентия.

— Думаешь, снайпер в город не вернулся?

— Не знаю, — задумчиво произнёс Одинцов, — я сейчас из изолятора бабу его выпущу. Пущу за ней своих людей, может он на неё и клюнет. Хотя я не уверен. О стрелке ведь ты обещал позаботиться.

— Я помню. У тебя бронежилет есть? — спросил неожиданно Иванов.

— Есть, а почему ты спрашиваешь?

— Одень и носи. От этого, твоего Терентия всего можно ожидать. Меня-то он мельком видел, а ты у него враг номер один. Хотя броник при его талантах может и не спасти.

— Да, брось ты, — с плохо скрываемым страхом в голосе ответил Одинцов, — ему это зачем?

— Когда волку некуда деваться, он может натворить много дел. Ну, успехов тебе.

— Спасибо.

Разговор закончился. Иван Андреевич подошёл к окну кабинета. Напротив здания следственного отдела, через дорогу стоял обычный жилой дом с чердаком и давно не ремонтированной крышей. Стекол в окнах чердака не было. Раньше Иван Андреевич не обращал на это внимания, но после слов Иванова это не укрылось от его глаз.

— Идеальная позиция для Терентия, — подумал Одинцов. — Нет, не может быть. А с другой стороны, чего ему терять? Документы на имя иностранца засвечены, собственные документы он отдал этому рыжему лоху, который сидел в сарае. Моня мертв, новых документов у Терентия не появится. По тачке мы уже установили, что автомобиль, который стоял у него под окнами, зарегистрирован на имя Кривцова. Значит, и эти документы, хотя и сделанные качественно, ему больше не нужны. Мы о них знаем. И Кривцов, и этот немец с дворянской фамилией объявлены в розыск. Куда ему деваться? При первой проверке документов, по любому поводу его задержат и посадят в приемник-распределитель до выяснения личности. Некуда ему бежать. Поэтому он, наверняка в городе, и баба его — неплохая приманка.

Иван Андреевич позвонил Крыленко.

— Привет, уже на работе? Молодец. Слушай, там у вас Шевелёва парится по подозрению в хранении наркоты. Ты пока её не выпускай, я сейчас приеду и сам выпущу.

— Хорошо, — ответил Крыленко, — только срок задержания заканчивается у нее через полтора часа. На большее время я её задержать не смогу, у нас с этим строго.

— Я мигом.

Одинцов подошёл к шкафу и достал свой бронежилет, который ни разу не одевал. Бронежилет оказался неудобным, тяжёлым и сковывал движения, но, помня предостережение Иванова, Иван Андреевич все-таки его одел. Чертыхаясь, он вышел из следственного комитета, сел в машину и поехал в уголовный розыск. Он не обратил внимания, что следом за ним тронулась с места новенькая «Ауди» и сопровождала его в течение всей поездки.

Одинцов зашёл в кабинет Крыленко и попросил привести задержанную Шевелеву. Ольга никогда не сталкивалась с правоохранительными органами, но в камере её просветили, что сидеть ей без предъявления обвинения по закону положено не больше двух суток. Сокамерницы пытались выяснить, за что Ольгу задержали, но из её объяснений выходило, что она и сама не знает. Когда до истечения срока оставался час, её вызвали к следователю.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна, присаживайтесь, — указал ей на стул Иван Андреевич.

— За что меня посадили? — вместо приветствия строго спросила Ольга.

— Никто вас еще не посадил, — поправил её Одинцов, — на двое суток у нас могут задержать, а не посадить, по подозрению в совершении преступления.

— Хорошо, в чём меня подозревают?

— У вас как с нервами? — спросил следователь и налил из графина стакан воды. Стакан он поставил перед задержанной. — Это на всякий случай. Вы не ответили мне на мой вопрос.

— А вы не ответили на мой.

— Здесь вопросы могу задавать только я. Ладно, с нервами я вижу у вас всё в порядке.

Одинцов встал и подошёл к окну. И снова чердак дома на противоположной стороне улицы показался ему подозрительным. Он ощутил на теле бронежилет, но уверенности он ему не прибавил. Терентий стреляет дуплетом. И если первый выстрел будет в голову, бронежилет не спасёт.

