Доктор Чёрный - Александр Барченко

— Приношу глубочайшее извинение, сударыня, что разбудил вас своим бесцеремонным взглядом, но… мне сразу, как только я вошёл в купе, бросилось в глаза необыкновенное сходство ваше с женщиной, с которой я уже встречался, при обстоятельствах… не совсем обыкновенных. И теперь, когда вы заговорили, я убеждён, что не ошибся.

Не отдавая сама себе отчёта в том, что она делает, Дина порывисто схватила незнакомца за руку и прерывающимся от волнения голосом, не обращая внимания на отца, остолбеневшего от изумления, крикнула:

— Вы! Но не может же быть… Вы же… умерли!

— Как видите, нет! — ответил пассажир, наклонившись, чтобы поцеловать её руку, видимо глубоко тронутый её волнением и взволнованный втайне не менее её самой. — Как видите, жив и здоров… Вы не откажете представить меня вашему супругу! Впрочем, что я? Ведь и вы же не имеете обо мне, собственно, определённого представления.

— Какому супругу? — изумлённо обернулась Дина, всё ещё не выпуская руки пассажира. — Ах! Вот что! Папа! Вы — в роли моего супруга… Можете себе представить.

Старик Сметанин, с изумлением наблюдавший всю эту сцену, с большим ещё удивлением заметил, как сразу просветлело открытое молодое лицо незнакомца при последних словах его дочери.

Он с благодушным достоинством повернул к соседу лицо, не совсем ещё оправившееся от сна в утомительной напряжённой позе, потянулся через диван и сказал, протягивая руку:

— Будем знакомы! По всем видимостям, наш расейский? Вот уж истинно гора с горой не сходится… инженер Сметанин, по-здешнему Смит… Диди! Да пусти же его, ты ему руку вывернешь! — отнёсся он к дочери, совсем позабывшей, что она до сих пор сжимает своей рукой руку визави.

Покраснев чуть не до слёз, Дина отдёрнула руку, которую только что поцеловал пассажир, и, не зная, куда девать глаза от смущения, растерянно выронила:

— Ради Бога, извините!.. Папочка! Но ведь это же он… понимаешь, он… Я никогда не поверила бы!

— Да кто он? Скажи толком? — перебил старик, с возрастающим изумлением глядевший на странного пассажира.

— Ах, да он же… Как ты не понимаешь! Ну, помнишь, я уже тебе говорила ещё в Батавии! Тот, кто спас меня, мисс Джонсон, всех… ну, словом, тот, кто остался на пароходе, на телеграфе… Но каким образом вы спаслись?

— А, вот в чём дело! — понял наконец инженер. Он с самым серьёзным видом поднялся с дивана и, подойдя к пассажиру, склонил перед ним свою седую голову.

— Низкий поклон вам! — сказал он глубоко и искренно тронутым голосом. — Низкий поклон и от отца, и от русского, и… от товарища! Мне дочурка сказала, что вы механик.

— Да, пожалуй, — растерянно улыбнулся Беляев, страшно смущённый как благодарственной демонстрацией старика, так в особенности встречей с девушкой, которая произвела на него неизгладимое впечатление на пароходе: воспоминание о ней он напрасно старался гнать от себя все время после того, как катастрофа с «Фан-дер-Ховеном» разлучила их так же случайно и быстро, как столкнула. — Пожалуй, я и механик, то есть электромеханик. Я покинул Петербург как раз перед выпускными экзаменами… Так сложились обстоятельства.

— Ох уж эти обстоятельства!.. Сам, батюшка, имел удовольствие их испытать, и значительно в более серьёзной дозе, чем пришлось это, по-видимому, вам… Ну да что там… Русскими были, русскими и останемся. Вот, ей-Богу, удача! Земляк, да ещё инженер, свой брат. И это между Аллагабадом и Мирзапуром! Чудны дела твои, Господи!.. Да вы куда сейчас направляетесь?

— Я? В Бенарес!..

— А? — обернулся Сметанин к дочери. — Можешь себе представить!.. Ну-с, почти полупочтенный, пожалуйте сюда вашу квитанцию.

— Какую квитанцию? — изумился Беляев.

— Да багаж-то у вас с собой есть? Ну так вот, её самую!.. Давайте её. Что ж вы думаете, я земляку, коллеге, да ещё малому, который мою родную дочь спас от смерти, позволю в гостинице остановиться! Да я, батюшка, вас за такие политические слова!.. Ай у нас в Бенаресе своего дома не хватит! — закончил Сметанин чисто российским купеческим возгласом.

Беляев окончательно смутился:

— Но, право, мне так неловко.

— Никаких разговоров!.. Что за «неловко»? Диди! Что же ты своего героя не приглашаешь?..

— Разве вам так неприятно погостить у нас? — обратилась к Беляеву Дина, успевшая наконец справиться со своим волнением и смотревшая на него полным ласки взглядом своих серых лучистых глаз. — Вы знаете, вы у нас в обществе прямо сенсацию произведёте. Нет среди наших знакомых ни одного человека, которому я бы ни описала вас самыми яркими красками.

— Я боюсь стеснить вас.

— Нас? Стеснить? Да у папы огромнейший дом, в котором кроме прислуги живут двое: я и папин секретарь… Папа не в счёт, так как он носится всё время как ветер, с одного конца полуострова на другой… Несколько часов назад я была поражена встречей с ним не менее, чем с вами. Или вы хотите, чтобы наша встреча снова окончилась теперь железнодорожным крушением? — лукаво закончила она.

— Типун тебе на язык! — весело перебил Сметанин. — Какие тут могут быть разговоры! Да разве он посмеет отказаться? Говорите, посмеете?

— Нет, не посмею! — согласился наконец, улыбаясь, Беляев.

— Вот и отлично! — захлопала в ладоши Дина. — Давайте квитанцию.

— Зачем вам моя квитанция?

— Затем, чтобы получить вещи вместе с нашим багажом и положить в наш автомобиль… он очень большой.

Беляев расхохотался.

— Ну, я всё-таки позволю себе остаться по этому поводу при особом мнении. Несмотря на грандиозные размеры вашего автомобиля, я сомневаюсь, чтобы он справился с моим багажом.

— Что же вы, железнодорожный мост с собой везёте? — перебил Сметанин.

— Чуть-чуть поменьше! — возразил новый знакомый. — У меня с собою квитанция на аппарат «Блерио» с двумя парами запасных крыльев. Всё это запаковано в одном ящике.

— Н-да! — согласился старик. — Эта порция, пожалуй, и для моей машины слишком сильна, вернее — громоздка… Ну так что ж? Багаж вы на грузовике в ангары отправьте, а сами с нами… Вы, стало быть, на состязания к нам?

— Да! — ответил пассажир и, достав из бумажника пару карточек, протянул их Сметаниным.

Дина с любопытством поднесла к глазам узенький кусочек картона, на котором значилось: «Гастон Дютруа. Пилот-авиатор. Лос-Анжелес. США».

— Ах! Вы сейчас из Америки? — заинтересовался Сметанин.

— Да! Я получил пилотский диплом в Лос-Анжелесе… всего месяц назад…

— Гастон Дютруа! — разочарованно протянула Дина, опуская на колени визитную карточку. — Какой же вы Гастон? Разве вы француз?