Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В трубке повисла тишина, а потом испуганный голос Иветты прошептал:
— Откуда ты знаешь?
— Да тут с одним акционером из Москвы разговорились: так он сказал, что у него есть хорошая знакомая из Омска, которая начинала свою трудовую биографию продавщицей и поднялась аж до поста заместителя министра образования и науки… Ты чего молчишь?
— Приходи, — так же тихо отозвалась Ковтун.
Игорь заскочил в магазин, купил банку красной икры, бутылку вина, упаковку сыра, банку консервированных оливок, которые сам терпеть не мог. Поинтересовался у продавщицы, как ему добраться до больницы скорой помощи. Как оказалось, за углом остановка маршруток и почти каждая может туда довезти, потому что это не так далеко. Ехал в маршрутке и думал, стоит ли вообще заходить к Ковтун. Но потом решил, что зайдет, отдаст все, что купил в магазине, может, задаст несколько вопросов о Светлане Рачковой и скажет, что ему пора на борт, яхта отчаливает этой ночью. Яхта, разумеется, от него никуда не денется, а вот самолет ждать не будет.
Портфель, в который он сложил продукты, оттягивал руку, и, когда зазвонил телефон, пришлось поставить портфель на асфальт, доставать мобильный… Звонила Иветта.
— Что ты еще про Светку знаешь? — спросила она.
— Да ничего больше, мы совсем о другом говорили.
— Ее папика звали Карпоносенко. То есть она называла его Левой или Левочкой, но фамилия олигарха была Карпоносенко. У него тоже, как и у тебя, была охрана, и не один человек, целая толпа, а все равно его застрелили. Я сейчас смотрела в интернете. Его труп нашли дома в спальне: два выстрела в голову. И никто ничего не видел и не слышал. Светка тогда переживала очень, как я думаю: он же для нее ничего не жалел. Игореша, не надо в это дело лезть…
— А я и не лезу ни в какое дело, — ответил Гончаров, — я вообще собираюсь в Сингапур.
— Возьми меня с собой на свою яхту. Хоть официанткой, хоть буфетчицей. Я помню даже фильм такой, как одна буфетчица на корабле жаловалась на свою жизнь, а мне все равно: качка, не качка, я хочу отсюда поскорее уехать… Потому что каждый козел мне напоминает про мое универмаговское прошлое. И про Светку все говорят: «Насосала леденцов!» А мне уже тридцать семь, я хочу семью, мужа и детей. Помоги мне!
— Я в маршрутке сейчас, — соврал Игорь, — уже подъезжаем к больнице скорой помощи.
В маршрутку он сел минуты через три.
Он подошел к дому, миновал серый микроавтобус со шторками на окнах, вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, увидел, что на площадке между вторым и третьим этажом курит и смотрит во двор какой-то плечистый парень. Поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, и увидел, что дверь не заперта. Толкнул ее, вошел внутрь квартиры.
— Иветта! — позвал он.
Шагнул в комнату и увидел Ковтун, лежащую на спине. На груди ее расплывалось кровавое пятно. И на лбу было входное пулевое — контрольный. И только сейчас он почувствовал запах пороховой гари.
— Руки за голову! — прозвучал голос за спиной. — Лицом к стене!
Гончаров поднял руки и стал поворачиваться.
— Можно я поставлю портфель на стол, — попросил он, — там дорогое бухло и закусь, включая икру.
Он повернулся и увидел мужчину лет тридцати в черной куртке и с вытянутой вперед рукой, в которой был пистолет.
— Где стол-то? — спросил Гончаров и тут же бросил портфель на пол под ноги киллеру.
Левой рукой он схватил оружие за ствол, а правой сильно и резко ударил ребром ладони по запястью мужчины. Выхватил пистолет и тут же ударил носком ботинка в коленную чашечку, а потом рукояткой пистолета сверху по голове мужчины. Противник рухнул на пол. Игорь бросился к двери и захлопнул ее, но перед этим увидел, как с площадки по ступенькам в его сторону сбегает тот самый крепкий парень.
— Стреляй через дверь! — крикнул лежащий на полу.
Он пытался подняться, держась за свое колено, но не мог.
Гончаров, пробегая мимо, добавил ему ногой по голове, подскочил к окну и распахнул его. Вынул обойму из пистолета, сунул ее в карман, а «ПМ» бросил внутрь комнаты на диван. Шагнул на подоконник: внизу был газон с чахлыми цветочками. Прыгнул на них, не удержался, упал на бок, вскочил, поднял упавшую с головы шляпу и побежал вдоль дома.
— Стой! — раздался крик сверху. — Стой, гад! Стрелять буду.
И тут же грохнул выстрел. Бах! Затем еще два. Бах! Бах!
До въезда на территорию больницы оставалось метров пятьдесят. Со двора выезжало такси. Игорь хотел обогнуть автомобиль, который резко затормозил, чтобы не сбить бегущего человека. И тогда он рванул на себя заднюю дверь, прыгнул на сиденье и приказал:
— Гони!
Водитель рванул с места и спросил:
— Куда на этот раз?
Это был тот же самый таксист, что подвозил его и Иветту из аэропорта.
— Желательно в аэропорт, но не в омский.
— Да без вопросов, уважаемый. Я же сразу просек, что ты сиделец. По какой масти чалился?
— По шниферской[17], — ответил Гончаров.
— Уважаю, — кивнул водитель. — А ночью в аэропорту гляжу и думаю себе, вот умелец какой под мажора работает. А сразу видно, что из блатных и причем в авторитете. И котлы[18] у тебя знатные. Ты сам откуда?
— Из Питера. Под Каро Седым ходил, но его мочканули весной. Сейчас туда на дележку подкатил Овик Сочинский и другие воры.
— А я тачками всю жизнь промышляю. Две ходки по сто шестьдесят шестой статье. А таксистом я для отвода глаз, и потом люблю я это дело — за рулем, скорость нравится, слушать, как мотор поет… Вот тебе сейчас в аэропорт надо. Ближе всего Петропавловск, но если на тебя ориентировка пойдет, то и там возьмут. Я предлагаю в Кокчетав махнуть. Это в Казахстане. Четыреста восемьдесят километров, но я тебя за три