— Где вы проживали после возвращения из Германии, Ольга Николаевна? Не надо, не отвечайте. Я сам вам расскажу. Проживали вы у Олега Кривцова в квартире, которую он снял накануне вашего приезда. Как вы с ним познакомились, и почему остановились именно у него, меня не интересует. Это ваше личное дело, хотя и выглядит это слегка легкомысленно с вашей стороны.

— Русские своих в беде не бросают, — тихо проговорила Ольга.

— Это, каких своих? В какой беде? Вы это о чём?

— Фильм такой есть. Называется «Брат». Эта фраза из фильма. Я помогла Олегу, а он помог мне.

— Вот вы о чём. Не знаю, из каких бед вы друг друга выручали, но главная ваша беда не в этом. Вы поселились не у Олега Кривцова, вы поселились у профессионального киллера, Терентьева Павла по кличке Терентий. Надо сказать, что свою работу он всегда выполняет отменно, ни одного промаха. На его счету полтора десятка угробленных жизней, угробленных за деньги. Мы давно мечтаем его поймать и упрятать за решетку.

— Что же вы его до сих пор не поймали? Он, по-моему, и не скрывался, — слова следователя не произвели на Ольгу ожидаемого впечатления. За двое суток, проведенных в камере, она усвоила, что верить следователям и дознавателям нельзя. — Кроме того, я вам не верю. В нашем городе не может быть никаких киллеров просто по определению. Им тут делать нечего. Не хотите же вы сказать, что работать наш общий знакомый выезжал за границу, или в Москву, в крайнем случае? Одно удивляет, киллер, на котором столько жертв, спокойно себе живёт, вы знаете даже где, и ничего не предпринимаете. Вам не кажется это странным?

Одинцов не ожидал от задержанной такой реакции:

— Мы за ним следили, хотели выявить его связи, — нашёлся он, — поэтому и вас подозревали в соучастии.

— Меня? Вы же прекрасно осведомлены, что меня больше года не было в стране. Какое соучастие?

— Мы должны были убедиться.

— Убедились? Тогда прошу меня освободить.

— Насколько я понял, если он вам позвонит или повстречается, вы мне не сообщите?

— Вы правильно поняли.

Одинцов пожалел, что не подбросил ей наркотики сразу при задержании, хотя такая возможность была. Но её бы тогда передали в управление по борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ. Тогда про нее можно было не вспоминать.

— Ну, ничего, — подумал он про себя, — ты только выведи меня на Терентия, — а потом я тебя оформлю по полной программе. Сядешь ты у меня лет на десять. Это я тебе гарантирую.

— Хорошо, я вас о вашем друге предупредил. Вам решать, как себя вести. Вы свободны, — Одинцов велел конвойному увести задержанную.

После её ухода он задумался. Что-то его тревожило после разговора с этой женщиной, но он не мог понять сразу что? Что-то тут не сходилось, отличалось от обычного хода вещей. Наконец, он понял. Обыкновенная образованная женщина не увидела в нём, старшем следователе следственного комитета, истины в конечной инстанции. Она ему не поверила. Она приняла сторону наёмного киллера, а не следователя. Почему? Неужели для неё совершенно очевидно, что он, Иван Андреевич Одинцов, печется о соблюдении законности в самую последнюю очередь? Что, прежде всего, его волнуют личные интересы? И именно из-за этого он её и задержал, и продержал в камере двое суток, а теперь просит содействия. Может быть, он неверно построил разговор с ней? Он рассчитывал увидеть простую легкомысленную особу, а всё оказалось совершенно не так. Иван Андреевич с тревогой осознал, что его методы работы, его тайные помыслы о власти и деньгах, по его разумению являющихся условием этой власти, для людей образованных и думающих секретом не являются. Даже не в этом конкретном случае, а вообще, системно. Опираться в своей деятельности он может только на тех граждан, среди которых он и ожидал увидеть сегодняшнюю собеседницу. Против думающих же надо бороться, на них рассчитывать нельзя. Это враги, они могут помешать. Слава Богу, что таких меньшинство.

Поразмышляв подобным образом, Одинцов уверился в необходимости сделать из Ольги Шевелевой торговку наркотиками. Это было необходимо, это было обязательно и не только ему, а системе, в которой он жил и работал.

ГЛАВА 45

Ольга вышла из здания полиции сразу после разговора с Одинцовым. Никаких вещей у неё не было, поэтому даже в камеру из кабинета Крыленко она не возвращалась. Сразу у двери к ней подошёл совсем молодой парень.